Художник располагал оттенки вплотную друг к другу, веря, что в восприятии зрителей они сольются, — то есть каплю желтого и рядом с ней каплю синего зритель воспримет как зеленое пятнышко. Теория в принципе здравая, и на самом деле на ней основана современная техника цветной печати. Однако Сёра не понимал, что «капли» должны быть невероятно маленькими, и только тогда можно добиться желаемого эффекта, а его ясно различимые точки оказались слишком крупными, чтобы смешиваться.
Теперь-то мы знаем, что наука Жоржа Сёра никуда не годится, но какая нам разница, когда мы стоим перед егс картинами, которые сияют и мерцают благодаря вибрирующим оттенкам.
ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Художники, которым довелось наблюдать, как продвигается работа над «Гранд-Жатт», заинтересовались новым приемом и немедленно его переняли. Особенно воодушевился Писсарро, последующие его работы сделаны в «разделительной» технике. (Термин «пуантилизм» появился позже.) Когда в 1886 году началось обсуждение очередной выставки импрессионистов, Писсарро настоял, чтобы Сёра включили в число участников, к неудовольствию Моне и Ренуара, которые считали, что почти механические мазки Сёра противоречат эстетике и духу импрессионизма. Писсарро победил в этом споре, и картину Сёра показали на выставке.
В СЕМЬЕ ЖОРЖА СЁРА ХВАТАЛО ЛЮДЕЙ СО СТРАННОСТЯМИ, И ПОЭТОМУ ХУДОЖНИК НЕ ОБРАЩАЛ ВНИМАНИЯ НА СТРАННУЮ МАНЕРУ ОТЦА ПРИКРУЧИВАТЬ К СВОЕЙ ИСКУССТВЕННОЙ РУКЕ НОЖИ И ВИЛКИ, ЧТОБЫ РАЗДЕЛАТЬ ПТИЦУ ДЛЯ ЗВАНОГО УЖИНА.
Критики были озадачены — они не понимали, как можно «увидеть» такую картину. Даже те, кто аплодировал таланту Сёра, порицали его технику, которая, по их мнению, превращала полотна в безжизненные и манерные произведения. Сёра и его друзья «неоимпрессионисты» критику отвергали; впрочем, Сёра был, по-видимому, уязвлен обвинениями в «безжизненности» и на следующей картине изобразил три обнаженные фигуры.
НЕПРЕХОДЯЩЕЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ
Сёра официально провозгласили лидером нового поколения авангардных художников, и его мнение имело большой вес в артистических дебатах, которые велись в парижских кафе. Но любую другую тему он обходил молчанием; ему нечего было сказать о политике, музыке или литературе. Даже его ближайшие сподвижники не знали толком, что он за человек. Сёра был необщителен, предпочитал работать в одиночку и никогда не снисходил до светской болтовни. Многие даже понятия не имели, что он живет с молодой моделью Мадлен Кноблох, которая родила ему двоих сыновей.
После «Гранд-Жатта» Сёра делил время между небольшими пейзажами и пуантилистическими картинами — изображениями театров и цирков, которые становились все более абстрактными. Каким был бы его следующий шаг? Усиление абстрактной составляющей? Или переход к декоративности и графичности? Застрял бы он в пуантилизме или выдумал что-нибудь еще? Этого нам уже не узнать. 30 марта 1891 года Сёра умер после непродолжительной болезни, вероятно, менингита. Ему было всего тридцать два года.
Для двадцатого века творчество Сёра стало чем-то вроде пробного камня; его влияние признавали, например, кубисты. «Воскресный день на острове Гранд-Жатт» особенно полюбился американской публике. В 1924 году семья Бартлетов из Иллинойса купила картину, а затем преподнесла ее в дар Чикагскому институту искусств, где она висит и поныне в качестве всемирно признанного шедевра.
АНТУАН РУКИ-НОЖНИЦЫ
Приятели Сёра находили его человеком милым, хотя и замкнутым, но его отец был определенно странным малым. Лишь художник Поль Синьяк, близкий друг Сёра, был знаком с его родней; Синьяка даже регулярно приглашали на ужин по вторникам, в единственный день недели, когда отец Сёра наезжал в город из деревни, где постоянно проживал. Вторник, по словам Синьяка, был «днем, который этот муж выбрал для исполнения своих супружеских обязанностей». Далее он так описывает некоторые характерные склонности Антуана Сёра.
У него был протез… руку он потерял, кажется, по причине несчастного случая на охоте. За столом он привинчивал ножи и вилки к своей культе и принимался резать чрезвычайно быстро и даже ловко баранину, филе, мелкую дичь и птицу. Он буквально жонглировал этими острыми стальными орудиями, и, сидя рядом с ним, я боялся, как бы он не ткнул лезвием мне в глаз. Жорж на акробатические номера своего папаши не обращал ни малейшего внимания.
Хорошо еще, что Жоржу удавалось держать отца подальше от своих картин.
ДОМАШНИЙ АРЕСТ — ПОЖИЗНЕННО!
Чикаго испытывает понятную гордость, являясь с 1920-х годов хранителем «Гранд-Жатта». Огромное полотно крайне редко покидало «город ветров», как называют Чикаго, и на то имеются серьезные основания. Однажды, когда Чикагский институт искусств одолжил картину, она чуть не сгорела.
