— Ну вы даете! — фыркнула девушка. — Да я целыми днями хожу в ночной рубашке, я так от жары спасаюсь! А что спать я не хочу и не спала — ну, это вы, положим, угадали. Просто мне не о чем разговаривать с полицией. Да и по-немецки я плохо говорю.
— Недавно в Германии? — спросила Апраксина.
— Две недели.
— А, ну тогда понятно, почему вы так грубо встречаете полицию. На будущее учтите — в Германии это не принято.
— А я вообще не люблю легавых! У меня девиз такой: «Полицейские всех стран, проваливайте!» А вообще, можете сидеть тут и не проваливаться. Мне это по барабану: я уже сказала вам, что я тут не хозяйка.
— А кто же вы — гостья?
— Ага, гостья! Турне по Европе совершаю и вот сюда заскочила, посмотреть, что да как и как люди живут в этой самой Баварии! — Она поежилась в своей прозрачной рубашке. — Ну ладно, похоже, мне лучше пойти одеться.
— Да, это было бы неплохо: боюсь, что после обыска вам все равно придется проехать с нами в полицию.
— После обыска? Вы что, шмон тут наводить собираетесь?
— Вот именно — повальный шмон. Мы из криминальной полиции и расследуем дело об убийстве.
— Надо же! — Девушка, похоже, ничуть не испугалась. — А кого убили-то?
— Девушку примерно вашего возраста и тетушку владельца этого дома Георгия Бараташвили.
— Обалдеть! На вид такая благополучная страна, а выходит и тут могут запросто прикончить человека, — покачала головой девушка. — Ладно, вы тут сидите, а я пошла одеваться.
Она вышла, а инспектор и Апраксина сели в кресла и прислушались. В доме стояла полная тишина, только в открытые окна доносился стрекот кузнечиков.
— Очень, очень похожа! — негромко сказал инспектор.
Апраксина кивнула.
— Поразительное и подозрительное сходство.
Через несколько минут девушка вернулась: теперь на ней был шелковый костюм василькового цвета, плотно облегавший ее великолепную фигуру. Инспектор и графиня переглянулись: теперь девушка стала еще больше похожа на «русалку из бассейна».
— Ну вот, я оделась. — Она села за стол и налила себе стакан колы. — Если хотите пить, я могу принести стаканы и для вас.
Миллер вежливо отказался и достал из портфеля блокнот и авторучку.
— Несколько вопросов к вам, фройляйн. Хотите разговаривать по-русски или можно по-немецки?
— Лучше по-русски.
— Хорошо. Госпожа Апраксина, можете начинать.
Апраксина тоже достала из сумки блокнот и задала девушке первый вопрос:
— Ваше имя?
— Татьяна Беляева.
— Откуда вы приехали?
— Из Москвы.
— В гости или по туристической путевке?
— В гости.
— Кто вам прислал приглашение?
— А вот хозяин дома и прислал, мой знакомый, князь Георгий Бараташвили.
— Когда и где вы с ним познакомились?
— Несколько лет тому назад, в Москве.
— А при каких обстоятельствах?
— Да разве все упомнишь! Познакомились и познакомились…
— Когда вы приехали в Германию?
— Пятого июня.
— У вас есть в Германии знакомые, кроме господина Бараташвили?
— Нет.
— А родственники?
— Тоже нет.
— Понятно. А где сейчас находится господин Бараташвили?
— А он сейчас едет сюда, уже подъезжает, наверное! — с торжеством и ехидством объявила Татьяна Беляева.
— Ах вот как? Значит, вы все-таки успели ему позвонить и сообщить о приезде полиции, пока держали нас за дверью?
— Успела! А разве я не имела права это сделать?
— Могли бы спросить разрешения у господина инспектора.
— А я не видела никакого инспектора! Кто-то позвонил в дверь, а я позвонила хозяину дома и спросила, что мне делать.
— Будто вы не видели, что у дома остановились две полицейские машины!
— Могла и не видеть — я же спала. И потом, откуда мне знать, как выглядят германские полицейские машины?
— Допустим. Кто еще живет в этом доме, кроме вас?
— Никого! — как-то уж очень торопливо ответила девушка.
— Неправда! — сказала Апраксина.
Девушка дернулась, но ничего не сказала в ответ.
— А господин Бараташвили — разве он не живет в этом доме?
— Ах он! — в голосе девушки послышалось скрываемое облегчение. — Ну да… Но обычно он приезжает только на выходные. У него в Мюнхене квартира.
— А вы здесь не скучаете и не боитесь оставаться одна?
— Бояться — в Германии? Да я и вообще-то девушка не из трусливых.
— А чем вы тут занимаетесь, когда хозяин отсутствует?
— Ну, гуляю… смотрю телевизор, видики…
— И за этим вы ехали в такую даль? — удивилась Апраксина.
