— Мне кажется, или у него тоже токсикоз? — спросила Катриона, подозрительно щурясь на Танатоса.
— Не как, а Эак, — выдохнул Танатос, поглаживая Дорадо, — Его мать что-то с Зевса хочет стребовать. Гера в бешенстве.
— Да ладно, они же у него одноразовые, — отмахнулся я, исподлобья смотря на распухший живот маленькой смертной. И как там у них только дети помещаются!
— Бедная Гера, — притворно вздохнул я, глядя на укор в глазах Кати. — Муж у нее идиот!
— Она мне говорила тоже самое, но про тебя, — вздохнула Катриона. Она что? Обиделась? Нет, ну слушайте! Ей еще повезло. Обычно смертные жены богов плохо заканчивают. Кого в корову, кого в дерево. Кто-то вообще травой стал. А Зюся отвернулся типа: “Облачко! Красивое, да, любимая жена?”. Тьфу ты!
— Смертные вечно чем-то недовольны! — высказался я.
— Не называй себя “чем-то”, Гаденька, — кивнула Катя.
До дворца мы добрались быстро, но в полном молчании. Из дворца слышались крики. Кричала Гера. Молния пронеслась над дворцом. Мериады вспыхнули. А я уже предвкушал ремонт. Прекрасно. Вся семейка в полном составе.
— Будьте здоровы, дорогие родственники! — проклял я всех и каждого, кто был в тронном зале. — И подольше не приходите. Ответьте мне на один вопрос. Почему все семейные разборки проходят у меня дома? А? Не на Олимпе! Не где-нибудь в чистом поле! Всем присутствующим рекомендую запомнить мой тронный зал целым.
Я тяжелым шагом шел к своему трону, всем видом показывая, как я рад их всех видеть! Ненавижу.
— Гадес! — послышался голос Зюси.
— Больше десяти тысяч лет, как Гадес! — огрызнулся я, чувствуя, как у меня болит голова. — Так, давайте, что тут у вас! Кто, кого, зачем и сколько! Быстренько! Не задерживайте мои нервные клетки!
— Повелитель! — упала на колени передо мной какая-то женщина, — Меня зовут Энеида. Я пришла просить у вас помощи.
— Оскопление не делаю, частично не умерщвляю. — ехидно заметил я, глядя на резко побледневшего Зевса и задумчиво-притихшую Геру. — Я могу еще чем-то помочь? Если нет, то оставьте отзыв на вон той плите! Оцените качество услуг по шкале “от Тартара” до “Амброзии”. Дайте женщине стамеску. Пусть идет и пишет отзыв! Все, до свидания. Следующий!
— Хмы-хмы, — я поймал строгий взгляд Кати. Ла-а-адно, так и быть!
Я подпер щеку рукой. Ну, приступайте!
Катриона тихо подошла к трону и встала сбоку от него. На ухо слышалось тяжелое дыхание. Поступить как учил Танатос или как Гадес? Суровый взгляд Титана выбора не оставил. Я махнул рукой, тьма сползала к трону, из каждого угла зала. Боги отшатнулись, на всякий случай, приготовившись обороняться. Рядом с моим троном появился небольшой диван.
— Спасибо, — на грани слышимости прошелестела смертная. Я поморщился. Не люблю делать добро. Оно мне потом все боком выходит.
— Великий Гадес, как старшего брата Громовержца, молю тебя о помощи и защите, — громко проговорила смертная и тут же загнула палец на руке. А я напрягся. Это еще не все? Что? Теперь спасение от Гнева Геры уже недостаточно? — А еще, я хочу получить хоть что-то! Вы знаете, как это сложно растить бога?
— Слышите звон? Нет, не тот, от выпавшего двузубца. От упавшей челюсти всех, кто здесь стоял. А смертная продолжала загибать пальцы.
— Энеида! Я и так тебя благословил! — первым оправился от шока Зевс. Но возмущаться на смертную, отполз подальше от Геры. — У тебя сын! Полубог! Как назвала?
— Он ест один, как вся деревня! На меня уже жители жалуются! — сетовала смертная, а у меня очень остро встал вопрос. — Грозятся выгнать! Мы тогда погибнем! И окажемся в Аиде!
— ЭТО ШАНТАЖ! — возразил я, наблюдая, как сияющий Персик пытается протиснуться к Катрионе. Вот мне только жужжания не хватало женского на ухо. Так, Гадес, не отвлекайся, — А как ты, смертная, будучи живой, нашла путь сюда? Раньше своего срока?
