— Ну слушай, — сказал он и начал читать. — «Вглядевшись в его лицо, я узнала Глеба Стогова. Он надвинул кепку на глаза, но его сломанный нос я узнаю из тысячи. Как только потерпевший упал, Стогов повернулся и быстрой походкой пошел к переулку. Перед тем как зайти в переулок, он обернулся, и я снова увидела его лицо…» Ну как тебе это?
Стогов побледнел. Пальцы его рук мелко задрожали.
— Я… — Он сглотнул слюну. — Я не знал… Не знал, что он умер. Правда. — Стогов смотрел в пол. — Я бы вернулся, если бы знал…
Глеб вскинул на Яковлева блестящие, широко раскрытые глаза, и Володя с удивлением увидел, что парень вот-вот разрыдается.
— Я не хотел его убивать. Я просто хотел его слегка проучить, — говорил Стогов подрагивающим голосом. — Я и ударил-то его несильно. Кто же знал, что он такой хлипкий?
Яковлев взял графин и плеснул в стакан воды. Протянул стакан парню:
— На-ка вот выпей.
Стогов схватил стакан и одним глотком опустошил его.
— А теперь рассказывай, — потребовал Яковлев и придвинул к себе лист бумаги.
— Дело было вечером, — начал Стогов. — Я в тот день слегка перебрал… Часа три, наверное, в баре с пацанами просидел. Потом меня слегка замутило, и я на улицу вышел. Пошел было домой, но вечер был теплый, и я решил немного прогуляться. Вот иду я и вдруг слышу — вроде кричит кто-то. Ну как кричит… Не кричит, а как будто уговаривает кого-то. «Не надо, отпусти, не трогай» и все такое. Ну мне интересно стало. Я с дороги свернул и к гаражам пошел… Кричали со стороны гаражей. Потом… — Парень потер пальцами виски. — Что потом… Ах да. Подхожу я, значит, и вижу — девчонка стоит. Молодая совсем. А рядом с ней — мужик. Она от него отбивается, а он, сука, ее лапает. Под юбку ей рукой полез… Можно мне еще водички, товарищ следователь?
Яковлев вновь наполнил стакан, на этот раз до краев. Стогов запрокинул голову и пил, пока стакан не опустел. Потом вытер рот грязной рукой и продолжил:
— Ну вот. Полез он, значит, к ней, а она давай кричать. Тогда он ей рот ладонью заткнул. Тут я уже не стерпел…
Чем дальше парень рассказывал, тем больше Яковлева охватывало изумление. Однако виду он не показывал.
— Что дальше? — спросил Яковлев, когда парень затих.
— А? Дальше? Ну… У меня после пива здорово башню сносит. Вот я и полез. Подошел, сунул ему пару раз кулаком в рожу, он и упал. Девчонка давай орать… Испугалась, наверно, дуреха. А потом… Потом я ему, кажется, еще разок по ребрам пнул. Ну то есть метил по ребрам, а куда попал — не помню.
— Это все?
— Да. То есть нет. Помню, мне совсем плохо стало, и я прямо там проблевался. Потом ушел. Товарищ начальник, честное слово, не хотел я его убивать. Случайно получилось.
Яковлев озадаченно поскреб затылок:
— Где, говоришь, это было?
— Вы и сами знаете, — пробубнил Стогов.
— Знаю, — кивнул Яковлев. — Но мне для протокола нужно, чтобы ты мне место указал. Это же добровольное признание.
— А, понял. — Парень завертел башкой, увидел на стене карту и спросил: — Встать можно?
— Валяй, — разрешил Володя.
Стогов подошел к карте, порыскал по ней глазами и ткнул в нужное место пальцем:
— Вот примерно здесь. А точно вы и сами знаете.
— Когда это произошло?
— М-м… Кажется, позавчера. Ну да, точно позавчера.
— Ясно. Садись.
Стогов сел. Яковлев пододвинул к парню лист бумаги, исписанный его мелким, убористым почерком. — Поставь автограф.
Стогов взял ручку и послушно расписался под признательными показаниями.
— Ну вот, — кивнул Володя. — Еще что-нибудь рассказать хочешь?
— Нет. А про что?
— Ну, например, еще про одно убийство.
Парень набычился.
— Вы это что? — подозрительно произнес он. — Хотите на меня все свои «глухари» повесить?
— Запомни, «глухари» — в Питере. У нас — «висяки», — назидательно сказал Володя. — Так ты точно ничего больше не хочешь рассказать?
— Нет. Я все сказал.
— Ну тогда вали в камеру, и приятной тебе ночи, малыш.
Час спустя в кабинете Турецкого произошло небольшое совещание. Володя Яковлев старался не смотреть Александру Борисовичу в глаза. Выглядел тот скверно: лицо опухло, на шее светились синяки. Лицо у «важняка» было бледным и измученным. По всему было видно, что недавняя схватка здорово его измотала.
