— Вы не имеете права, — верещал парень, запомнившийся Крепсу еще по кладбищу. — У нас свобода слова!
Дима внутренне поморщился и постарался не перейти на мат. Офицер все-таки!
«Что говорить Беку? Как объяснить, почему оказался здесь в шесть часов утра? Откуда узнал, что Алене грозит опасность? Кирсанов не дурак, не зря же до генерала дослужился. И не к пенсии, а в сорок два надел погоны с одной золотой звездой. Обязательно спросит, что меня в такую рань принесло. Придется врать, что приснилось. Но поймет, как пить дать поймет».
Дима Блинников по прозвищу Крепс обвел невидящим взглядом толпу и снова порадовался, что успел вовремя. Когда он понял, что Юлька с друзьями что-то затевает? Когда ужинали, позвонил какой-то парень, и ушлая ворона пробурчала в трубку, что не может говорить. Дима и сам не понимал, что его тянет к ней. Далеко не красавица, но фигура хорошая. Растрепа, конечно, но в квартире чистенько. Готовит вкусно, а постель принципиально не убирает. А еще красится, как Мортиша Аддамс. Если эти три килограмма штукатурки смыть, то проглянет миленькая девушка. Закомплексованная и в то же время нахальная. Рассуждает об импрессионистах и Бодлере, а сама даже прилично вести себя не умеет.
«Странная девица, — мысленно вздохнул Крепс и в который раз отругал себя за то, что внезапно прикипел к Юле Фоминой. — Но теперь это в прошлом. Я с нелюдями не связываюсь», — мысленно ощерился он, вспоминая, как после совместного плескания в душе уложил на кровать брыкавшуюся Юльку, а сам голяком прошлепал на кухню за шампанским. Он слышал, как тренькнул ее сотовый, валявшийся на столе. Покосился, намереваясь отнести трубку подружке. И внезапно увидел текст в уведомлении. «Едем к Никифору. Фаейр-шоу начинается!». Следом пришло второе — «Ты с нами, Фома?».
— Занята ваша Фома, — недовольно пробурчал себе под нос Крепс и с двумя бокалами и бутылкой шампанского вернулся в спальню. Холодный игристый напиток приятно щекотал горло, а в свободной руке лежала Юлькина грудь. Крепс водил по ней пальцами, чуть сжимал и снова оглаживал. Он не придал значения дурацким сообщениям в Юлькином телефоне, даже не подумав, что они напрямую касаются Бека. А за безопасность шефа отвечают они со Славкой.
Отставив в сторону бокал, где на самом донышке плескались остатки шампанского, Юлька провела языком по его груди, затем спустилась ниже и уже собралась облизать боевое орудие, стоявшее на изготовке, как зазвонил сотовый. Она сорвалась с места и с воплями: «Я совсем забыла!» — бросилась на кухню за мобильником.
Крепс не прислушивался, но до него долетали обрывки фраз. Его любовница то что-то бурчала в трубку, то переходила на повышенную громкость.
— Вы точно уверены, что там никто не живет? — услышал Дима, но не придал значения.
— Если он узнает, то вам не простит, — вскрикнула она в следующую минуту. И сразу же заюлила: — Нет, я не могу, даже не проси. И вообще, перестань звонить, я занята.
— Кто это? — лениво поинтересовался Крепс. — Какого рожна хотят?
— Да, Женька Миляев, — соврала на ходу Юля. — Мы с ним вместе к твоему шефу приезжали в Никифоровку.
— А-а, — хмыкнул довольно Крепс, совершенно забыв, что Красного Перца приняли в отдел военных переводчиков. Он потянул девицу к себе. — Тут агрегат простаивает, а ты где-то ходишь, Юля, — хохотнул он, наваливаясь сверху.
Сколько длился любовный марафон, Дима не помнил. Они ели, дремали и снова трахались, будто кролики. И лишь под утро уснули, откатившись в разные стороны. И когда густая дрема уже почти окутала сознание, до Крепса дошло, словно все детали мозаики сложились воедино. Он пробудился мгновенно и, сев на кровати, резко дернул Юльку руку, потом потрусил за плечо.
— Юля, — позвал негромко, но требовательно.
— Что случилось? — пробубнила она, садясь на постели и таращась подслеповатыми глазами. — Ты что, Дим?
— Так, — рыкнул он. — Рассказывай, голуба, куда это ты с друзьями собиралась? Что это за файер-шоу у Никифора?
