Он надеялся, что увлеченный собственным импульсом и попавшийся в собственную ловушку враг упадёт вниз, но когда он стал видимым, темное чешуйчатое существо взмахнуло крыльями, которыми напоминало летучую мышь, и удержало равновесие на краю балкона. Хлестая из стороны в сторону змеиным хвостом и мерцая красными глазами на рогатой голове, монстр повернулся к дворфу в тот момент, когда кусок периллы рухнул вниз.
Существо выглядело как демон или дьявол, что означало, что в его арсенале могли быть совершенно неожиданные трюки. Кхорин решил, что разумнее всего убить его, прежде чем он сможет продемонстрировать еще что-то, помимо невидимости. Он выхватил привязанный к спине ургрош.
Дворф только и успел выхватить своё оружие, прежде чем чешуйчатый демон плюнул в него. Черный дым струился из клыкастой пасти, закрывая собой его сатироподобное лицо.
По мере того, как темное облако расширялось, становилось понятно, что увернуться от него невозможно. Кхорин склонил голову и поднял руки, чтобы защитить лицо.
Пары обжигали везде, где касались его кожи, но остальная часть тела была защищена от худшего хорошей экипировкой. Хотя его глаза горели и слезились, он все еще мог видеть монстра, прыгнувшего на него. И даже, несмотря на боль, выставить вперед ургрош.
Топор вонзился существу в торс. Такой удар мог убить дворфа или человека, но существо лишь схватило Кхорина за руки. Его хвост обвился вокруг их тел и ударил дворфа по спине. Его кольчуга звякнула. Хвост снова оказался в поле зрения дворфа, вероятно, разворачиваясь для еще одного удара, и он увидел на зазубренное зало на его кончике.
Кхорин вздрогнул, вырвал руки из захвата и рубанул по хвосту. Ургрош разрезал его надвое, а монстр завизжал от боли. Исчезая, словно дыхание на стекле, он попятился к щели в балюстраде.
Кхорин помчался за ним и вернулся в зону досягаемости прежде, чем его противник успел стать невидимым или отступить туда, где бескрылое существо не устояло бы. Монстр качнулся, когда топор врезался в его грудь, пробив ребра и рассекая внутренние органы. Ноги существа подогнулись, и оно упало. Его дрожащее тело снова стало непрозрачным.
Когда судороги утихли и дворф убедился, что существо больше не собирается вставать, он посмотрел на своё тело. Оно было не в таком уж и плохом состоянии – в основном, боль доставляли лишь волдыри. Наибольший ущерб был нанесен его бороде. Что для дворфа было немаловажно. Все еще дымясь и местами шипя, он выглядел так, будто на него напала армия мотыльков. Вонь, исходящая от ран, заставила Кхорина поморщить нос.
Проведя много лет в изгнании и познакомившись с нравами людей, Кхорин знал, как те воспринимали нравы дворфов, из-за чего излишне сурово и пафосно он пообещал себе добраться до тех, кто был в состоянии призвать подобное существо.
Может быть, это был один из шаманов пепельных гигантов. Он видел, как они вызывали множество различных существ из своих круглых хрустальных талисманов, и, возможно, они догадались, что Кхорин был тем, кто учил драконорожденных сражаться с ними наиболее эффективно. А потом они решили отправить невидимого убийцу в ДжерадТимара, чтобы уничтожить этого наставника.
Но как гигант, который никогда не был в Городе-Бастионе, приказать демону напасть на Кхорина именно в том месте, где он чаще всего поднимался в апартаменты Даардендриен и обратно?
Да все может быть. Многие маги могли воплощать в жизнь то, что вообще считается невозможным. Но все равно это версия с пепельными гигантами казалась маловероятной.
Кхорин подошёл и осмотрел балюстраду.
Как любой дворф и любой осадный инженер, он разбирался в каменной кладке и сразу видел, что барьер был сделан из искусно подогнанных секций. Он также видел, что их можно было разобрать и просто оставить стоять друг на друге.
Но знал ли монстр, как сделать это? А если да, то где он спрятал свои инструменты?
