Наконец, разорвав объятие и оглянувшись, я увидела, что этот маньяк давно успел сбежать.
― Ты понял, кто это был?..
― Нет. Я думал, ты поняла. Блин, нужно было погнаться за ним… но я не хотел оставлять тебя одну.
― Я тоже его не разглядела, ― размяла шею, покрутила головой, пытаясь окончательно избавиться от ощущения удушья. ― Было слишком темно.
Меня пытался изнасиловать один из одноклассников или парень из параллельного 11«А»… Нет, все еще не верится до конца!
― Это был Вандал! Он писал на стене, что я буду его. Писал, что не остановится!
― Кем бы ни был этот Вандал, он вряд ли повторит попытку, скорее всего он сделал это спьяну ‒ ты не должна бояться.
Я провела по лбу дрожащей ладонью.
― Не бояться… Легче сказать, чем сделать.
― Мы выясним, кто это был. Но тебе в любом случае больше ничто не угрожает. Да и я всегда рядом.
Господи, что же это за вечер-то такой? Сначала Третьяков, потом это нападение…
Что ж, одно я теперь могла сказать совершенно точно ‒ Давид не Вандал. Его губы были совсем другими, и на вкус, и по ощущениям. И его прикосновения я бы не спутала ни с чьими другими ‒ не хочется в этом признаваться, но в руках Давида я сходила с ума, таяла от удовольствия. А прикосновения того, кто пришел в эту комнату, были отвратительны, а поцелуи и того хуже.
Но даже при том, что я его не узнала, я не могла не заметить, что он был намного сильнее меня физически. Возможно, один из баскетболистов? Трудно сказать.
Ладно… может быть, друг прав. Возможно, Вандал просто слишком много выпил, увидел, как я танцую, потом заметил, как я поднимаюсь по лестнице в одиночестве, вот и пошел за мной. Просто неудачное стечение обстоятельств, которое больше никогда не повторится.
― Спасибо, ― мне, наконец, удалось выдохнуть. ― Спасибо, Саша! Не знаю, что бы со мной было, если бы не ты!
― Даже не благодари! Я просто рад, что подоспел вовремя. Но давай-ка я отведу тебя домой. Не обижайся, но вид у тебя ужасный.
В этот момент я почувствовала, как хочу домой. Но не в эту гребанную квартиру внизу, а в свой настоящий дом.
Дом… место, где я была бы в полной безопасности. Такого у меня больше не было.
Перед тем, как спуститься вниз, я зашла в ванную на втором этаже. Вид, и правда, был ужасный, я была похожа на похмельную вампиршу ‒ разводы макияжа под глазами, покрасневший от долгих рыданий нос.
Тщательно умыв лицо, я стерла остатки макияжа туалетной бумагой. Посмотрела себе в глаза. Сделала несколько вдохов и выдохов.
Может быть, все не так уж и плохо? Возможно, Вселенная просто так говорит мне, что я должна стать намного сильнее?
После того, как я вышла из ванной, спустившись по лестнице, через вестибюль мы с другом прошли до лифта; Сашка проводил меня обратно до квартиры и остановился вместе со мной у двери.
― Наше свидание закончилось кошмарно, но я бы не сказал, что оно плохо прошло. Может, сходим еще куда-нибудь, но теперь только вдвоем? ― спросил он.
Я вздохнула.
― На следующей неделе у меня съемки. Да и если честно, в моей голове сейчас такая каша, что и сказать невозможно. Поговорим об этом чуть попозже, ладно?
И все же, в благодарность за мое спасение, я поднялась на цыпочки и на пару секунд прижалась губами к его губам. Он обнял меня за талию… но я уже отстранилась от него и взялась за ручку двери.
― Спокойной ночи! ― улыбнулась ему на прощание.
― Спокойной ночи, Ника!
Саша тоже улыбнулся, и его глаза засияли.
Возможно, он и правда был влюблен в меня, и наверное, когда-нибудь мне придется сказать ему, что сейчас я не готова строить отношения с кем бы то ни было… Но, ладно, это подождет. Пусть еще немного помечтает обо мне, ничего плохого в этом нет.
Он всегда был для меня хорошим другом, и видит Бог, друг мне сейчас очень не помешает.
