Хотя о ЛЭМС мало знали за пределами мира специализированных оборонзаказчиков, лаборатория находилась прямо в центре одной из крупнейших разведывательных операций периода холодной войны – создание спутников-шпионов, которые могли расшифровать многое из телеметрической информации Советского Союза. Идея перехвата электронных передач из космоса была привлекательна, но ужасно трудна в плане выполнения. Самолеты, подобно тем, которые были снаряжены подслушивающими устройствами ЛОЭМ, летали не так высоко и не могли оставаться в небе сколько необходимо, чтобы получить устойчивый поток информации. Спутники, летающие на орбите в несколько сот километров над землей, вращались вокруг планеты слишком быстро, что позволяло получить лишь фрагментарный набор электронных сигналов в каком-то одном месте.
Решение состояло в том, чтобы вывести спутник-шпион на достаточно высокую орбиту, но так, чтобы его положение оставалось неизменным. Технический термин для этого звучит как геосинхронная орбита – скорость вращения спутника на высоте примерно 35 тысяч километров, должна была соответствовать скорости вращения Земли вокруг своей оси, что позволяло бы спутнику оставаться над одним и тем же местом на Земле. Бад Уилон представил такие возможности однажды утром в 1963 году, когда читал о первых спутниках связи, запущенных на геосинхронную орбиту, откуда можно было передавать телефонные звонки с одного континента на другой, что делало ненужными трансокеанские кабели. Спутник-шпион на синхронной орбите мог бы перехватывать не только телефонные звонки, но и множество иных микроволновых сигналов, включая советские телеметрические данные и сигналы наземных радаров.
Вскоре после этого Билла Перри охватило такое же озарение. «Я сказал: погоди-ка. Если они могут перехватывать сигналы связи на геосинхронной орбите, тогда на этом спутнике можно установить приемник телеметрической информации. Поэтому я отправился в гости к Пэту Хайленду, который был президентом компании “Хьюз”, и сказал ему: “Пэт, почему бы нам не поставить один из наших маленьких приемников на ваш спутник связи, находящийся на геосинхронной орбите, чтобы мы могли перехватывать телеметрический сигнал точно в это же время”.[178]
Но это оказалось не так-то просто. Космическое пространство было переполнено электронными сигналами. Выхватить из этого хаоса сигналы телеметрии похоже на поиски иголки в стоге сена. Необходима была громадная антенна, гораздо больше, чем когда-либо ранее использовавшаяся в космосе, и новый высокомощный процессор на земле для отделения телеметрии от других сигналов.
Параболические антенны, обычно используемые на спутниках того времени, были диаметром от 2,4 до 3 метров. Новому спутнику необходима была антенна 18 м в диаметре, которая должна быть сложена при запуске, а потом развернута в космосе – настоящий инженерный подвиг.
Когда антенна оказывалась установленной, было больше шансов, что она соберет всю какофонию сигналов, исходящих почти со всего земного полушария. Советские военные сигналы передавались на частоте приблизительно 70 мегагерц, которая оказалась равной частоте, на которой транслировались два советских телевизионных канала. При отсутствии высокотехнологической системы отсеивания всех шумов телеметрические сигналы, которые Перри хотел уловить, потонули бы в потоке мощных телевизионных сигналов. Поскольку спутник был слишком мал для того, чтобы на нем можно было установить передовую систему фильтрации, решение заключалось в том, чтобы записывать все сигналы и передавать их на Землю, где система обработки данных могла бы отделять телеметрические сигналы.
Секретная разработка нового спутника-шпиона с кодовым названием «Риолит» превратилась в один из самых дерзких и успешных технологических проектов времен холодной войны.[179] Новая компания Перри ЛЭМС была недостаточно крупной, чтобы проделать бо́льшую часть этой работы, поэтому основным заказчиком выступила Группировка тактической разведки. ЛЭМС разработала решающий проект фильтра обработки, как и самой антенны. Антенна, будучи полностью развернутой, была диаметром 22,5 метра и тем не менее достаточно компактной в сложенном виде, чтобы ее можно было разместить в носовой части ракеты. ЛЭМС также выполняла обязанности системных инженеров, или технических специалистов по всему правительственному заказу.
ЛЭМС проводила много видов иных секретных правительственных работ, включая разработку плана автоматизации группы постов перехвата, расположенных на возвышенности вдоль границы между Западной Германией и ГДР, находящихся в управлении Службы безопасности сухопутных войск США. Впоследствии ЛЭМС построила комплект подслушивающих постов во Вьетнаме. В одной сделке с Агентством национальной безопасности ЛЭМС оснастила парк небольших самолетов оборудованием электронного перехвата для сухопутных войск США в Европе. Аппаратура для системы, названной «Ограждение», производилась на сборочном заводе в Саннивейле.
