— Ну и кто теперь сошел с ума?
— Я бы сделал то же самое для любой женщины в подобной ситуации.
— А, конечно, — отвечает Кроу. — Конечно.
Мне не нравится его тон, но сейчас я не в том положении, чтобы спорить.
— И ты позволил Доновану застукать себя, — говорит он. — Я даже не могу понять, как это произошло.
— Я просто отвлекся.
— На кого? — давит Кроу.
Я прочищаю горло и отворачиваюсь. Я не хочу говорить ему об этом. Но, возможно, это заставит его понять.
— После этого я трахнул Сашу.
Его брови взлетают вверх, и он едва сдерживает смешок. Он прикрывает рот рукой, чтобы не рассмеяться.
— Ты издеваешься надо мной.
— Мне бы этого хотелось. Я взял ее прямо там, на полу рядом с ее мертвым бойфрендом.
— Это отличный способ потерять девственность, Фитц.
Мои щеки горят, и я сжимаю кулаки. Я чувствую, что он смеется надо мной, и мне это не нравится.
— Теперь я понимаю, — говорит Кроу. — Тебе больше не нужно ничего объяснять.
— Я и не собирался этого делать.
— Предоставь все мне, — говорит он. — Я найду лучший способ обсудить это с Найлом. А пока я предлагаю вам потрясти несколько деревьев Донована и посмотреть, что за паразиты оттуда свалятся.
— Я с этим разберусь.
— И, Фитц, мне все равно нужно поговорить с Сашей.
Я ловлю его взгляд, и он поднимает руку, прежде чем я успеваю возразить.
— Мне просто нужно знать, что я могу доверять ей, — говорит он. — Она не пострадает. Но, Ронан, ты должен знать, что с такими уликами, всплывающими под носом, и с ней в качестве потенциального свидетеля, ты можешь кончить гораздо хуже, чем просто пасть от рук синдиката. Тебе может грозить тюрьма.
— Ты можешь доверять Саше, — говорю я ему.
— Это мы еще посмотрим.
— Если ты станешь ей угрожать…
Кроу прищуривает глаза и обрывает меня:
— Что тогда, Ронан? Что ты станешь делать, если я буду угрожать ей?
— Не надо, — предупреждаю я его. — Я серьезно, черт возьми. Если ты хоть немного напугаешь ее, тебе придется иметь дело со мной.
В воздухе висит напряжение, когда мы смотрим друг на друга через стол. У нас с Кроу никогда не было проблем. Но с Сашей все по-другому. И мне нужно, чтобы он понял, что она не такая, как все остальные, что бы он там ни говорил. В моем сознании она уже принадлежит мне, даже если я никогда не смогу по-настоящему обладать ею. И я буду защищать ее любой ценой.
— Должен признать, Фитц, — говорит он. — Ты все сделал через то место, на котором сидишь. Но если и есть кто-то, кто может понять все это, так это я. Так что из уважения к тебе я не буду ей угрожать. Но я просто надеюсь, что твоя преданность не окажется ложной.
ГЛАВА 20
Саша
Похороны вышли скромными. Моя мама не хотела превращать их в спектакль, и я уважала ее желания. Цветы, гроб, да и все, что Ронан выбрал, — все это прекрасно. И должна признаться, я удивлена, что явились все эти разодетые парни из синдиката. Даже Ронан.
— Спасибо, что пришла, — шепчу я Мак, когда она встает рядом со мной.
— Я прикрою тебе спину, Саш. Ты же еще один прекрасный фрукт в нашей «семье». И именно это делает семья.
Ее слова заставляют меня улыбнуться, хотя я чувствую, что это неправильно. Я всегда убеждала себя, что эти парни никогда не были на моей стороне. Но она права. Все они — как одна большая гребаная семья. Иногда нужно оказаться на самом дне, чтобы увидеть, кто по-настоящему за тебя. И вот теперь они все стоят рядом со мной.
Служба короткая и проводится непосредственно на месте захоронения. Мак все время остается рядом со мной, а когда все заканчивается, она настаивает, чтобы я поехала с ними.
Все заканчивается в закусочной, где работает сестра Найла. Той самой, в которой и я когда-то работала. Месте, где все это началось. Когда Салли видит меня, она целует меня и крепко обнимает. Несмотря на то, что это семейный подряд, я, правда, думаю, что у нее золотое сердце.