* * *
Проснувшись на следующий день, я еще долго лежала на кровати, поворачиваясь с боку на бок. Перед моими глазами проносились события вчерашнего вечера, на меня давили тяжелые и болезненные воспоминания. Мне было стыдно за свое поведение, за то, что наговорила по пьяни одноклассникам, за эти откровенные танцы и за то, что я пошла за Третьяковым в его чертову комнату.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И тем не менее, я точно знала, что мне делать дальше, и мне не нужно было ни анализировать то, что произошло, ни принимать какое-то решение. Я словно уже проснулась с четким пониманием всей ситуации и своего отношения к ней.
Обращение Давида со мной, его мнение обо мне, противоречивость его слов и действий причинили мне вчера невыносимую боль. Мне и сейчас все еще очень больно. Но вчерашнее нападение помогло мне со всей четкостью осознать одну вещь ‒ я не хочу быть жертвой. Не хочу быть слабой маленькой девочкой, грушей для битья, ни для Вандала, ни для Третьякова.
С меня хватит ‒ пожалуй, эти слова красноречивей всего отражали то, что я чувствовала в этот момент.
С меня хватит грубости Давида Третьякова. С меня хватит его хамства, его бесконечных домогательств. С меня хватит его паршивого характера и его проблем, которые я не в силах разрешить, и которые не должны стать моими проблемами.
Даже если те пьяные слова, которые сорвались с его губ, были правдивы… это ничего не меняет. Все это время я пыталась убедить себя в том, что он хочет быть со мной, только не может в этом признаться, но даже если так и есть, это тоже ничего не меняет!
Я сохранила достаточно самоуважения, чтобы не иметь дел с людьми, которые не уважают меня. А все, что делал Давид, от момента нашей встречи, до этой вечеринки, когда он, не слова не говоря, привел меня в свою комнату и раздел, и те записи в его дневнике, и те пренебрежительные слова, все так и дышало неуважением. Вчерашний день стал для меня последней каплей.
С меня хватит!..
Ну, все. Я провела ладонями по лицу, встряхнула головой. С меня достаточно мыслей об этом парне. Тем более что в моей жизни хватало других, более важных тем для размышления.
Взглянув в зеркало, я обнаружила на своей шее кровоподтеки, следы, оставленные пальцами того неизвестного.
Нет, такое со мной точно впервые. Саша сколько угодно может пытаться успокоить меня, говоря, что этот маньяк сделал это спьяну и не повторит своей попытки. Факт остается фактом. Я стала объектом страсти какого-то сумасшедшего.
Я все еще в опасности!
И возможно, эта опасность ближе, чем мне кажется. Со вчерашнего дня меня не переставало мучить одно подозрение, о котором мне и думать не хотелось.
Умывшись, я вернулась в свою комнату, и хотела, было, позвонить Еве, но потом вспомнила, что собиралась пойти повидаться со своим папой. Воскресенье ‒ я знала, что сегодня он будет дома.
Одевшись, подкрасившись, я поднялась на последний этаж и позвонила в его квартиру. В десять утра в его доме обычно завтракали. С радостью поем в его компании, несмотря на то, что завтрак, скорее всего, будет готовить тетя Маша, его сожительница.
― Привет, Веруся! ― открыв, папа сразу меня обнял. ― Проходи, садись за стол.
Я заулыбалась и раскраснелась от удовольствия. Он всегда звал меня Верусей, так и продолжил звать, даже после того, как мама сменила мне имя. Мне очень нравилось слышать это ласковое прозвище ‒ оно напоминало мне о тех днях, когда мы жили здесь все вместе.
Мой папа был высоким (ростом я явно пошла в него, потому что моя мама значительно ниже меня), плечистым, у него была подтянутая фигура, густые рыжеватые волосы, серые глаза ‒ несмотря на морщинки вокруг них и на лбу, он выглядел значительно моложе своих лет.
Папа был очень хорошим человеком ‒ немного флегматичным по характеру, неконфликтным, умным и рассудительным, к тому же хозяйственным, рукастым ‒ по образованию он был инженером, и мог починить любую вещь, от табуретки до микроволновки. В свободное время он качался, занимался теннисом и ездил на выставки холодного оружия ‒ папа коллекционировал ножи ручной работы и сам профессионально их затачивал.