Компания сыграла также свою роль в 1965 году при оценке природы новой мощной советской радарной установки в Сары Шагане, испытательном полигоне противоракетной обороны в Казахстане.[180] Команда ЛЭМС с творческим подходом предположила, что сигналы радара, которые Соединенные Штаты были неспособны отследить при помощи своих обычных постов прослушивания, могли бы отразиться от Луны и быть уловлены на полпути вокруг Земли 45-метровым радиоастрономическим телескопом в Стэнфорде. Такая догадка принесла свои плоды, когда специальные приемники ЛЭМС на радиотелескопе обнаружили тот сигнал, который был практически ничуть не слабее, чем если бы он был всего в нескольких километрах от передатчика. Данные с радара помогли ЦРУ определить, что радар, прозванный американцами «Курятником», был одним из самых мощных в мире и стал частью новой сети радаров ПРО, предназначенной для обнаружения и отслеживания приближающихся ракет в случае возникновения войны между Соединенными Штатами и Советским Союзом.
Перри проявлял активность как в исследованиях, так и в реализации продукции компании. «Билл всегда был большим сторонником поддержания универсальной программы исследований и развития и вел дело так, чтобы она бралась за решение многих проблем, – говорил Джил Декер. – И это был хороший урок, потому что в конечном счете почти половина той работы приносила дивиденды».[181]
К середине 1970-х годов ЛЭМС имела годовой доход около 100 млн долл., практически вся сумма приходилась на секретные правительственные заказы, и из маленькой группы, основавшей ее в 1964 году, выросла в коллектив в 1800 сотрудников. Перри поощрял инициативу, делегировал полномочия, привлекал и сохранял ведущих талантливых инженеров, передавая работникам акции компании. Задолго до того как биржевые опционы стали отличительным признаком компаний Силиконовой долины, Перри сделал своих сотрудников совладельцами ЛЭМС.
Как вспоминал Перри, когда он основал ЛЭМС, у него в качестве примера была компания «Хьюлетт-Паккард» и ее основатели Дэвид Паккард и Уильям Хьюлетт. «У Дэйва был девиз: «Вам не нужна степень магистра бизнеса Эм-Би-Эй, если у вас есть УУГ – умение управлять гуляючи».[182]
Когда Перри обходил кабинеты и лаборатории ЛЭМС, он обнаружил, что многие письменные докладные по проектам, которые он получал от сотрудников, были не совсем точны. «Иногда по той причине, что люди, которые их писали, не знали сами, иногда потому, что они не хотели, чтобы я знал, что происходит, – говорил он. – Гуляя же по лаборатории, я общался с инженерами и производственным персоналом. Если возникала проблема, они знали о ней. Более того, они были просто рады поговорить об этом. Поэтому я быстро понял, что часть управленческого механизма в виде гуляния по территории состоит в том, что уши управляющего важнее его рта».
Успешная работа ЛЭМС в сверхсекретных оборонных проектах и растущая репутация Перри как находчивого руководителя по вопросам обороны сделали его первым кандидатом на высокий пост в Вашингтоне. Скромный математик вскоре станет самым влиятельным руководителем сферы оборонной технологии из кабинета в Пентагоне, устанавливающим исследовательские приоритеты для сотен компаний.
Глава девятая
Главная мотивация состояла в том, как предотвратить ядерную войну.
Генри Киссинджер
Луис и Паула Киссингер не имели ни малейшего намерения переезжать в Америку 27 мая 1923 года, когда Паула родила сына Хайнца Альфреда Киссингера в баварском городе Фюрт.[183] Луис был школьным учителем, а Паула – дочерью торговца скотом, принадлежащего к среднему классу. Киссингеры были ортодоксальными евреями, которые подпадали под антисемитские ограничения, обычные для Германии того времени. Хайнц, как Генри, как называли в его немецком детстве, был направлен в еврейскую школу и спортивную команду в связи с запретом на посещение евреями лучших средних школ с бесплатным обучением. Но по мере усиления позиций Гитлера и нацистской партии, а также роста все более враждебных антисемитских настроений Луис Киссингер был уволен со своей учительской должности. Семья сбежала в Нью-Йорк в 1938 году, присоединившись к немецкой диаспоре в районе Вашингтон-хайтс, на севере Манхэттена.
