Фридрих Незнанский
Молчать, чтобы выжить
Глава первая
1
Денек выдался что надо. Три последних дня не переставая лил дождь, но сегодня небо вдруг совершенно прояснилось, словно солнце решило показать, что еще способно светить по-летнему.
Молодой человек в грязном клеенчатом фартуке сидел на деревянном ящике и курил сигарету «Космос». Он презирал советские сигареты без фильтра, считая их дешевкой и всегда курил только «Космос», изредка делая исключение только для «Родопи». Фартук молодого человека был испачкан засохшей кровью. Несколько пятнышек виднелись и на крупных, смуглых руках. Сигарету он держал в пригоршне, словно защищал ее от ветра, хотя ветра не было.
Лицо у молодого человека было нежное, как у девушки, но глаза — холодные, насмешливые, надменные — выдавали в нем человека жесткого, волевого и знающего себе цену.
За спиной у молодого человека громыхнул ящик, кто-то чертыхнулся. Он лениво повернул голову на голос, и тут глаза его хищно сощурились. Отбросив сигарету в сторону, молодой человек медленно поднялся с деревянного ящика.
Толстяк остановился прямо перед парнем и, снова чертыхнувшись, отряхнул запачканную брючину. Он был ниже парня примерно на голову и смотрел на него снизу вверх, яростно сверкая красноватыми глазками. Маленький, пухлый рот толстяка разжался, и он рявкнул, брызнув слюной:
— Ты что это себе позволяешь, гаденыш?
На какое-то мгновение лицо парня вытянулось от изумления, но он быстро взял себя в руки и спросил как ни в чем не бывало:
— Что-то случилось?
— Случилось? — Губы толстяка скривились. — Он еще спрашивает! Ты кому решил дорогу перебежать, щенок? Ты кого решил под монастырь подвести?
Парень облизнул губы и сказал:
— Олег Павлович, у вас лицо налилось кровью. Это вредно для здоровья. Можно получить инсульт.
— Ты мне зубы не заговаривай, — прорычал толстяк. — Это ты сегодня ночью отгрузил пятьдесят кило мяса Ингушу?
— Мяса? — удивленно перепросил парень. Как бы раздумывая над словами толстяка, он достал из кармана новую сигарету, не спеша чиркнул зажигалкой и закурил. Лишь затем поинтересовался: — Откуда у вас такая информация?
— Не твое дело. Ты лучше отвечай: отгружал или нет?
Парень выпустил уголком рта струю сизого дыма и качнул головой:
— Нет. Это все наговоры. Инсинуации.
Непонятное слово взбесило толстяка. Складки на его красном лице затряслись.
— Какие, к черту, инсинуации! — яростно прохрипел он. — Ты меня что, за дурака держишь?
— Я? Вас? — Парень надменно улыбнулся. — Что вы, Олег Павлович. За вашего «дурака» вас держит только ваша жена. Ну, может, иногда любовница.
Толстяк снова затрясся и уже раскрыл рот для ругани, но вдруг передумал.
— Издеваешься, да? — с усмешкой спросил он. — Ну-ну. Если думаешь, что я тебя просто уволю, — ошибаешься. По этапу у меня пойдешь, понял? Клопов на нарах кормить будешь.
Парень передернул плечами и насмешливо сказал:
— Вы поосторожнее с угрозами. А то я чуть в штаны от страха не наделал.
— Даю тебе три дня, чтобы возместил недостачу, — холодно сказал толстяк. — Если через три дня денег не будет — я звоню в милицию.
— А не боитесь?
— Мне бояться нечего. Моя совесть чиста.
— Еще бы! — кивнул парень. — Вы умеете заметать следы, знаю. Но я тоже не вчера родился. Олег Палыч, может, лучше оставим все как есть, а? Ну к чему нам эти разборки? Мы же с вами собратья по разуму. Ну откусил я немного от вашего пирога, ну и что? Даже Бог велел делиться!
Толстяк удивленно уставился на парня, словно впервые его увидел. Затем на лице его появилось чувство глубокой брезгливости, словно он смотрел не на человека, а на какую-то гусеницу.
— Три дня, — повторил толстяк. — Иначе цугундер.
Затем повернулся и, по-бабьи вихляя толстым задом, двинулся между коробками.
— Сука жирная. Это мы еще посмотрим, кто из нас на цугундер отправится.
2
В восемь часов вечера того же дня молодой человек снял испачканный кровью фартук мясника и повесил на ржавый гвоздь, торчащий из деревянной балки. Затем сходил в душ, где долго стоял под струей горячей воды.
Выйдя из душа, молодой человек докрасна растер кожу махровым полотенцем, затем надел чистую белую рубашку, брюки и замшевый пиджак. Осмотрев свое отражение в зеркальце, молодой человек остался доволен и даже легонько кивнул самому себе.
