— Предводитель ждет тебя, — чуть переигрывая с пафосом, заявил незнакомый мне лесовик.
Подобное поведение меня совершенно не задевало, поэтому я без лишних слов последовал за проводником.
Пределы лагеря мы покидали с максимальными предосторожностями, которые оказались совершенно напрасными. Ни рыцари, ни наемники из вольных городов, среди которых мелькали папахи горцев, не считали нужным выставлять усиленное охранение на дружественной территории. Поэтому вместо шараханья по кустам, а местами и ползанья на карачках, мы могли просто выйти из лагеря и с песнями направиться на ночное рандеву.
Кардей ждал меня на маленькой прогалине в компании собственных соратников. Он сидел на поваленном стволе дерева в немного вычурной позе и выглядел как принимающий просителей вельможа в окружении свиты. Вообще-то Кардей имел достаточно высокий статус для подобного поведения, к тому же хоть потрепанная, но довольно дорогая облегченная рыцарская броня добавляла образу солидности, а вот его «свита», состоящая из бывших пахарей и охотников, выглядела нелепо.
— Барон, мне сказали, что у вас есть просьба.
С маркизом мы не виделись всего полгода, а он, похоже, начал забывать, с кем имеет дело. Наверное, его коробило то, что он когда-то просил меня приютить повисших на его шее мирных жителей.
— Просьба? Странно, — «включил» я максимально озадаченный вид. — Вообще-то я хотел сделать вам подарок, а именно — возможность наступить на мозоль «любимому» братцу.
Кардей немного «увял»:
— Друзья, мне нужно переговорить с бароном наедине.
Меня удивила не только фраза, но и то, с какими лицами расходились «друзья-революционеры».
— Сават, что с вами происходит? — Я сразу решил взять быка за рога.
— Сам не понимаю, барон. В последнее время все изменилось. Вы ведь знаете, что у меня нет ничего, кроме моих людей, но они мне не вассалы, а всего лишь соратники. И почему-то многие начали задаваться мыслями о целях нашей борьбы.
— Ага, вот оно что, а те, кто только что стоял тут, самые активные? — посетила меня вполне логичная догадка.
— Да, — вздохнул маркиз. — Вы же слышали, мне даже приходится обращаться к ним как к друзьям.
Я, конечно, знал, чем заканчиваются все эти разговоры о друзьях-товарищах, но сейчас ситуация не позволяла задумываться о проблемах местных искателей «светлого будущего».
— Так, маркиз, давайте решим нашу общую проблему с войсками герцога, а затем помозгуем, что делать с вашими вольнодумцами. Или боевые операции тоже нужно согласовывать с «друзьями»?
— Нет, свободные лучники пока идут за мной без вопросов. — Слово «пока» Кардей произнес с грустью.
— Хорошо, тогда давайте по-быстрому набросаем план боя.
Луна уже взобралась на небосклон и давала вполне достаточно света, но Кардей все же подозвал своего лазутчика, которому явно доверял. Небольшой факел улучшил видимость и позволил мне с помощью подобранных шишек, палочек и камешков отобразить диспозицию.
— Смотрите. Здесь, — на небольшую кочку легла шишка, — расположился граф Довлон с пятью рыцарями и сотней оруженосцев. Часть их лагеря и обоз занимает юго-западный склон холма. С северной стороны встали мои стрелки и пять баронских отрядов. В общей сложности чуть меньше двух сотен. Плюс сотня тех баронов, на кого рассчитывать не стоит. С южной стороны стоят наемники. Две сотни. Не скажу, что всех рассмотрел, но там не меньше сотни горцев, думаю, мне не нужно объяснять, что это значит.
— Не нужно, — невесело ответил маркиз.
— Сколько удалось собрать лучников?
— Три сотни, но, сами понимаете, это не мечники. В ближнем бою две сотни наемников раздавят нас, как гриб сапогом.
— Да уж, несмотря на кажущееся численное преимущество, мы намного слабее соперника. Поэтому давайте поступим так. Мне от вас требуется нападение на лагерь с южной стороны и обстрел наемников. Главное — создать переполох. Затем отходите. Жаль, что нельзя тихо свалить пару деревьев, я уже видел, на что способны лесовики, имея такую защиту. И все же постарайтесь за ночь поставить побольше ловушек. После того как сделаете свое дело, уходите.
— А вы? — То, каким тоном маркиз задал этот вопрос, говорило о его искреннем беспокойстве, что не могло не радовать. Похоже, у революционеров изменилась именно политическая ситуация, а отнюдь не характер маркиза.
Ну ничего, закончим с насущными проблемами — и посмотрим, что там сдохло в этом лесу и так неприятно пахнет. У меня, как и у любого моего современника, выработалась острая аллергия на демагогов и политических манипуляторов, да такая, что даже руки зачесались.
— Не беспокойтесь, ваша милость. Дайте нам шанс занять удобную позицию, и мы справимся.
— Хорошо, — кивнул маркиз, поднимаясь с бревна. Не знаю, что на него подействовало — то ли мое отношение к его проблемам, то ли общий риск, — но представитель герцогского рода протянул мне руку в жесте равного к равному и даже другу.
Я улыбнулся в ответ и сжал пальцами его предплечье.
— Удачи, маркиз.
— Удачи, барон.
Назад я возвращался совершенно спокойно, и даже наткнувшись на один из дозоров, которыми граф Довлон окружил наш лагерь, я не стал напрягаться. Версия с расстройством желудка и обостренной стеснительностью, уведшей меня глубоко в лес, сработала на ура.
План операции мы обсуждали втроем — я, Мороф и сэр Дарол, который взял на себя командование объединенным отрядом пограничных баронов.
Все было обговорено минут за двадцать, а до рассвета оставалось еще часа четыре. Нет ничего хуже, чем ждать, — даже догонять не так утомительно. Спать совершенно не хотелось — адреналин в моем молодом теле плескался, как чай в руках неумелой проводницы поезда. Оставался единственный вариант — лечь на траву и смотреть в небо.
Созвездия на небосклоне этого мира совершенно не напоминали видимые с Земли. И я увлекся тем, что начал выдумывать свои названия и конфигурации.
Вон те пять звездочек похожи на человека, раскинувшего руки в стороны. Еще одна группка светящихся точек походила на летящего орла. А дюжина звездочек на севере у самых верхушек леса напоминали моего Хана, пригнувшегося перед прыжком. Кстати, именно так выглядел герб на перстне генерала Рольда Сакнара. Это украшение сейчас висело у меня на шее — мы отправлялись в империю, и такой козырь мог еще пригодиться. Этот символ мне нравился больше, чем герб рода Маран — вздыбившийся красный конь на фоне соломенного цвета. У степных баронов вообще было туго с фантазией, и на гербах в основном красовались лошади в разных позах и на разном фоне. Была еще парочка быков, но это уже так — исключения из правил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
