собеседница.
— Ладно-ладно, убедил, — закивала она. — Я все скажу. Пусть я буду крысой…
— Лена, ты не крыса. Ты просто напуганная девушка, которую использовали с самого рождения. Но этих мудаков мы вырежем с корнем. А тебе найдем хорошую работу.
— Ага… — буркнула она. — Горшки за вами выносить? Ваше благородие-с? Чего изволите-с? Почесать вам пятки-с? Или встать раком и задрать юбку-с?
— Хорош паясничать. Найду тебе работу по твоему профилю. Сама же говорила, что с детства дружишь с реагентами? Будет тебе занятие…
— Если ты думаешь, что я сейчас рассыплюсь в благодарностях, то…
И тут кто-то постучался в дверь.
— Все! Теперь просто жди.
— Чего мне еще остается?.. — опустила она плечи и закрыла лицо руками.
Дверь приоткрылась, и в щелочке показался нос Перцева.
— Ваше благородие, вас ищут-с!
— Ага, уже иду, — подмигнул я дрожащей Лене и пошел на выход.
— Женя!
Я задержался и закрыл дверь.
— Что?
— Скажи, ты же всегда мне врал? — спросила девушка, не оборачиваясь. — Был такой простой, даже наивный паренек, пусть и со странностями. А теперь ты… как будто другой? Ты же всегда притворялся, да?
— Не всегда… Но Нексус меняет людей, — вздохнул я и вышел за порог.
* * *
В кабинете Зубра все было по-спартански просто. Стул, стол да шкафы у стен. Он не позволял себе даже диван — это расслабляло.
— И сколько их? — с подозрением спросил он, прижимая телефон к уху.
— Пришли в почти полном составе, Василий Григорьевич, — прозвучал из динамика голос Клима Павличенко, командира роты ликвидаторов рода. — Не хватает только десяти человек, но они как в воду канули. Видать, не забыли своего хозяина… Земля ему стекловатой. Ждем-с их в рядах сталкеров, а затем на виселице.
— Интересно… — откинулся на стул Зубр. — А остальные хотят служить роду, который уничтожил их хозяина?
— Они выразились примерно так: «раз Герасимов бросил нас в самое пекло, а сам свалил, то и мы свалим от него». Но нельзя и исключать и того, что они просто здраво рассудили: сталкинг и ликвидация Монолитов — это не одно и то же. Я многих знаю. Они честные ребята, просто оказавшиеся в услужении у мудака.
А еще нельзя исключать, что среди них есть крысы…
— Кто их возглавляет? Алексей?
— Да, Алексей Воронов. Вы на него не обижайтесь, Василий Григорьевич. Он мужик хороший, просто иногда уж шибко прямолинейный. Любит говорить то, что думает. Но мы с ним даже пили как-то…
— Хорошо, — задумчиво вздохнул Зубр. — Раз они горят желанием закрывать Монолиты, то мы не имеем права им отказывать. Пусть осваиваются. И… приглядывай за Вороновым и его приближенными. А лучше сделаем так: расформируем подразделение и перетасуем его с нашими парнями. Получится сразу две роты. Отдай одну под командование Воронова, но дай ему сержантов из наших людей. А то мало ли…
— Скажет — не доверяем!
— Вот докажет свою верность делом, тогда и будет формировать сержантский состав так, как ему угодно.
— Есть! Разрешите выполнять?
— Да. И не тяни. Время дорого.
— Конец связи.
Клим отключился, и только Зубр протянул руку к чашке остывшего зеленого чая, как мимо открытой двери промелькнуло что-то…голубое?
— Что за черт? — пробормотал дворецкий и, отложив трубку, прошел к выходу из кабинета.
Он уже совсем свихнулся, или вправду мимо дверного проема промелькнула кружащаяся незнакомка с голубыми волосами?
Ни одна из служанок не красила волосы в такой вульгарный цвет. Это было строжайше запрещено правилом № 56 внутреннего устава поместья. И танцевать в коридорах тоже — правило № 112. Или же это…
— Анастасия Михайловна? — выглянул он в коридор и успел увидеть юбку, которая на долю секунды мелькнула за поворотом.
Значит, не показалось!
Василий Григорьевич Зубр всегда знал, что он живет в сумасшедшем доме. Однако с появлением в усадьбе его благородия Евгения Михайловича с сестрой, это чувство усилилось стократно.
Зубр тут же поспешил в другую сторону — наперерез незнакомке. Он знал в усадьбе каждый угол, каждый закоулок. Так что срезать коридор было делом двух пружин, который открывали скрытые ходы в стенах.
— Ага! — выпалил Зубр, выскочив в малую гостиную, куда должна была выйти таинственная Мальвина.
Но нет. Встретили его только удивленные глаза Глаши, которая с невинным видом порхала между книжных шкафов с гвоздодером и отверткой в руках.
— Василий Григорьевич, все хорошо? — захлопала она длинными ресницами.
— Здесь кто-то проходил? — спросил Зубр.
— Где?
— Вот тут в гостиной? Видала девицу с синими волосами?
— Нет… Я тут одна. Может, хозяина спросить? Он же вернулся?
— Увы, нет. Но… — осекся Зубр и, махнув рукой, покинул гостиную.
Одно из двух. Либо Глаша ему врет, и тут действительно бегает некое голубоглазое существо, либо он стареет.
А зачем ей гвоздодер?
Зубр бросился обратно, но на месте Глаши нашел только пару гвоздей и россыпь пуль.
* * *
Не успел я выйти из допросной, как меня под локоть поймала Герда. Тут же, вытянувшись в струнку, трясся и Перцев со своими подчиненными.
— Ты чего тут делаешь⁈ — шикнула она на меня, и мы пошли прочь. — Ты же вроде свалил?
— Появилось неотложное дело, — улыбнулся я. — Как там Горн?
— В порядке, — буркнула она, когда мы зашли за угол. — Ему не привыкать валяться в отключке после трансформации. А тебе, Скалозубов, неплохо бы объясниться. О чем ты там болтал с подследственной?
— Обсуждали детали сотрудничества. Она поможет нам очистить город от всякой мрази, а мы ей — свободу и защиту.
— Мы это кто? Ты что ли?
— Ага. Я отвечаю за Фаустово, как сюзерен и хранитель уезда. Поэтому дело Игнатьевой касается и меня тоже. Напрямую.
— Да уж. Как твоей бывшей бабы! — хмыкнула Герда.
— Да, моей бывшей бабы… И коллеги по опасному диверсионному ремеслу!
— Чего⁈ Какому-какому ремеслу?
— Спросишь у Горна, когда он проснется. Игнатьева со мной, ибо помогала мне вытравливать сталкерскую сволочь из нор. И вполне успешно, как ты можешь увидеть. Поэтому я требую ее освобождения в рамках дальнейшей работы по ликвидации сталкерского подполья. И немедленно!
— Женя, ты чего?.. Или Людвиг тебя по башке сильно приложил⁈ Требовать такое! Она