«Сдает Борисыч, — с грустью подумал Яковлев. — Хотя… В его годы заломать такого бугая — это круто».
— Ты что-то сказал? — оторвался от чтения протокола Турецкий.
Володя покачал головой:
— Нет.
— Н-да… Признание что надо. — Александр Борисович раздраженно отодвинул от себя лист бумаги. Он снял очки, сложил их и грубо сунул в карман пиджака.
— Я все проверил, — сказал Яковлев. — Действительно, позавчера вечером кто-то позвонил в милицию и сообщил, что за гаражами слышны крики. Дежурная машина подъехала минут через семь. Никакой девушки там уже и в помине не было. А вот мужик был. Пьяный и в крови. Его отвезли в вытрезвитель, а утром отпустили.
— Так-так. — Турецкий побарабанил по столу пальцами. — Выходит, ложный след. Зря только парня пугали.
— Выходит, что так.
Некоторое время сыщики молчали.
— Черт, — в сердцах проговорил Турецкий. — Если парень действительно ни при чем, придется все начинать с начала.
— Да уж, — поддакнул Володя, который успел уже отойти от всей этой нелепой истории. Ему по-прежнему было неудобно смотреть Турецкому в глаза. Такое напряжение сил — и все напрасно. А сколько времени потрачено впустую…
— Как насчет нападения? — поинтересовался Яковлев.
— За нападение щенок получит в полной мере, — сухо сказал Турецкий. — Это будет ему уроком.
— Согласен. Паренек вообще опасный. Надо бы взять его на заметку.
Александр Борисович вздохнул, осторожно потер шею пальцами, но ничего не ответил.
6
— Вице-мэр Камакин, — неопределенно проговорил Турецкий, помешивая ложечкой кофе.
— Да, Сань. Темная личность. — Константин Дмитриевич Меркулов отхлебнул чаю и причмокнул губами. Выглядел он уставшим. Седые львиные волосы были слегка растрепаны, под глазами пролегли глубокие тени. — Сегодня утром я встречался с Деминым, — продолжил разговор Меркулов.
Турецкий прищурился.
— Департамент экономической безопасности МВД?
— Угу. Они недавно провели расследование по факту хищения черной икры. Напали на след развеселой компании, которая помимо икры еще и наркоту сбывала. В тайниках на фурах. — Меркулов пододвинул к Турецкому папку: — Вот ознакомься. Я подожду.
Александр Борисович раскрыл папку и принялся просматривать документы. Меркулов тем временем пил сладкий чай, задумчиво глядя в окно.
— Н-да, — сказал наконец Александр Борисович. — Следы и впрямь ведут к Камакину. Но прямых улик нет. Мы не сможем ничего доказать.
— Умный, гад.
— Да, не дурак. Если, конечно, он на самом деле замешан.
— Кто у тебя в группе? — спросил Меркулов.
— Романова и Яковлев, как ты и посоветовал.
Константин Дмитриевич кивнул:
— Да, эти ребята копать умеют. Кстати, ты ведь слышал о несостоявшемся покушении на Камакина?
— А кто об этом не слышал? — усмехнулся в ответ Александр Борисович. — Правда, в детали я еще не вдавался, времени не было. Черт, кофе совсем остыл! — Турецкий поморщился и отодвинул чашку.
— Смотри, какой привередливый, — усмехнулся Меркулов. — Он нажал на кнопку коммуникатора. — Светлана Борисовна, будьте добры еще одну чашку кофе. Да покрепче, это для Турецкого.
— Сделаю, Константин Дмитриевич, — проворковала из динамика секретарша.
— Хорошая девочка, — похвалил Турецкий. — И на мордочку ничего. Кстати, где ты ее откопал?
— «Откопал», — передразнил Меркулов. — Это дочка моего старого приятеля. И, кстати, она замужем. Так что руки прочь, старый развратник.
— Между прочим, я преданный и верный муж, — с напускной обидой ответил Турецкий.
— Знаю я вас, «преданных». Кстати, как там поживает Ирина?
— Поживает лучше всех и тебя ругает — за то, что не заходишь.
— Надо будет заскочить. Кстати, как насчет субботы? Будете вечерком дома?
— Будем. Только позвони за час, чтобы мы смогли приготовиться.
— А чего там готовиться. У меня же всегда все с собой. — Меркулов улыбнулся и легонько щелкнул себя по горлу.
Турецкий криво усмехнулся, а Меркулов посмотрел на часы.
— Ладно, Сань. Шутки в сторону. Пока варится кофе, я тебя посвящу во все детали этого странного дела.
— Уж будь любезен.
Турецкий откинулся на спинку стула и приготовился слушать.
Глава восьмая
1
Утром следующего дня старший оперуполномоченный Владимир Яковлев сидел на старом, потертом диване в такой же старой и обшарпанной квартире. Хозяином квартиры был Иван Иванович Игнатьев, пенсионер и инвалид. Правая рука его, чуть согнутая в локте, была тонкой и высохшей.
