Все это явно выраженное смущение, неожиданные «девичьи» хихиканья, избегание «грубости» в словах, и использование любых возможных эвфемизмов вместо прямого называния «процесса»… И все это в сочетании с полной доступностью и податливостью — создавали очень странную атмосферу.
Местные проститутки могли покраснеть от хлопка по зарнице, и уже через мгновение послушно отдаться прямо в общей комнате, где мы пьянствовали в тот день. В чем я несколько раз и убедился, только на чужом примере…
Вот и в тот раз: стоило одной из них зайти в комнату и встретить со мной взглядом, как она тут же отвела глаза, очень натурально покраснела, но тут же потянула завязку на халате. Желтом и, надо признать, довольно миленьком, но не имеющем ничего общего с земными представлениями о сексуальности.
Местным публичным домом владели священник — кюре — и магистрат на паях, и они строго следили за тем, чтобы в многочисленные постные дни, а в это понятие входили, например, почти все пятницы в году, посещение женщин строго воспрещалось. Воспоминаний Дирка хватало, чтобы легко догадаться, что в нерабочие дни заботливые «попечители», скорее всего, экономили на отоплении.
Да, вокруг стояли сплошные и нередко очень густые леса, но сами дрова при этом были очень дорогими. Хотя бы потому, что поход даже в ближайшие окрестности мог закончиться печально.
При этом на расстояние половины дневного перехода от города, все деревья были наперечет и считались собственностью магистрата, оттого жители, в большинстве своем, предпочитали готовить на бесплатно собранном хворосте, а дрова — расходовать лишь зимой.
В общем, один из признаков похмелья — это некоторая заторможенность ума. Я слишком поздно заметил, что проститутка, конечно, раздевается, но делает это как-то испуганно. А стоило мне шевельнуться, поудобнее усаживаясь, как она и вовсе взвыла, и рванула из комнаты.
Естественно, я обалдел, и только уже через минуту сообразил, что с того момента, как проснулся и до самого бегства этой придурошной толстухи, обнаженный клинок все это время продолжал оставаться у меня в руках!
Получалось, что ничего удивительного, что тетка трухнула, и решила сбежать. Ну откуда ей и в самом деле было знать, что я не собираюсь ее прикончить? Однако эти пронзительные завывания и правда, перебудили не только всех клиентов, но и жильцов в некоторых ближайших домах. Короче — сплошная неловкость…
Спутники мой рассказ выслушали с пониманием, успокоили старуху, что пришла разбираться, но своего не упустили, и нет-нет, а принялись потешаться надо мной.
Все три дня, что мы потратили на подготовку к вылазке, каких только предположений я не услышал… А когда народу надоело и я даже хотел обрадоваться, что все закончилось, как мы загрузились на судно, что должно было доставить нас к нужному месту, и тут оказалось, что капитан и несколько его матросов ночевали в ту ночь там же, в публичном доме, и их тоже разбудили вопли малахольной трусихи, а потому сегодня я уже полдня «наслаждался» второй серией фильма «Приколись над парнем, что в первый раз сходил к падшим женщинам…»
Четвертый день подряд — «киношка», знаете ли, сильно на любителя.
* * *
— Дирк, глянь, — позвал Арно, который после наших приключений сменил гнев на милость, и больше не считал меня кем-то не совсем равным. — Ты же пока не был в этих местах и не видел этого?
Если отбросить все эти речные извивы, то от родного городка Дирка к месту, где мы сейчас находились, по прямой было не больше двадцати километров. Скорее — даже ощутимо меньше. Но он и правда, здесь еще не бывал.
На самом деле юный Теодорих, не смотря на свою небедную семью, до трагедии вообще не покидал окрестностей своего городка. С любого места, которое он мог вспомнить, обязательно были видны городские стены, но парень даже не знал, что ему «следовало бы» тяготиться этим. И это при том, что они регулярно общались с купцами и их слугами, что где только не бывали.
Да что там говорить: даже Кривой Натан, чья дочка сейчас работала у меня горничной, и тот успел посетить несколько «ближайших» поселений Швабии* и один раз — даже повидать Средиземное море. Правда, сам он вспоминать об этом не очень-то любил, потому что именно в той поездке сосед и заработал свое прозвище.
На барке мы были единственным «грузом», и пусть путешествовать на ней оказалось не так уж и интересно, но хотя бы передвигаться по пустой плоскодонке сейчас можно было без особых проблем. Поэтому услышав предложение Арно что-то там рассмотреть, я с энтузиазмом присоединился к нему у одного из невостребованных пока весельных портов левого борта.
— Что мне нужно… — начал я, поначалу не сообразив, что же именно мне нужно увидеть, однако уже в следующее мгновение кое-что все-таки рассмотрел, и фраза осталась незавершенной. — Ого, а что это?
— Ради того, чтобы узнать это, а потом и пресечь, местный магистрат, говорят, готов заплатить почти 25 ливров серебром и не поскупился отдельно потратиться на нас! — насмешливо сообщил один из матросов, и Арно не посчитал необходимым что-то уточнять, а значит, в целом был согласен с такой постановкой вопроса.
В этом месте русло Соны разошлось метров до 120–130, но почти половину этой ширины «съедал» островок, притулившийся ближе к левому берегу. Казалось бы — ну островок и островок, но был один нюанс. Над одним из строений в центре — курился легкий дымок (скорее — пар), и несколько мест вокруг зданий светили проталинами в сплошной снежной пелене.
— Что думаешь, друг мой? — спросил незаметно подошедший к нам Вальдемар.
Вроде бы с иронией, но я отчего-то совершенно не сомневался, что ему и впрямь интересно, что я думаю. «Подсказывать» лиценциату ни один из матросов не решился, и получилось так, что стоило магу задать мне свой вопрос, как все разговоры стихли, и отвечать мне предстояло при всеобщем «почтительном» молчании.
— Думаю, нам повезло!
Почтительность-почтительностью, но несколько членов команды, вряд ли сильно старше меня, от такой постановки вопроса умудрились даже удивленно «хрюкнуть», скорее всего, просто побоявшись пренебрежительно заржать перед лицом мага.
— Хорошо, — согласился Вальдемар, — а почему?
— Попади нам такой заказ летом, мы могли бы не рассмотреть, что засевшее там Нечто имеет замаскированные выходы на поверхность не только внутри склепов… Пока, правда, не знаю, что это нам дает, но знание это: уж точно ничего «не отнимает», — улыбнулся я, и некоторые из матросов удивленно кивнули, на этот раз молча.
— Тоже правильно!
Кивнув, лиценциат приблизился к борту, и стал внимательно всматриваться в место, где нам предстояло рискнуть жизнью. Я отчего-то не сомневался, что без риска — ну никак не обойдется. Об этом же твердили и посуровевшие лица остальных наших спутников, тревожные переглядывания команды, и даже Солнце, казалось, совсем иначе стало светить.
Но на ближайшие минут двадцать над палубой барка повисла сначала задумчивая, а потом — и очень деятельная тишина. Когда судно приблизилось к острову метров на тридцать-тридцать пять, нарушал ее только голос капитана, который принялся рулить нашей «парковкой»…