“Что происходит?”- тихо сопел Персик, обнимая Катю. “Какая-то Аденоида права качает”- так же тихо ответила моя половинка. — Сейчас тут появится Малахов со своим:”Шалава! Проститутка! До Свидания! Берегите себя и своих близких”.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я тихо хмыкнул. Не знаю кто такой Малахов, но повторить текст, хотелось повторить слово в слово.
— Мне подсказал Геракл, — потупила взор смертная, но пальцы не разжала. Значит сейчас еще что-то будет требовать. Я смотрел на родственников и не понимал одного…. При чем здесь я?
— Повелитель, рассуди, — голос у нее был жалобным-жалобным.
“А ты говорил Бога ветра нет. А тут вот что требуется” — издеваясь смеялся Танатос. Ах, да. У меня же еще и суды проходят. О, Бог терпения…. Спаси жизнь этим идиотам!
— Давайте я просто ее убью? — тихо предложила Гера. Настолько тихо, что все слышали. Зевс нахмурился, поколебался, но кивнул.
— Так нельзя! — гнусаво прозвучало от двери в тронный зал. Надо же. Константин. — Насилие — не метод!
— Как не страшно это говорить, — кивнул мой ученик, — Но я с гнусавым солидарен. Это не выход.
Боги резко развернулись на голоса. Тронный зал, в котором уже дышать было нечем, набивался под завязку. “Колдани амфитеатр!”, - потребовала Катриона. “Мне лень!”, - простонал я, слыша поток чужих мнений.
Персик жалобно поджала губки. И вот уже ученики рассаживались.
— А алименты кто платить будет? — влезла новая Афродита, расталкивая всех по углам, — Это что же получается? Жизнь дал и в кусты? А ответственность кто нести будет?
— Вот именно, — поддакнула новая Гера.
— Это, бать, не здорово, — осуждающе покачал головой Денис.
Ля, какие правильные все. Прямо зубы сводит. Перепалка, крики, запрет на убийства. Шел второй час обсуждения. Мы выяснили, что с Зюси и брать нечего. Кроме детей. Но Энеида не согласна брать детьми. Даже близнецами.
— Гадес, брат, — тихо обратился ко мне Зевс, пока Гера отвлеклась на доводы Афродиты про кастрацию, — Ты же бог драгоценных камней. Отсыпь немного. И все закончится.
Я посмотрел на брата. Внутри зашевелилось гадкое предчувствие, что именно он слетал к моей половинке. Желание придушить его собственноручно стало сильнее, чем у Геры. Так, Гадес, ты — бог! Ты- Титан! Спокойствие!
— Так! А, ну, молчать! — рявкнула Катриона, вставая с дивана и обводя взглядом всех присутствующих. Странно, от нее исходило какое-то давление что ли… Сила ребенка проявляется через смертную? Возможно… — Что тут устроили?
— Ты же сама мать! Будущая! Ты же не богиня! Тебе не поклоняются! Я всех богов знаю! — возмущалась Энеида, тыча пальцем на живот смертной, — Неужели ты думаешь, что твоего дитя другая судьба постигнет? Боги они жестокие!
— А мне ничего не надо. Как выяснилось, ребенок только мой, — пожала плечами Катриона. Персик и Танатос посмотрели на меня с осуждением. А что? Я должен тут всех сирот от богов собирать? — Подумай, что ты САМА сделала, чтобы твой ребенок не нуждался?
Энеида молчала, непонимающе хлопая глазами. Катриона перевела дух и продолжила.
— Я ни разу, за весь разговор не услышала, что ты работаешь и хочешь содержать ребенка. За то, что полубога содержит твоя деревня я слышу третий час! — не унималась Катриона, заставляя Энеиду молчать, а меня задуматься. — Или что? Думала от бога родишь — счастье привалит? Тогда ты выбрала не того бога.
“И Катриона тоже” — вздохнул Танатос. “Это ты опять на меня намекаешь?” — насупился я, готовя аргументы про отцовство. Но друг больше ничего не сказал.
Как странно, я почему-то был уверен, что Катриона именно по этой причине ребенка и имеет. Полубог. Это все-таки лучше, чем просто дитя. Ну, если вычесть Геру, разумеется.
— Разберетесь- позовете, — зевнул я и направился к выходу. — Подтвержу любое решение, когда этот афинский базар закончится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Боги, порой, ничем не отличаются, от смертных. Особенно в выяснении отношений. Я зашел в свои покои и подошел к окну. Надоело. Все надоело. Асфодели качнули головой. Аида всегда перенимала мое настроение.
— Гадес, хотела поговорить, — тихая просьба Катрионы, стоящей в дверях моей комнаты. Будет мне покой или нет? — Я просто хотела прояснить…
