настоящего безумия. Или это то, что ждет и его?
– Лекарства не действуют, – пояснил Хенсон.
«Или он их не принимает», – подумал Трой.
Помощник Хенсона стянул зубами колпачок со шприца с синим раствором. Запястье Хэла крепко прижали. Игла погрузилась в трясущуюся руку, поршень стал перемещать ярко-синюю жидкость в бледную веснушчатую плоть.
Когда игла вонзилась в дергающуюся руку Хэла, Трой поморщился, однако ноги старика мгновенно ослабели. Все облегченно вздохнули, когда тот погрузился в беспамятство, голова медленно повернулась набок, последний неразборчивый вскрик превратился в стон, а затем в глубокий и шумный выдох.
– Какого черта?
Трой вытер лоб тыльной стороной руки. Он был весь мокрый от пота – и от усталости, и, по большой части, от увиденного. От того, как на его глазах человека выключили, как жизненная энергия покинула его лягающиеся ноги, как его насильно усыпили. По телу Троя пробежала резкая и неожиданная судорога. Доктор взглянул на него и нахмурился.
– Вы уж извините меня за такое, – сказал Хенсон и гневно взглянул на охранников, перекладывая вину на них.
– Мы же с ним справились, какие проблемы? – пожал плечами один из них.
Хенсон повернулся к Трою с разочарованием на лице:
– Вынужден вас просить, но это надо оформить…
Трой вытер лицо футболкой и кивнул. Потери необходимо учитывать – как индивидуальные, так и целые укрытия, чтобы соответственно распределять ресурсы, – но это была болезненная для него процедура.
– Конечно.
Ведь это его работа, правильно? Подписать здесь. Сказать эти слова. Действовать по сценарию. Это была шутка. Все они произносят реплики из пьесы, которую никто из них не может вспомнить. Но Трой начал вспоминать. Он это чувствовал.
Пока помощник расстегивал комбинезон Хэла, доктор искал в выдвижном ящике необходимый бланк. Охранники спросили, нужны ли они еще здесь, в последний раз проверили затянутые ремни и были отосланы. Один рассмеялся над словами другого, когда затихающий топот их ботинок удалялся в сторону лифта.
А Трой тем временем не мог оторвать взгляда от обмякшего лица Хэла и еле заметного колебания его узкой старческой груди. «Вот какова награда за воспоминания, – подумал он. – Этот человек очнулся от рутины сумасшедшего дома. Он не сошел с ума, а как раз наоборот – у него был внезапный приступ ясности. Он приоткрыл глаза и увидел реальность – пусть и сквозь туман».
С колышка на стене сняли дощечку с зажимом, металлические челюсти сжали нужный бланк. Трой нацарапал свою подпись, вернул дощечку и стал наблюдать за работой медиков, гадая, испытывают ли они хоть часть тех эмоций, что чувствует он. А что, если здесь все играют одну и ту же роль? Что, если каждый скрывает одни и те же сомнения, но молчит, потому что ощущает себя абсолютно одиноким?
– Вы не освободите с той стороны?
Помощник опустился на колени и повернул рукоятку в основании каталки. Трой увидел, что она на колесиках. Помощник кивнул под ноги Трою.
– Конечно.
Трой присел и снял стопор с колеса. Он был частью всего этого. На бланке стояла его подпись. Это он повернул рукоятку, которая сняла блокировку и позволила везти каталку по коридору.
На спящем Хэле ослабили ремни и аккуратно стянули с него комбинезон. Трой помог снять ботинки, развязав шнурки, и отложил ботинки в сторону. Надевать бумажный халат не было необходимости – приличия уже никого не волновали. В вену вставили иглу и закрепили ее пластырем. Трой знал, что через нее тело подсоединят к криокапсуле. Он помнил, что чувствуешь, когда лед начинает ползти по венам.
Они подвезли каталку к бронированным стальным дверям помещения для глубокой заморозки. Двери выглядели знакомо. Кажется, Трой вспомнил, как указывал когда-то для проекта спецификацию на нечто похожее, но то было помещение для машин. Нет, для компьютеров.
Доктор набрал на панели цифровой код. Панель звякнула, и мощные запорные стержни с глухим стуком ушли в косяк.
– Пустые в конце, – сказал Хенсон, указав вдаль.
Помещение заполняли бесконечные ряды поблескивающих капсул. Взгляд Троя упал на индикаторные экранчики в основании каждой капсулы. На них горел лишь одинокий зеленый индикатор – место для индикации пульса или дыхания не требовалось. И высвечивалось только имя, не оставляя этим незнакомцам возможности найти связь с прежней жизнью.
Кэсси, Кэтрин, Габриэлла, Гретхен.
Придуманные, вымышленные имена.
Гвен, Хэлли, Хитер.
Все под контролем, все по порядку. Для женщин – никаких смен. Мужчинам не из-за кого драться. Для них все произойдет вмиг. Шагнул в спасательную шлюпку, секунду поспал и вышел уже на суше.
Еще одна Хитер. Двойники без фамилий. Интересно, как они потом будут разбираться, кто есть кто? Трой машинально направлял каталку между рядами, слушая, как медики что-то бормочут насчет процедуры, и тут краем глаза заметил имя, из-за которого мышцы опять свело судорогой.
Элен. И рядом еще одна Элен.
Трой выпустил каталку и едва не упал. Колеса, скрипнув, остановились.
– Сэр?
Две Элен. Но на четком дисплее перед собой, показывающем температуру очень глубокого сна, он прочел и другое имя: Елена.
Пошатываясь, Трой отошел от каталки с обнаженным телом Хэла. Он все еще слышал эхо слабых протестов старика, настаивавшего, что его зовут Карлтон. Трой провел ладонью по выпуклой крышке капсулы.
Она была здесь.
– Сэр? Нам нужно идти дальше, и побыстрее…
Трой проигнорировал эти слова. Потер стеклянную перегородку, ощущая, как холод изнутри прокрадывается в ладонь.
– Сэр…
Стекло накрывала паутинка изморози. Он стер замерзшую влагу, чтобы заглянуть внутрь.
– Нам нужно подключить этого человека…
В холодном и темном гробу он увидел закрытые глаза. К ресницам прилипли кристаллики льда. То было знакомое лицо, но не лицо его жены.
– Сэр!
Трой пошатнулся, упершись ладонями в холодное стекло, чтобы не упасть. Желчь подкатила к горлу вместе с воспоминаниями. Он услышал, как давится ею, почувствовал, как дергаются конечности, как слабеют колени. Рухнув между капсулами, он забился в судорогах с пеной у рта: мощные волны воспоминаний сражались с остатками препарата, еще сохранившегося в его крови.
Люди в белом что-то кричали друг другу. По холодной стали затопали ноги в сторону далекой и мощной двери. Жуткие булькающие звуки наполнили уши Троя – негромкие, словно идущие изнутри.
Кто он такой? Что он здесь делает? Что каждый из них здесь делает?
Это была не Элен. А его зовут не Трой.
Возле него затих топот бегущих ног. И когда его плоть ужалила игла, он вспомнил имя.
Донни.
Но и оно было неправильным.
А потом им овладела тьма, плотно обволакивая все то из его прошлого, что разум счел настолько ужасным, что не