Она кормит нас и разрешает нам сидеть, пить и разговаривать до позднего вечера. А когда приходит время ехать, Лаклэн предлагает подвезти меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я возвращаюсь домой, — говорит Мак. — Просто позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, Саш. Все, что угодно.
— Хорошо, — киваю я. — Еще раз спасибо тебе за все.
Ронан поворачивается, чтобы проводить ее к своей машине, а я тянусь к его руке.
— И тебе тоже спасибо.
Он кивает, а потом колеблется. Надеюсь, он что-нибудь скажет. Хоть что-нибудь.
Но он ничего не говорит.
С Лаклэном мы едем в тишине.
Я знаю, что он собирается поговорить со мной, поэтому, когда он идет за мной в мою квартиру, я не протестую. Я положила ключи и сумку и жестом указала на кухню.
— Не хочешь чего-нибудь выпить?
— Нет, Саша, — говорит он. — Спасибо. Почему бы тебе просто не присесть, чтобы мы могли немного поболтать.
Я киваю и сажусь, складывая руки вместе. Я довольно хорошо знаю Лаклэна. Я никогда не видела его вспыльчивым или теряющим рассудок, но я также знаю, что он раздавит как букашку всех, кого он воспринимает как угрозу, не моргнув глазом. Он делает это ради своих братьев. Ради Синдиката. И видя напряжение во всем его теле, которое также сквозит в его голосе, я знаю, что он рассматривает меня, как потенциальную угрозу. Он откашливается, и я смотрю на него снизу-вверх.
— Я понимаю, почему ты хочешь уехать, — говорит он. — Но я уверен, что ты понимаешь, что есть несколько вопросов, которые мы должны обсудить в первую очередь.
— Конечно, — неуверенно улыбаюсь ему.
— Все те же правила будут действовать, как если бы ты все еще работала на нас, Саша. Никаких разговоров с копами. Я имею в виду-никогда.
— И в мыслях не было, — заверяю я его. — Честное слово.
— Тебе выдадут несколько новых удостоверений личности, которые ты должна использовать в целях своей и нашей безопасности. Что касается клуба, то ты там никогда не работала. Понимаешь?
— Конечно.
— Что насчет семьи МакКенна? — спрашивает он.
— Понятия не имею о ком ты.
— Это хорошо, — говорит он. — Очень хорошо, Саша.
Он встает, и я думаю, что он собирается уйти. Но вместо этого он подходит к окну и смотрит вниз на улицу, повернувшись ко мне спиной.
— Есть еще кое-что, — говорит он.
— Хорошо.
— Мне нужно, чтобы ты рассказала мне, что произошло с Блейном.
Вся кровь отливает от моего лица, и я молюсь, чтобы он не обернулся и не увидел этого. Потому что я скрывала эту тайну в течение последних двух лет, но не смогу этого делать, когда Лаклэн спрашивает напрямую.
Тогда Ронан позаботился об этом. Мне ничего не нужно было делать. Я не знаю, что он сделал, но они были убеждены, что Блейн уехал из города. Когда они спросили меня об этом, я сказала им в точности то, что сказал мне Ронан. Он сказал мне, что едет в гости домой, и я понятия не имею, когда он вернется обратно. И это было все. Больше они ни о чем меня не спрашивали. Блейн всегда был немного не в себе, и они думали, что он вернется, но он так и не вернулся.
И я просто надеялась, что он исчез с их радаров. Но, по-видимому, это не так.
Лаклэн оборачивается и пронзает меня взглядом. Он видит меня насквозь.
— Я в курсе, что он не уезжал из города, — говорит он. — Мне нужно, чтобы ты рассказала мне, что произошло на самом деле, Саша. Это все. После этого ты свободна. Ты можешь уехать. Делай все, что тебе заблагорассудится.
Моя грудь вздымается, как будто на ней лежит гигантский цементный блок. Мне становится все труднее дышать. Мои глаза мечутся по комнате. Я не могу ему лгать. Он все равно узнает. Но я не могу подставить Ронана. Поправка. Я не подставлю Ронана. Он сделал это ради меня. И он хранил эту тайну последние два года, зная, что я могу представлять для него угрозу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он мог бы убить меня в любой момент, но не сделал этого, потому что доверяет мне. А я доверяю ему. И я не предам это доверие, несмотря ни на что. Лаклэн — его брат, но он также верен синдикату и всем правилам, которые с ним связаны. Я не знаю, что бы он сделал в этой ситуации, и я действительно не хочу это выяснять.