— Да Женька Маляев, — принялась врать Фомина. — Он придумал…
— Не люблю лживых баб, — мотнул головой Крепс и, тряхнув девицу за плечи, предложил: — Попробуй еще раз. Если не получится, отвезу в контору. Там тебе помогут…
— Дима… — ошалело уставилась она. — Я… я ничего… Это Кирилл и Данька, что меня на кладбище забыли. Они хотят отомстить за Толика, — вздохнула она. — Дом пустой, сгорит, и не жалко. Твой генерал себе еще десяток отстроит. А пожар привлечет внимание общественности. А то люди начали забывать про Меньшикова…
— Что же вы творите, мрази? — охнул Крепс, подхватывая со стула трусы, а затем и брюки. — Жизнь не компьютерная игра! И там человек в доме! Сестра Сергея Юрьевича!
— Но мы же не знали, — просипела Юля наивно, будто это ее оправдывало.
— Какая милота, — мотнул головой Крепс и, положив в карман Юлькин сотовый, понесся вниз по лестнице. Дорогой он успел позвонить Алене, но старшая сестра Бека не взяла трубку. Прибавив газу, Крепс влетел в Никифоровку, когда языки пламени уже лизали крышу. Деревня спала. Кое-где просыпались люди и спешили на помощь. А Блинников, бросив открытую машину прямо на дороге, перепрыгнул через забор и рванул к двери. И обомлел, увидев просунутую в ручку лопату.
— Мать вашу, — рыкнул он, откидывая ее прочь и вламываясь внутрь. — Елена Юрьевна! — заорал во все горло. Покосился в сторону кухни, где уже вовсю бушевал огонь. — «Наверное, туда бутылку кинули», — отметил про себя и заметался по комнатам. — Матушка Пелагея! Елена Юрьевна!
— Я здесь, — послышался снизу голос. Толстая ляда приподнялась над полом в коридоре.
«А почтенная монахиня не растерялась», — хмыкнул про себя Дима, придерживая крышку и помогая Алене выбраться из подполья.
— Бежим, — скомандовал он и, подхватив настоятельницу, как мешок картошки, бросился вон из объятого пламенем дома. Сзади гудел огонь и рушились балки.
«Я успел, — подумал Крепс, опуская сестру шефа около Рэнджа. Он заметил, как обычно спокойную Алену бьет дрожь. — Да и в такой мороз в рясе из тонкой шерсти околеть можно», — хмыкнул он про себя и, не раздумывая, достал из багажника генеральскую куртку и накинул ее на плечи матушки Пелагеи.
Он отстраненно созерцал, как горит отчий дом Бека, наблюдал, как около Рэнджа паркуется шеф, приехавший на паркетнике сестры. Как полиция задерживает журналистов. Заметил недобрую ухмылку Кирсанова и даже подумал, что шеф ни о чем не догадался, когда на плечо легла тяжелая рука.
— Поговорим, Крепс, — усмехнулся Бек, угрюмо созерцая развалины дома, и добавил добродушно: — Давай рассказывай. Ты даже не представляешь, как я благодарен тебе за спасение Алены…
— Я просто оказался в нужное время в нужном месте, — отмахнулся Дима. — Не совершил ничего героического. За тебя, Бек, я бы и жизнь отдал. Ты же меня тоже прикрывал в Судане…
Кирсанов лишь молча кивнул и по-мужски сгреб адъютанта в охапку.
— С девицей как поступишь? — хмыкнул негромко.
— Пошлю на хрен, — скривился Крепс. — Мне притрушенные на голову бабы не интересны. Вот только заеду телефон отдам, — усмехнулся он.
— А следствию помочь не хочешь? — улыбнулся Кирсанов и посмотрел внимательно.
— Девчонку жалко, Бек. Ну дура, я знаю. Но она сама дома осталась, — проблеял поморщившись Блинников.
— Да ну, — поморщился Кирсанов и кивнул в сторону, где по дорожке шла Юля Фомина и с ужасом взирала на обуглившиеся стропила и потемневшие от гари стены соседнего дома.
— Я отдам ей телефон, Бек, — то ли попросил, то ли предупредил Крепс. — Мы же с бабами не воюем.
— Отдай, — пробурчал Кирсанов. — Я думаю, ее подельники сдадут Юлечку сами. Зачем нам руки марать. Алена жива, и это главное. Только пусть возвращается откуда пришла. Нечего тут околачиваться. Ей бы косу, так за смертушку принял бы…
Крепс усмехнулся, понимая, что шеф прав. Он решительно шагнул к бледной и перепуганной девице. Схватил за рукав и отволок в сторону.
