дышит, — мрачно пояснила она. — Готова поклясться, он даже еще не вспотел! А у Кира вон ребра уже ходуном ходят. Еще минут десять в таком темпе, и Беспалый просто вплотную к нему подойдет. И конец.
— Я одного не пойму — если этот их танцор и сам по себе так крут, нафига им копье?
— Танцор крут в уклонении. В групповом бою, да еще среди активных боевых конструктов, от такого проку будет немного. А вот протестировать оружие перед завтрашним днем — дело хорошее. Тем более, насколько я помню, он ни разу не копейщик. Вон те двое, что с копьем перед боем игрались, с ним действительно умеют обращаться. А Герман…
Тут Беспалый вдруг рванулся к противнику!
Слова замерли у Майки на языке.
Копье, блеснув на солнце, пронзило воздух. Мне даже показалось, что я услышал звук, с которым оно устремилось к уставшему Киру.
Трибуны ахнули от напряжения.
Наш боец ушел вниз и в сторону, уворачиваясь от броска. Песок пыльным облаком заклубился у него под ногами.
На губах Беспалого заиграла улыбка.
Бросок, еще один!
Он бил легко, не рассчитывая на попадание, будто пугал. Но делал это очень быстро. Еще бы, ведь у него не было цели непременно пробить броню на груди или вонзить копье в шею — достаточно было легкой царапины на щеке.
У меня сжались кулаки.
Да как же это. Ну давай же, давай! Не сдавайся!..
И тут дымное облако ауры смерти вдруг расширилось и потемнело. Кир низко пригнулся и, поднырнув под копье, ловким движением вполовину сократил дистанцию.
А вокруг него черным пламенем вспыхнул круг — почти как у Азры в тот самый день, когда он едва не покалечил сам себя на глазах у Кассандры. Только если у нашего нынешнего магистра круг смерти был огромным, то у моего земляка он оказался раза в четыре меньше.
Но это не имело значения, потому что после маневра сближения Беспалый оказался в круге!
Ветер с силой ударил в них обоих. Копье отлетело в сторону. Кряжистый и невысокий Кир выпрямился, глядя своему противнику в лицо — а Беспалый с жутким криком схватился руками за голову.
— А-ааа! — пронеслось в воцарившейся тишине над ареной. — А-ааааа!..
Его кожа желтела, тело ссыхалось на глазах, волосы превратились в седую паклю.
Судьи спешно ударили в гонг.
Кир неторопливо сделал шаг назад, и черное пламя круга смерти угасло.
Беспалый беспомощно всплеснул тощими руками мумии, поднял вверх лицо, похожее на оплавленную восковую маску с застывшей гримасой — и рухнул на землю.
Люди на трибунах, затаив дыхание, повставали со своих мест.
— Целителей, скорее!.. — прозвучал в тишине возглас со стороны судейского стола.
Кир отступил еще на пару шагов. Он тяжело дышал, весь лоб и шея были густо покрыты испариной, под глазами пролегли синяки. Однако лицо сохраняло невозмутимое выражение.
Целители высыпали на арену и обступили тело Беспалого.
Через несколько минут один из них подошел к судейскому столу и что-то сказал.
Остальные подхватили невесомое тело и понесли его во внутренние помещения.
— Вот это жуть, — первым подал голос Берн. — А говорят, самая опасная способность — это энергия огня! Ничего подобного.
— Огонь — самая продуктивная энергия для сражений и турниров, — ответил Азра. — Управляемая и предсказуемая для ее обладателя. А смерть — это орудие убийства, подчинить которое бывает очень непросто, не порешив при этом наставников, соратников и себя самого. Ну что, поздравляю нас всех с победой — правда, ценой первого мертвеца на этом турнире.
— Герман Беспалый объявляется выбывшим из турнира! — громогласно заявил один из судей, приподнявшись со своего места. — Победа присуждается «Парящему Грифу»!
Трибуны загудели. И я не мог понять, что выражает этот шум — возбуждение от только что увиденного или же осуждение.
— Позволю себе напомнить всем присутствующим, что в этом году на турнире официально разрешены абсолютно все боевые приемы, включая смертельные конструкты! — добавил судья, окинув взглядом трибуны.
И народ сразу же загудел, загалдел в два раза громче.
Кир неспешной походкой направился к нам.
А потом вдруг остановился.
Медленно обернувшись, он поднял голову и долгим взглядом уставился на трибуны — туда, где плескала развевающимися стягами школ королевская ложа.
Я невольно последовал его примеру, и с изумлением обнаружил, что кресло его величества не пустовало.
В этот раз король пришел посмотреть на турнир.
Глава 11
Я убью тебя, лодочник
Признаться, я как-то иначе представлял себе короля.
Я столько слышал по поводу того, что он — слабая и безвольная фигура, да и в решении ситуации с Альбой он себя никак не проявил. Вместо его величества все проблемы на свои плечи, как могла, взвалила королева.
И сейчас я был несколько удивлен, увидев воочию его величество. Потому что впечатление он производил самое что ни на есть королевское!
Худощавое телосложение, идеальная осанка, статный разворот плеч — и даже белый кружевной слюнявчик, согласно нынешней моде спускавшийся по изумрудно-зеленому шелку камзола до середины груди не мог испортить серьезной мужественности его образа. Темные волосы его величества, забранные в хвост, были выбелены на висках благородной сединой. А гладко выбритое, резкое лицо с квадратным подбородком производили впечатление человека твердого и волевого, а никак не размазни.
Обернувшись, он что-то сказал Дису. Тот, поклонившись, спешно удалился из ложи.
И едва только наша школа покинула арену, как я услышал оклик князя за спиной.
— Даниил! Постой-ка.
Я обернулся.
— Приветствую, — несколько удивленно отозвался я. — Рад видеть.
Остальные тоже остановились, с нескрываемым любопытством глядя на Диса.
— Удели мне немного времени, — сказал князь, игнорируя вопросительные взгляды моих друзей и красноречивым жестом приглашая отойти в сторону.
Я со вздохом двинулся за ним.
Мой пустой желудок горестно сжался — он понял, что желанный завтрако-обедо-ужин придется ждать чуть дольше, чем мы оба рассчитывали.
— Что-то случилось? — спросил я Диса.
— Ничего особенного. Просто его величество желает тебя видеть.
— Что, опять⁈
Да я хоть раз уйду с этой арены так, чтобы меня не перехватили?
В груди аж дыхание перехватило.
Конечно, быть представленным королю — это очень лестное событие.
Но почему оно случилось именно сегодня, когда я — страшный, вонючий от перегара и вымазан краской⁈
Я остолбенел, лихорадочно пытаясь сообразить, сколько минут я могу не дышать и не придется ли мне снимать перчатки в присутствии короля.
Воображение мгновенно нарисовало мне картинку, где я мужественно не выдыхаю вонючий воздух из своей груди, в судорогах задыхаюсь и хлопаюсь об пол. Тут ко мне подскакивает пара докторов в белых халатах, срывают куртку, рубашку — а там,