Кхорин пожалел. Что с тех пор, как он начал работать на победителей или, скорее, делать нанимателей победителями, с ним рядом не было Гаэдинна, Джесри и Аота. Они лучше умели разгадывать секреты. Хотя, с уверенностью можно было сказать, что эльф точно начал бы потешаться над подпаленной бородой дворфа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144}) * * * * *
Хотя ему было трудно полюбить человека, который так открыто презирал его и всех, кто практиковал его дело, Гаэдинн должен был признать, что Хасос внес свою лепту в победу. И стоило отметить, что он приказал умертвить пленников относительно гуманно – ударом кинжала в сердце. Слава Богам, что Чазара это удовлетворило.
Дракон приказал, чтобы все тела были положены на костер. А потом, когда костер горел, он стоял на зубчатых стенах крепости и вдыхал аромат горелой плоти, подобно Богу, впитывающему энергию принесенной жертвы.
В конце концов, он вернулся в замок вместе с большинством своего ближайшего окружения, и лишь Гаэдинн остался там, удивленно смотря на искры, дрейфующие к луне. Почему он был удивлен - он не знал.
Гудел ветер. Огонь резко поднялся к небесам, вызвав удивлённые возгласы зрителей, стоящих вокруг него. Почерневшие трупы сгорели дотла всего за несколько ударов сердца, а затем пламя снова утихло, уменьшившись до прежнего размера.
Гаэдинн повернулся и улыбнулся женщине, которая подошла к нему сзади.
- Лютик. Я так понимаю, что Чазар наконец решил, что может какое-то время обойтись без твоего присутствия рядом с собой. Или ты пустила в ход магию, чтобы ускользнуть от него.
- Судя по всему, ты выдержал битву. – Сказала она.
- Я блестяще справился с этим, - ответил эльф. - На самом деле так хорошо, что я думаю, можно с уверенностью сказать, что Аот теперь лишний. Пора Братству вышвырнуть его и последовать за мной. Что ты думаешь о небольшом мятеже?
Она нахмурилась, чем и отвечала почти всегда на его шутки.
- Нет? – продолжил он. - Ну хорошо. По крайней мере, оставшись в моём нынешнем скромном поместье, я могу забыть обо всех этих расчетах и планах. Когда Кхорин ушёл, эта работа стала втрое унылее.
- Надеюсь, с ним все в порядке, - сказал Джесри. - Надеюсь, он добрался до дома.
- Братство - его дом, - сказал Гаэдинн, - и я надеюсь, что он вернется вовремя, чтобы помочь нам бороться с проклятыми драконами. Кстати, мне нравится твой новый наряд. Очень по-тэйски.
Это вызвало искру неподдельной злости на ее лице.
- Это не похоже на... Это практичные мантия и плащ, которые не будут стеснять мага в битве.
- Это? Тогда, полагаю, я просто не привык видеть, как ты носишь новую одежду, если она не покрылась коркой грязи или износилась до дыр.
- И я не привыкла слышать, как ты говоришь со мной с искренней злобой в своих насмешках. Поскольку ты явно не хочешь моей компании, я желаю тебе спокойной ночи. – Ответила Джесри и отвернулась.
- Хорошо, - подумал он, - уходи.
Но потом что-то все-таки заставило его заговорить:
- Подожди. Останься, если хочешь. Я не сержусь на тебя.
Она повернулась и, щелкая золотым наконечником посоха по балкам, подошла к парапету.
- В чем же тогда дело?
Он махнул рукой на костер. Тот быстро прогорал до оранжевых углей, а люди, стоящие вокруг, смотрели, как костёр медленно пропадает.
- В этом, я полагаю.
Джесри вздохнула.
- Ну, они были просто кобольдами.
- Я знаю. Надо отдать должное Хасосу – он выбрал именно их, когда узнал, что придется кого-то зарезать. Тем не менее, ты знаешь меня, Лютик. Я не рыцарь. Я с радостью перережу горло каждому связанному, беспомощному пленнику и его матери, если я увижу в этом необходимость. Но это… - Он покачал головой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Что ж, - сказала она, - каждый из них совершил преступление, подняв оружие против законного суверена. Обычно люди платят за него своими жизнями.
- Это логично только в том случае, если претензии Чазара на Трескель законны, а ни ты, ни я этого не знаем.
- Как не знаем и обратного.
- Я хочу сказать, что если мы не знаем наверняка, то люди Великого Костяного Змея уж точно не знают. Когда они шли на войну, то просто подчинялись единственному правителю, который у них когда-либо был.