В 1958 году Музей современного искусства в Нью-Йорке позаимствовал это полотно для ретроспективной выставки Сёра. Выставка пользовалась невероятным успехом, но затем разразилась катастрофа. Рабочие, устанавливавшие новую вентиляционную систему, оставили без присмотра легко воспламеняющиеся материалы, и 15 апреля в обеденный перерыв эти материалы загорелись. Когда пожарные примчались к зданию, кураторы музея лихорадочно выносили на улицу бесценные произведения искусства.
Пожар оказался серьезным. Погиб электрик, пострадали немало пожарных и посетителей. Некоторые полотна были повреждены или уничтожены огнем, в том числе одно из шестиметровых полотен Моне с кувшинками. К счастью, «Гранд-Жатт» остался невредим. Перепуганные чикагские музейщики скрепя сердце согласились оставить холст до конца работы выставки, но по его возвращении поклялись больше никогда не выпускать картину из города. Так что, если вам вздумалось взглянуть на «Гранд-Жатт», придется купить билет до Чикаго. Сам шедевр никуда не поедет.
ЕСЛИ ДОЛГО МУЧИТЬСЯ, ЧТО-НИБУДЬ ПОЛУЧИТСЯ…[14]
Многие картины были так или иначе использованы в массовой культуре, но только по мотивам «Гранд-Жатта» поставили бродвейский мюзикл. Премьера спектакля «Воскресенье в парке с Жоржем» состоялась в 1984 году, музыку и слова песен написал Стивен Сондхайм, сюжет взят из книги Джеймса Лапина, а главные роли исполнили Мэнди Патинкин и Бернадетт Питерс. Мюзикл имел грандиозный успех, завоевал две награды «Тони», многочисленные награды «Драма деск», а в 1985 году получил Пулитцеровскую премию[15]. Суть спектакля в том, что персонажи картины оживают; это обычные люди, пойманные в ловушку, которой стал для них холст Сёра. Правда, в конце представления действующие лица признают, что в их мучениях есть своя сладость: «Жариться на берегу — не самое страшное в жизни, если это берег на картине, созданной гением».
ГУСТАВ КЛИМТ
14 ИЮЛЯ 1862 — 6 ФЕВРАЛЯ 1918
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: РАК
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: АВСТРИЕЦ
ПРИЗНАННЫЙ ШЕДЕВР: «ПОЦЕЛУЙ» (1907–1908)
СРЕДСТВА ИЗОБРАЖЕНИЯ: МАСЛО,ХОЛСТ
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ СТИЛЬ: МОДЕРН (ВЕНСКИЙ СЕЦЕССИОН)
КУДА ЗАЙТИ ПОСМОТРЕТЬ: ГАЛЕРЕЯ «БЕЛЬВЕДЕР», ВЕНА, АВСТРИЯ
КРАСНОЕ СЛОВЦО: «ВО МНЕ НЕ НАЙТИ НИЧЕГО ПРИМЕЧАТЕЛЬНОГО. Я — ХУДОЖНИК, ТОТ, КТО ПИШЕТ КАРТИНЫ КАЖДЫЙ ДЕНЬ С УТРА ДО ВЕЧЕРА».
Сто тридцать пять миллионов долларов и ни центом меньше. За такую рекордную сумму на аукционе в 2006 года был продан «Портрет Адели Блох- Бауэр», написанный Густавом Климтом в 1907 году. Для художника, которого при жизни мало кто знал за пределами его родной Австрии и до сих пор не слишком прославленного, это просто поразительно.
На родине, однако, Климт известен не только своими блестящими чувственными произведениями, но и разногласиями, которые они вызывали. Вовсе не рожденный бунтарем, он возглавил раскол в художественном сообществе Вены и первым начал работать в стиле, отличающемся декоративностью и обилием золота. Пусть мы и не много знаем о Климте, но мы признаем за ним уникальность дара — никто другой не изображал красоту столь изысканно роскошной.
ЗОЛОТОЙ МАЛЬЧИК
Сын золотых дел мастера, Густав Климт был вторым из семи детей в семье и старшим из мальчиков. Густав и его брат Эрнст получили стипендию на обучение в Австрийской школе прикладных искусств, где они близко сошлись с Францем Матшем, тоже художником. В 1881 году эта троица организовала «Компанию художников» для продвижения своих работ, и со временем у них появились престижные заказы, а с ними и широкая известность. Стиль их ранних работ — традиционный неоклассицизм, фигуры словно сошли с фресок Микеланджело, и публике это нравилось. Климту светила успешная карьера и официальное признание его художественного таланта. И вдруг, уже снискав немалую популярность и уважение своими работами, он решил порвать с традиционной живописью. Смерть Эрнста в декабре 1892 года способствовала этому побегу от косных условностей, как и развал «Компании художников» в 1894 году. Еще одним фактором стало влияние импрессионизма. Это течение в искусстве долго добиралось до Австрии, но постепенно художники, склонные к новшествам, включая Климта, переняли новый французский подход к использованию цвета и прочие приемы. Австрийский художественный истеблишмент грозно фырчал, государственное Венское общество визуальных искусств, оно же Дом художника, отвергало импрессионизм и все, что за этим стояло. Конфликт между традиционным искусством и новым тлел несколько лет, пока в 1897 году не разгорелся пожар. Около двадцати художников, в том числе Климт, покинули Дом художника и организовали «Венский сецессион»[16]; Климт стал одним из наиболее заметных представителей этого сообщества.
