это сделал? Тот, которого я уложил первым? С другой стороны, какая разница, кто отправил меня в нокаут. Знать бы за что и зачем?»
Напрячь слух оказалось непросто: мешал звон в ушах. После удара тот присутствовал постоянно, словно некто, сидя в голове, поигрывало колокольчиками.
«Судя по тому, как машину трясёт на колдобинах, едем по просёлочной дороге или по лесу. Точно, по лесу! Слышно, как ветки касаются боковин автомобиля».
Повернув направо, автомобиль сбросил скорость.
«Похоже приехали,» — подумал Илья.
Подтверждением стали слова, сидящего впереди человека.
— Тормози. Место что надо!
Двое помогли Богданову выйти из машины. Помогли — громко сказано. Выволокли. Потащили к дереву, где, сняв наручники, привязали так, как умеют привязывать только профессионалы. Руки завернули за спину в обхват дерева. Верёвку не стали натягивать до предела, это давало возможность двигать плечами.
Первый удар пришёлся в солнечное сплетение.
Парень в куртке с эмблемой «БМВ» бил так, словно тренировался на набитом песком мешке. Одетая на правую руку перчатка мелькала, вызывая взрыв огненных стрел.
Прошла серия, и Богданов повис на верёвке.
Поэтому пленника и не стали привязывать вплотную к дереву, чтобы тот, обмякнув, мог прочувствовать боль.
Снова удар.
Илья даже не успевал сообразить, как вновь оказывался в состояние нокдауна. Его могли вырубить с первого раза, в крайнем случае со второго. Зачем? К чему доводить человека до бесчувственного состояния, когда тот не сможет ни говорить, ни соображать? Лучше, когда боль чередуется с возможностью анализировать происходящее.
Прозвучавший со стороны голос произнёс:
— Хватит!
Богданов должен был потерять сознание. И вдруг этот долгожданный возглас.
Парень, которого Илья вывел из игры при помощи соли, приблизился настолько близко, что Богданов смог различить цвет глаз. Зелёные, не выражали ни ненависти, ни неприязни. Обычный взгляд с немым вопросом на устах: «Ну как, всё понял?»
Достав из кармана фляжку, парень протянул ту Илье.
— Хлебнёшь?
— Ты ещё закусить предложи, — сплёвывая кровь, произнёс Богданов.
— Так… — сделав глоток, парень закрыл фляжку. Достал сигарету, закурил. — Говорить значит будем на ножах?
— Ну почему же на ножах? Объясни, чем вызвано столь пристальное внимание к моей персоне, и кто его знает, быть может, найдём общий язык.
— Уже нашли, — потрогав распухший нос, произнёс тот, в кого угодил стул.
— А вы думали, я буду стоять и смотреть, как друга под стол загоняют? Кстати, где он?
— Остался в кафе.
Парень с зелёными глазами откинул наполовину выкуренную сигарету в сторону.
— Ну, так что, будем говорить или будем прикидываться?
— Лучше было бы прикинуться, но не в моей ситуации. Поэтому выбираю — говорить.
Вынув из-за наплечной кобуры ствол, парень подал знак.
Тот, который был одет в куртку с эмблемой «БМВ», подойдя к дереву, начал развязывать Илье руки.
— Предупреждаю, начнёшь брыкаться, стрелять буду без предупреждения.
Освободившись от верёвок, Богданов искренне надеялся, что со свободой тело обретёт дух. Однако слабость в ногах оказалась настолько сильной, что, сделав шаг, понял — не в состоянии справиться с собственным бессилием.
Сползти вдоль дерева, при этом отчаянно цепляясь ногтями за кору, оказалось верхом позора. Прижавшись спиной к стволу, Илья, переведя дыхание, провёл рукой по лицу. Увидев окровавленный рукав рубашки, усмехнулся.
— Как говаривал актер Машков, картина маслом.
— Сам виноват. Мы хотели по-хорошему.
— Получилось, как всегда.
— Благодари друга. Решил проявить прыть. Пришлось применить силу.
— Так говоришь, будто возню в кафе затеял Витька? — попытался улыбнуться Илья.
— Зря щеришься. Неизвестно, выберешься ли ты отсюда.
Напоминание о пережитом заставило Богданова скривиться от злобы.
— Ну, так о чём хотели поговорить?
— О француженке.
Приблизившись, все трое присели на корточки.
— В желании своём вы не одиноки, — усмехнулся Илья.
— Интересно. И кого же это француженка интересует ещё? Не твоего ли друга? — произнёс тот, у кого нос был похож на сливу.
— Почему вас это удивляет?
— Когда речь идёт о миллионах, конкурентов следует знать в лицо.
— Миллионах?
— Слушай, — изменился в лице тот, что сидел в центре. — Если собираешься изображать идиота, скажи прямо, мужики, зря теряете время.
— Но я и вправду не понимаю, о каких миллионах идёт речь?
— О тайнике, что ты и француженка искали в Питере.
— Так бы сразу и сказали.
Изобразив незадачливость, Илья попытался приподняться, но не дали боль в груди и слабость в ногах.
— Такое ощущение, будто про наши с Элизабет дела в Питере сообщили по центральному телевидению. Все, кому не лень, кинулись искать тайник.
— Ты не ответил.
— Предсказать ответ нетрудно. Тайник не найден. Мало того, там, где его искали, не было ни ниши, ни каких — либо специально устроенных пустот.
— Так мы тебе и поверили.
Парень в куртке с эмблемой «БМВ» схватил Илью за ворот свитера.
— Подожди, — перехватил руку товарища тот, что вёл допрос. — Задушишь и что потом?
— Закопаем и забудем.
— Закопать, конечно, можно и забыть тоже. Вопрос, что даст смерть того, от кого мы можем получить хоть какую-то информацию?
Глянув Богданову в глаза, тот, что выдавал себя за старшего, вынув изо рта шарик жвачки, щелчком отправил ее в траву.
— Говоришь, в Питере произошёл прокол?
— Говорю!
— И как отреагировала на это француженка?
— Выразила предположение, что подобранный к завещанию код раскрыт неверно.
— А как же схема?
— Схема?
Илья чуть не поперхнулся. Он мог ожидать чего угодно, но только не того, чтобы о схеме знал кто-то ещё. Элизабет поделилась с ним. Он- с Рученковым. Не мог же Витька рассказать парням, при этом получить по башке?»
— Вариантов несколько. Наиболее предсказуемый — прадед специально приложил схему к завещанию, чтобы исключить вариант завладения тайником людьми, не имеющими к фамилии Соколовых какого-либо отношения.
— А мне кажется, — поднявшись, парень выпрямился во весь рост, — Темнишь ты, а не прадед.
Лицо его сделалось злым. Руки, сжавшись в кулаки, напряглись до такой степени, что вены стали похожи на обмотанные вокруг запястья верёвки.
— Проверить мы не в состоянии. Остаётся предупредить, что игра со смертью не вариант. Если тайник был найден, о чём рано или поздно напишут в газетах, тебе придётся бежать в ближайшее похоронное бюро, чтобы заказывать деревянный бушлат.
— Хотите верьте, хотите нет.
— Верить?
Смех взорвал застывшую в недоумении лесную тишину.
— Ты что идиот? Произвести захват, притащить в лес, провести допрос. И что? Сказать: «Спасибо, парень, за правду?»
— Что опять будете бить?
— Зачем? Отвезём в надёжное место, посидишь сколько надо. Подтвердится по поводу тайника — живи. Нет — не обессудь.
— И сколько мне сидеть в этом вашем надёжном месте? Пока француженка не разгадает кроссворд прадеда и не вернётся в Россию?