Полчаса спустя он вошел во дворик старого пятиэтажного дома, внимательно огляделся и, увидев группу подростков, кучкующихся за старым, колченогим столом, установленным в углу двора, двинулся к ним.
Их было трое, этих подростков. Худощавые, в кепках и потертых пиджаках, они сидели на скамейке, а их вождь — длинный, сухопарый, с черными, узкими глазами — восседал прямо на столе. В углу его тонкого рта дымилась «Прима». Этот был намного старше других.
— Ба! Кого я вижу! — насмешливо воскликнул узкоглазый, завидев приближающегося гостя. Голос у узкоглазого был противный — высокий и слегка шепелявый, словно у него отсутствовал кончик языка.
Молодой человек вразвалочку подошел к столу.
— Здорово, Калмык! Привет, парни! — сказал он и поочередно пожал руки всем собравшимся, начав с узкоглазого.
Узкоглазый цыкнул слюной сквозь редкие зубы, блеснув желтой фиксой, и поинтересовался:
— Каким ветром тебя сюда занесло?
— Попутным, — ответил молодой человек. — Давай-ка отойдем. Разговор есть.
Калмык махнул рукой в сторону подростков:
— У меня от них нет секретов.
— А у меня есть, — веско проговорил молодой человек.
— Да? Ну тогда ладно. Пацаны, обождите меня возле подъезда. Я скоро подойду.
Подростки нехотя поднялись со скамейки и побрели к подъезду. Оставшись одни, Калмык и молодой человек закурили «Космос». Молодой человек выпустил струйку дыма уголком рта и сказал:
— Калмык, я слышал, ты отчаянный парень.
— Что есть, то есть, — подтвердил узкоглазый.
— У меня к тебе дело. Опасное, но набашляю щедро.
Калмык внимательно посмотрел на молодого человека:
— Дело, говоришь? А не пыльное? Я руки пачкать не люблю.
— Если хочешь заработать, придется немного испачкаться, — сказал молодой человек, глядя Калмыку прямо в глаза. — Без этого никак.
Калмык, не выдержав пристального взгляда, отвел глаза, сделав вид, что смахивает с рукава пиджака какую-то соринку. Потом снова повернулся к молодому человеку и, прищурив и без того узкие глаза, нагловато проговорил:
— Темнишь ты что-то, фраер. Смотри, я темнил не люблю. Давай выкладывай, что за дело.
Однако молодой человек не спешил «выкладывать», он продолжал внимательно разглядывать своего собеседника, и в глазах его стояло сомнение.
— Да ладно, фраерок, не менжуйся, — не вытерпел Калмык. — Что за дело-то?
Молодой человек еще немного помолчал, словно не замечая, что своим молчанием выводит Калмыка из себя, затем спокойно сказал:
— Это должно остаться между нами, вне зависимости от того, возьмешься ты за него или нет.
— Ты че, меня за стукача держишь? — обиженно протянул Калмык.
Молодой человек покачал головой:
— Нет. Потому к тебе и пришел. А дело у меня такое…
3
Время летело быстро. На исходе третьего дня солнце совершенно выдохлось и спряталось за набежавшие черные тучи. В воздухе запахло холодом и осенью.
На город спускались сумерки. Олег Павлович Барыкин, директор Черемушкинского рынка, выбрался из бежевой «Нивы», захлопнул дверцу, проверил, надежно ли она закрыта, и лишь затем вышел из гаража. Гараж был добротный — из белого кирпича, с железными воротами и крышей, выкрашенными в мрачноватый черный цвет.
В преддверии грозы у Олега Павловича весь день скакало давление, так что к вечеру он чувствовал себя совершенно измотанным.
Заперев дверь гаража, он спрятал ключи в карман и огляделся. Олега Павловича с утра преследовали неприятные предчувствия. Бог его знает из-за чего. Может, из-за проблем с кавказцами, которые так и норовили подмять Барыкина и его хозяйство под себя. Да еще этот щенок мясник с ними спутался. Как там его зовут?
За спиной у Барыкина послышался какой-то шорох. Он быстро обернулся, но ничего подозрительного не увидел. Вдохнув полной грудью холодноватый, сырой воздух, Олег Павлович медленно двинулся между гаражами.
Мысли Барыкина вновь вернулись к наглому щенку, который надумал перебежать ему дорогу, наладив свой маленький бизнес. Это ж надо такое придумать — «мы с вами собратья по разуму».
Порыв холодного ветра швырнул к ногам Олега Павловича горсть сухих желтых листьев и заставил его поежиться. Погода портилась прямо на глазах. Да и настроение у Барыкина было под стать погоде.
«Ладно, не забивай голову», — сказал себе Олег Павлович.
