Эдди… Грейс вздохнула. Он уже выписался из больницы, и Каролина сообщила, что ему уже лучше. Но она сама не разговаривала с ним и не осмеливалась позвонить ему. За работой и волнениями, связанными с подготовкой соревнований, она не особенно задумывалась о его прощальных словах в больнице. И так было слишком много поводов для беспокойств.
Грейс вошла в конюшню и застала Каролину в стойле Опоссума, нежно нашептывающую что-то ему на ухо и угощающую его морковкой. Джорджия упоминала, что Каролина все еще лелеет мечту, что будет выступать на Опоссуме вместо Мисс Лили. Рассердившись, Грейс подняла ее со стремянки и выгнала из конюшни. Если Каролине нечего делать, пусть помогает бабушке. Напоследок Грейс напомнила дочери, что та не будет выступать на Опоссуме. Это окончательно.
Часом позже караван грузовиков, трейлеров и машин тронулся в путь и выехал на дорогу. Надувшаяся Каролина заявила, что поедет с бабушкой, что вполне устраивало Грейс. Они с Эммой Рэй могли застрять в «пробке», которая всегда образовывалась в нескольких милях отсюда, когда все оказывались у въезда к месту соревнований. Меньше всего ей хотелось попасть в этот плен с Каролиной, которая опять начнет приставать с Опоссумом.
Позже она поняла, что болтовня Каролины могла бы отвлечь ее. Эмма Рэй прикладывала все усилия, чтобы поддерживать легкий и веселый разговор. Но вдруг на Грейс, которая впервые за много дней могла расслабиться, сидя в машине с сестрой, нахлынула волна безумной грусти и страстного желания вернуть все то, от чего они с Эдди так безумно отреклись. Она не плакала с той ночи в больнице, но сейчас Грейс отвернулась к окну, слезы катились у нее по лицу, она оплакивала все то, что теперь потеряла, или вовсе никогда не имела.
Навесы натянули у конюшен. Лошадей накормили и поставили в стойла, где повесили латунные таблички с их кличками. Все оборудование разгрузили. Оформительский комитет, в который входили и Грейс, и Джорджия, закончил устанавливать цветы и украшать клумбы возле гостевой трибуны. Грейс рассортировала все документы и устроила временную конторку в шкафчике в раздевалке.
Почти все закончившие обустройство уехали в город. Вечер четверга перед Гран-При традиционно проводили за развлечениями. Даже люди, совершенно не интересующиеся конным спортом, наведывались в тот или иной бар, чтобы повеселиться с участниками соревнований.
В планы Грейс на вечер входило лишь желание добраться до дома и лечь спать. Уставшая, наслаждаясь тишиной, она растянулась в кресле, желая отдохнуть и набраться сил. Грейс почти задремала, когда Эмма Рэй влетела в раздевалку с выражением на лице, означавшим, что она не примет отрицательного ответа.
— Пошли, — сказала она. — Вставай. Ты едешь со мной.
В баре было многолюдно и накурено. Едва войдя, Грейс поняла, что совершила ошибку, но Эмма Рэй не оставила ей выбора. Она стала прокладывать путь через толпы людей, пока наконец не нашла свободного столика на двоих в конце зала. Пока Эмма покупала им напитки, Грейс здоровалась со старыми друзьями, приехавшими сюда на уик-энд, и постаралась выглядеть так, как будто не была самой несчастной женщиной Юга.
Прошло несколько минут, а Эмма Рэй так и не появилась. Грейс огляделась вокруг и заметила свою сестру, увлеченно беседующую с высоким блондином с приятной внешностью, в джинсах и ковбойских сапогах. Эмма Рэй улыбалась, а мужчина запрокинул голову от смеха и, казалось, был в восторге, что разговаривает с ней. Не желая нарушать их веселье, Грейс изобразила улыбку на лице, решив побыть в баре еще десять минут, но ни секунды больше.
Не выдержав и пяти минут, она снова обернулась и поймала взгляд сестры. Грейс указала на часы, давая понять, что собирается уходить. Эмма Рэй, не отрывая взгляда от своего нового приятеля, подняла палец.
— Одну минутку! — попросила она.
Грейс кивнула, соглашаясь, хотя и без особого энтузиазма. Шум и веселье отнимали у нее последние капли оставшегося самообладания. Она чувствовала себя разбитой, ею овладела печаль, и слезы были готовы вот-вот снова хлынуть. Она потерла глаза. Совершенно не годится плакать на виду у всех. Грейс уже собиралась встать и удалиться в женскую комнату, когда неожиданно к ней за столик подсел Джеми и, наклонившись, сказал:
— О'кей, просто ведите себя так, как если бы я только что сказал нечто уморительное.
Ей действительно хотелось умереть. Грейс охватила дрожь. Она подняла взгляд и увидела Эдди, стоящего у входа в бар и наблюдающего за этой сценой. Она слегка засмеялась над нелепостью ситуации, а затем начала плакать.
Джеми наклонился к ней:
— Я буду сидеть здесь, делая вид, что собираюсь громко сказать еще одну шутку, — шепнул он.
Слезы катились у нее по лицу. Она надеялась устроить хорошее представление для Эдди, стараясь выглядеть так, будто ей безумно весело. Она вытерла лицо салфеткой, и вдруг ей действительно стало так весело, что она на самом деле засмеялась, не переставая плакать.
Когда она снова оглянулась на дверь, Эдди уже исчез. Хорошо, подумала она, пусть думает, что она прекрасно, как никогда, проводит время.
Эмма Рэй пробилась к ним.
— Что вас так рассмешило? — поинтересовалась она.
Все еще безудержно смеющаяся Грейс покачала головой, показывая, что не может говорить.
— Просто я так действую на людей, — усмехнувшись, ответил Джеми.
Эта фраза доконала Грейс, и она упала на стол, слабо стукнув по нему кулаком.
Эмма Рэй с недоумением смотрела на нее:
— Эй, Грейс, — обратилась она. Эмма схватила сестру за плечо, чтобы привлечь ее внимание. — Как ты думаешь, ты сможешь сама добраться до дома, потому что… ах… — Она кивнула в сторону парня, с которым разговаривала до этого.
Джеми улыбнулся еще шире:
— Понятно, — произнес он.
— О, прекрасно! — Эмма Рэй подмигнула ему. — Спасибо. — И сказала в спину Грейс: — Увидимся завтра. — Потом она шепнула Джеми: — Я бы больше не разрешала ей пить.
Она сделала знак молодому человеку, чтобы он следовал за ней. Грейс подняла голову, когда они проходили мимо.
— Желаю весело провести время, — хихикнула она, а затем снова заплакала.
Джеми подождал несколько секунд, наблюдая, сможет ли она взять себя в руки.
— Ну, не знаю, как вы, но я уже достаточно повеселился. Что скажете насчет того, чтобы убраться отсюда? Так как? — спросил он.
Ответа не последовало. Он мог догадаться о ее состоянии только по ее руке, шарящей по столу в поисках еще одной салфетки.
— Хорошо, — решил он за них обоих. Джеми встал, помог Грейс подняться со стула и повел из бара на улицу.