— А почему нет-то? Для меня это, может быть, лучший отдых — ничего не делать и спать вволю, пить колу и смотреть телевизор.
— Понятно… Ну, это пока все, Татьяна. Сейчас вы можете включить свой телевизор, а я пока переведу ваши ответы инспектору.
Но девушка телевизор не стала включать, а сидела, глядя в окно и внимательно прислушиваясь к тихому разговору Апраксиной с Миллером.
Инспектор, выслушав Апраксину, сказал:
— Если я правильно понял, фройляйн Беляева весь день скучает в одиночестве, смотрит телевизор, пьет колу и попутно дегустирует американские сигареты?
— Почему это я их «дегустирую»? — спросила Татьяна Беляева, не дожидаясь перевода. — Я их просто курю!
— А какие сигареты обычно курит фройляйн?
— «Лорд».
— А кто же курит «Мальборо» с ментолом?
— Это кто-то из гостей хозяина наверное курил… Все забываю вытряхнуть пепельницу! — И Беляева схватила было пепельницу, полную окурков, но инспектор накрыл пепельницу блокнотом.
— Оставьте, не трудитесь. Однако в комнате явственно пахло ментолом, когда мы сюда вошли… Нет-нет, только не рассказывайте мне про мятный ликер или мятное масло для отпугивания комаров, потому что запах уже выветрился, пока мы разговаривали.
— А я вспомнила! Кто-то из гостей оставил пачку с последней ментоловой сигаретой, ну я ее и докурила недавно…
— А пачку выбросили?
— Наверное… Не помню… Но если она вам нужна, то я пойду и поищу ее в мусорном ведре! — Она встала и направилась к двери.
— Заодно посмотрите там пачки от польских сигарет и русских папирос, — попросила Апраксина.
Беляева растерянно остановилась в дверях.
— Впрочем, не трудитесь, фройляйн! — сказал инспектор, поднимаясь с места. — Теперь мне ясно, кого надо искать в этом доме. Графиня, мы с ребятами тут все осмотрим, а вы можете пока продолжить беседу с соотечественницей.
— Ладно, инспектор, — кивнула Апраксина. — Присаживайтесь, госпожа Беляева.
Беляева села на диван и сразу же закурила, действительно достав сигарету из белой пачки с надписью «Лорд».
— Послушайте, Татьяна… Как вас по отчеству?
— Можно просто Татьяна.
— Отлично. А я — графиня Елизавета Николаевна Апраксина.
— Графиня Апраксина! — фыркнула Татьяна. — Кого только не встретишь за границей. В Москве скажу кому — не поверят!
— А вы собираетесь возвращаться в Москву?
— Да, наверно, придется…
— А вы правы, Татьяна, кого только не встретишь в эмиграции! Я вот недавно встретила девушку, как две капли воды похожую на вас.
— Бывает, — пожала плечами Татьяна.
— А у вас, кстати, случайно нет сестры?
— Есть.
— Почему же вы сказали, что у вас нет родственников в Германии?
— Так она не в Германии, а в Америке!
— В самом деле?
— Представьте себе! В отличие от меня она прекрасно устроилась в эмиграции: ее из Совдепии вывез немецкий муж, она прожила с ним два года как в раю. Ей, конечно, пришлось работать, но не полицейской ищейкой, как некоторым графиням! А сейчас они вместе с мужем уже в Америке, недавно туда улетели.
— Недавно? А вы абсолютно точно уверены, что у вашей сестры все так лучезарно и что она действительно улетела в Америку?
— Уверена. Мы с нею успели повидаться перед ее отлетом в Нью-Йорк.
— Она улетала отсюда, из Мюнхена?
— Да.
— Но из Мюнхена нет рейсов в Нью-Йорк! Сейчас аэропорт «Рим» закрывается, число заграничных рейсов значительно сократилось, а новый аэропорт пока еще не открылся.
— Они летели через Франкфурт.
— Понятно. Она вам писала из Нью-Йорка?
— Еще нет. Но они звонили и сказали, что долетели благополучно.
— Кто звонил?
— Ой, да какая же вы непонятливая, ну моя сестра и ее муж!
— Вы слышали ее голос?
— Слышала! И его слышала, и ее слышала!
— А вы долго общались с сестрой перед ее отлетом в Америку?
— Да почти сутки! Вот в этом самом доме! Что вы ко мне пристали-то?
— А что вы так волнуетесь, Татьяна?
— Еще бы мне не волноваться, когда вы такие вопросы задаете! Что вам сестра-то моя сделала? И оставьте меня в покое, вы, полицейская графиня!
— В эмиграции каждый зарабатывает на жизнь как может, милая моя девушка, — скромно ответила графиня. — А о вашей сестре я спрашиваю потому, что у меня есть серьезные подозрения, что из Германии она никуда не улетела.
