Но я не мог выбросить эту мысль из головы, когда увидел Сашу. Но прежде чем я успел что-то сообразить, Блейн начал хватать ее, как будто имел на это право. Прикасаться к ней и приглашать на свидание. Она отмахнулась от него, но я знал, что он настойчив. Потому что я следил за ним. Я следил и за ней.
Я не мог остановиться. Сначала я просто хотел посмотреть, где она живет. Но этого было недостаточно. Я ворвался в ее квартиру. Рылся в ее вещах. Наблюдал за ней всякий раз, когда она приходила в клуб с Блейном.
Я хотел ее. И я ненавидел себя за то, что не могу ее заполучить. Даже когда я увидел, что Блейн причиняет ей боль, и убил его, я знал, что все равно не смогу заполучить ее. Я был слишком испорчен. Она никогда не захочет меня. Убийцу. Чокнутого. Бандита. Единственное, что я умел делать, — это убивать.
Но я все равно взял ее силой. И с тех пор я никогда не переставал думать об этом. В первый раз, когда я погрузился в нее, я почувствовал себя неловко. Я был в шоке от того, как сильно нуждался в ней.
Мне не нравились эти чувства. Так что после этого я держался подальше. Но сейчас все меняется. Саша хочет уехать. Я не хочу, чтобы она уезжала, но я не могу заставить ее остаться. Я прекрасно знаю, что она ненавидит эту жизнь. Я ежедневно читаю это у нее на лице. Она хочет сбежать.
И я должен позволить ей сделать это.
Но я не хочу этого делать.
Когда я вхожу в ее квартиру сегодня вечером и вижу, что коробки упакованы, меня это бесит. Она действительно уезжает.
И теперь я знаю, что не могу ей этого позволить.
Я иду по коридору к ее спальне и вижу, что она пуста. Ее здесь нет. Мое сердце бьется так же сильно, как и тогда, когда я впервые увидел ее. Только на этот раз в этом чувстве нет ничего хорошего.
Она уезжает. А я не могу ей этого позволить.
С этой мыслью я делаю то, что презираю больше всего на свете. Я сажусь на ее кровать и пытаюсь придумать идеальную ложь. И когда я замечаю ящик в другом конце комнаты, в котором лежат ее трусики, я точно знаю, что нужно делать.
Я знаю, как заставить ее остаться.
ГЛАВА 23
Саша
Когда я прихожу в клуб на следующий вечер, то с удивлением обнаруживаю, что в VIP-зале всего несколько посетителей. Когда Лаклэн сказал, что у них будет мероприятие, я ожидала увидеть полный зал.
Я не придаю этому большого значения, потому что уверена, что скоро это место заполнится до отказа. В «Слейнте» встречи могут проводиться в любое время суток. Не было ничего необычного в том, что некоторые танцовщицы выходили на работу в четыре утра по особым случаям.
Когда я добираюсь до раздевалки, Жасмин уже недовольно морщит носик в мою сторону. Никто из других танцовщиц по-настоящему не любил меня с тех пор, как Лаклэн сказал, что я больше не буду танцевать приватные танцы. Я занималась ими всего лишь неделю, прежде чем он поставил на них жирный крест в отношении меня, не удосужившись рассказать мне о причинах такого поступка. Каковы бы ни были причины, я была ему благодарна. Другие танцовщицы, тем не менее, не слишком обрадовались хорошему ко мне отношению.
Дело не в том, что здешние завсегдатаи отвратительны. Дело в том, что это не просто среднестатистические Джо с пивным брюшком, женой и четырьмя детьми в придачу, которые ждут их дома. Нет, эти парни либо мафиози, либо их сообщники. И по большей части, многие из них довольно приличные на вид. И кроме Донована, ни один из моих клиентов никогда не выходил за рамки дозволенного.
Лаклэн сказал мне в самом начале, что я всегда могу прийти к нему, если у меня возникнут проблемы с парнем, и он позаботится об этом. Но я думаю, что после того, как Донни начал приставать ко мне, я полностью исключила этот вариант. Я с трудом различала, где на самом деле проходит эта грань. Причем я все время твердила себе, что ненавижу это место так сильно, что была бы рада уехать.
Но сейчас, глядя на знакомую обстановку, я немного волнуюсь. Это место похоже на какую-то большую гребаную семью. У тебя есть сестры-соперницы и парни, к которым ты приходишь, когда тебе нужна помощь, ну, и конечно же, жуткие дядюшки. И вообще, какая семья была бы полноценной без этих жутких дядюшек?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ну, я не знаю.
