— О, нет, госпожа! Я сомневаюсь, что он сможет понять меня. Скорее всего, господин барон решит, что я не подхожу для работы в замке. Если я потеряю это место, то мне не на что будет здесь жить, и я не смогу продолжить поиски сестры. Барон обязательно уволит меня, когда узнает, что я рассказала вам такую неприличную историю… Кроме всего прочего, мне не хочется, чтобы вы страдали… — девушка замолчала и сильно покраснела.
— Что ты хочешь сказать?
— Простите меня, госпожа, — собравшись с духом, продолжила служанка. — Но мужчины на некоторые вещи смотрят иначе, чем дамы. Они хотят получать как можно больше удовольствия, но при этом требуют, чтобы их жены вели себя прилично, оставаясь в неведении об их похождениях. В Цербсте я служила в одном доме, где даже слуги знали, что у хозяина есть любовница, которой он дарит очень дорогие украшения. Ночами моя госпожа горько плакала, но днем она вела себя так, словно ничего не произошло. Мне не хотелось бы, чтобы вы так же страдали, госпожа.
Ледяной холод пробежал по спине Марцианы, но она обратилась к служанке совершенно спокойным голосом.
— Тебе есть еще что мне сказать?
— Да, госпожа. Когда я возвращалась в замок… — Лизхен заглянула прямо в глаза хозяйке, словно решая — продолжать или нет, а затем решительно проговорила: — Я заметила его сиятельство на опушке леса. Он разговаривал с двумя девушками. Они были весьма вызывающе одеты, вели себя довольно развязно и нагло смеялись. Затем барон вместе с этими девицами вошел в лес.
Это был сильный удар, и Марциана почувствовала, что не в силах держать себя в руках.
В этот момент она поняла, что ей давно следовало призадуматься о распутном прошлом своего супруга. Баронесса вновь вспомнила несчастную графиню Дороштейн, умершую от страшной болезни, которой ее наградил муж. Страшно представить, что барон Грифенталь может обречь и ее на такую же судьбу.
— Ваша светлость, — в дверях галереи показалась Ванда. — Вам пора спуститься к ужину.
ГЛАВА 25
— …Всем известно, что развод является привилегией мужчин, — горячо спорила с бароном Теодором Каролина. — Не могу понять, почему считают, что мужчина может возбудить дело о разводе на основании измены жены, но женщина не может подать на развод по тем же самым причинам!
— Разумеется, женщина не может подать на развод, — возмущался дядюшка. — Это же смешно! Муж, моя дорогая Каро, не принесет в дом жене незаконного ребенка, чтобы она воспитывала его, как своего, на ее собственные средства. Подумайте об этом, прежде чем говорить такую глупость кому-нибудь еще.
— Мне кажется, что развод не принесет радости никому, — вмешался в их спор барон Грифенталь. — Расторжение брака вызовет бесконечные ссоры и раздел имущества между мужем и женой, что станет угрозой миру в семье и безопасности честному имени самой женщины. Брак защищает и собственность, и мораль.
— Боже мой, — презрительно бросила графиня Делич. — В какие благородные слова вы все это облекаете, чтобы защитить права мужчины!
Во время этого спора Марциана молча наблюдала за мужем. Самое невероятное и даже обидное было то, что именно сейчас он вдруг показался ей необычайно красивым, и стоило ей встретиться с ним взглядом, как искусительный жар охватил все ее тело. Когда барон предложил супруге руку, чтобы идти к столу, Марциана попыталась успокоиться, напомнив себе о том, что узнала от служанки. Воображение немедленно нарисовало ей, как муж лежит в объятиях другой женщины. Мысль о том, что придется сегодня делить постель с этим распутником, была невыносима… Но разве возможно избежать этого? Она жена Генриха, и ее святой долг повиноваться ему.
— Милая Марциана, что-то вы сегодня очень неразговорчивы, — прервал ее размышления дядюшка.
— Я… я задумалась, — вскинула голову баронесса, стараясь отвлечься от мрачных мыслей.
— Не пойму, почему вы снова ужинаете с нами, Каро? — повернулся дядюшка в сторону гостьи. — Уже пятый раз за эти две недели.
— Вам это не нравится? — вспыхнула графиня.
— Я просто хочу знать, на кого можно будет переложить вину, если Генрих начнет подсчитывать стоимость израсходованных продуктов.
— Как вам не стыдно, барон Манштейн! — рассердился Грифенталь. — Вы намного больше тратите на свои препараты и увеличительные стекла!
— Мои опыты нужны всем. Того и гляди, эти чертовы французы начнут новую войну! Мои изобретения помогут нашей армии! А что касается того, что опыты дорого обходятся, то запомните — когда-нибудь мои открытия сделают меня очень богатым!
— Я не стану оплачивать ваши сомнительные эксперименты, — решительно заявил Генрих и взглянул на супругу: — О чем вы думаете, моя дорогая? Вы почти ничего не едите.
— Я хотела бы помочь дядюшке Теодору, — негромко проговорила девушка.
— У меня нет никакого желания говорить на эту тему, — остановил ее Грифенталь.
— Но вы сами спросили меня. Проблема дядюшки состоит в том, что ему нужно найти деньги для финансирования экспериментов, не так ли?
— Да, это так, — пробурчал барон Теодор, повернувшись к Марциане: — И как вы решили помочь мне?
— Я вспомнила о ваших словах про газ, способный вывести из строя целую армию. Но в этом случае необходимо обезопасить наших собственных солдат, не так ли?
— Я думал об этом, — качнул головой слегка удивленный вопросом девушки барон Манштейн. — И кое-что уже придумал — нужны маски, которые будут плотно облегать лицо, и пропускать в легкие уже очищенный от яда воздух.
— Вот и отлично. Можно будет поставить их производство на поток. Такие маски могут пригодиться и для работы в других вредных условиях, например, в шахтах или еще где-нибудь…
— Неплохо, но для этого нужно сначала заинтересовать в их производстве военное министерство.
— Есть еще и другой план. Возможно, стоит открыть для публичных посещений вашу обсерваторию за определенную плату. В этом не будет позора. Я слышала, что некоторые аристократы в Англии пускают экскурсии даже в свои старинные замки. Мы могли бы развесить об этом объявления в ближайших городках. Только, разумеется, следует сделать более удобным подъем наверх башни.
— Похоже, у вас полно идей для решения наших финансовых проблем? — Марциана уловила легкое раздражение в голосе мужа. — Вы очень решительны сегодня, моя милая, и для начала все перевернули в доме. Не собираетесь ли вы вмешиваться и в мои дела?
— Я всего лишь хочу помочь.
Баронесса избегала смотреть на мужа. Слушая его голос, она вдруг вспомнила льва. Наверно, когда король зверей мурлычет, он весьма похож на Генриха. Этот бархатный голос пробирает ее душу до самых кончиков пальцев и заставляет сильнее биться сердце. Пожалуй, зря она сегодня выслушала исповедь Лизхен… Неожиданно она заметила странный взгляд мужа, которым тот окинул распоряжавшегося за столом дворецкого.