Я даже не знаю, о чем думаю. Но когда я роюсь в своих нарядах, я решаю, что хочу выйти на сцену эффектно. Может быть, я и не самая популярная танцовщица, и не самая красивая, и даже не та, кто здесь лучше всех двигается. Но я достаточно долго работала на сцене, чтобы знать свои сильные стороны и как их преподнести.
Я переодеваюсь в черный усыпанный драгоценными камнями комплект бикини, дополненный высокими черными кожаными ботинками. Этот наряд более дерзкий по сравнению с моими привычными нарядами. Стараюсь выбирать простой крой. Вещи, в которых легко двигаться, и которые проще снимать. Но сегодняшний вечер требует чего-то особенного.
И я трачу дополнительное время на прическу и макияж. Для глаз подбираю дымчатый макияж, для губ — красную помаду, выпрямляю свои длинные волосы, пока они не становятся блестящими и ниспадают мягкими волнами мне на спину. Все это время я думаю о своем выборе песни. Я не знаю, будет ли Ронан здесь сегодня вечером. Но песни, которые я выбираю, — это его отражение. Только так я могу сказать «прощай»:
Песни Flyleaf Set Me on Fire и All Around Me, а затем песня в исполнении Starset под названием My Demons.
Я передаю их ведущему перед началом моего выступления. А потом потягиваю 7UP, чтобы успокоить нервы, пока смотрю окончание выступления Жасмин. Зал не выглядит переполненным, даже после того, как проходит еще один час, и я задаюсь вопросом, что происходит. Но на самом деле я не могу спросить Лаклэна, потому что, несмотря на то, что у него с Мак еще не начался медовый месяц, я сильно сомневаюсь, что он будет здесь в ночь после свадьбы.
Жасмин возвращается за кулисы, и ведущий объявляет мое выступление болтовней о том, что это мое последнее выступление на этой сцене. Раздается музыка, и я теряюсь в ее звуках. Мое тело и разум устали, но сейчас я никогда не чувствовала себя сильнее. Я исполняю все свои лучшие движения и сосредотачиваюсь на словах печен.
Мужчины подбадривают меня, и я чувствую себя хорошо. Я чувствую легкость. Как будто с моих плеч свалился огромный груз. Сегодня вечером, в этот момент, в моей голове нет ни стыда, ни грязных мыслей. Я просто чувствую себя… свободной.
А потом все меняется в мгновение ока.
Я едва успеваю понять, из-за чего весь этот переполох, как кто-то хватает меня и перекидывает через плечо. Когда я открываю глаза, и моя голова перестает кружиться, мое лицо свисает вниз около сильных, мускулистых ног, затянутых в модные брюки. Паре ног, обладатель которых мне хорошо знаком.
Только когда музыка смолкает, я понимаю, что он кричит на одного из парней в зале, а меня перекидывает через плечо, как мешок с картошкой.
— Ронан? — пищу я. — Поставь меня на землю!
Но его хватка только крепнет.
— Я убью тебя на хрен, если ты еще хоть раз так на нее посмотришь, — рычит он.
Его мышцы пульсируют от ярости, натягивая швы костюма до предела. Его так и подмывает кого-нибудь убить.
— Что за чертовщина здесь творится? — просачивается голос Лаклэна сквозь низкий гул.
Я пытаюсь вытянуть шею, чтобы увидеть его, но не могу. Ронан так крепко держит меня, что я не могу даже пошевелиться.
— Он дрочит прямо там, в этой чертовой яме, — кричит Ронан. — Он смотрел прямо на нее…
Его слова вырываются прерывисто, в промежутках между резкими вздохами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— На мою женщину, — говорит он. — Он пытался дотронуться до нее… и…
— Ладно, пещерный человек, — говорит Лаклэн. — Мы поняли, она твоя. А теперь проваливай отсюда. Я разберусь с этим парнем.
Ронан колеблется еще мгновение, и, хотя я не могу видеть его лицо, я знаю, что взгляд его глаз прожигает того, кто пялился на меня, насквозь. Беспокоюсь, что он делает мысленные заметки о том, кого он собирается убить чуть позже. Но потом он поворачивается и несет меня к задней двери. И прежде чем мы проскальзываем за занавеску, и мое унижение заканчивается, я замечаю ухмыляющегося Лаклэна. А потом этот ублюдок подмигивает мне. Он, черт его дери, подмигивает.
