— Да не мешал мне Абрамов, блин, — с досадой возразил Сергей, — я же говорил вам, что мы с Настей расстались совсем по другим причинам. Абрамова тогда еще и близко не было.
— Да, и Настя тоже так говорила. Но следователь все равно обязан проверить… Я тебе советую завтра взять с собой эту твою Свету Семченко. Сначала зайдешь к Харченко ты, пообщаешься. Он тебя обязательно спросит, где ты был вечером в субботу. Ты ему скажешь, что весь вечер провел со своей девушкой. Скажешь, что она в коридоре сидит. Захочет — поговорит и с ней… Кстати, очень хорошо, что у тебя девушка есть: во-первых, она и твое алиби подтвердит, во-вторых, наш Харченко поймет, что раз у тебя есть Света, то отношения с Настей Трофимовой для тебя уже ничего не значат и убивать из-за них ты бы не стал… Хотя, Сереж, ну вот между нами: почему тебя так заботит судьба Насти? О посторонних людях, до которых нет дела, так обычно не беспокоятся. Почему?..
Сергей опять помолчал немного, помассировал пальцами виски. Мне показалось, он не может найти нужные слова, чтобы мне ответить.
— Вы читали прозу Куприна, Валерий Павлович? — вдруг спросил молодой человек. — Рассказы, где есть любовная линия?
— Читал, — улыбнулся я, — еще когда в школе учился. Правда, к литературе у меня тогда особого интереса не было, я все больше по физике да по химии убивался. Но то, что в программу входило, я читал. А почему ты спрашиваешь?
— Потому что любовь — явление многоэтажное, — медленно проговорил Сергей, глядя куда-то мимо меня, — она разная бывает, любовь… Еще древние греки выделяли любовь-эрос и любовь-агапэ. Сущность первого типа любви — в обладании. Если у меня нет возможности обладать объектом моей любви, в частности, женщиной, то и нет смысла в такой любви. А сущность второго типа — в тихом безмолвном созерцании, в любовании, в стремлении облагодетельствовать, осчастливить любимого человека. И ничего не требовать взамен…
— А Куприн здесь при чем?
— Его героям свойственен именно второй тип… Вспомните хотя бы «Гранатовый браслет». Какими словами заканчивает несчастный влюбленный Желтков свое предсмертное письмо? «Да святится имя Твое»! Это он не к Богу обращается, а к любимой женщине. И ведь знает прекрасно, что она замужем за другим человеком, уходить от которого не собирается… Желтков посылает ей дорогие подарки, смотрит на нее издалека, не смея подойти и заговорить, и тихо любит. Без всякой надежды когда-нибудь уложить ее в койку… А вот вы, Валерий Павлович, смогли бы пойти на свадьбу своей любимой женщины в качестве гостя? И подарить ей шикарный букет?
Я немного растерялся. Как-то не приходилось раньше задумываться над такими вопросами. Смог бы я? Не знаю. Нет, наверное. Если бы в далеком восьмидесятом году моя милая Анечка вышла замуж за кого-нибудь из моих друганов, я бы, во-первых, дней пять бухал по-черному, а во-вторых, на свадьбу к ней уж точно бы не пошел. А если бы и пошел, то только с целью устроить мордобой… Мне вспомнились слова какой-то молодежной песни, которую я недавно случайно поймал, когда слушал радио в машине: «Вам бы так попасть в беду… у своей любимой погулять на свадьбе…» Да, от такого веселья действительно впору застрелиться. Похоже, по классификации Сергея, я отношусь к первому типу.
— Не смогли бы, — констатировал мой юный друг, очевидно, прочитав ответ на моем лице, — и большинство людей тоже не смогли бы. А сколько случаев было и в жизни, и в мировой литературе, когда любимых убивали по принципу «так не доставайся ж ты никому»?.. И даже в себе самом я не уверен до конца… Но в одном я уверен: Насте я буду помогать в любом случае. Да, она никогда уже не будет моей. Она будет с каким-нибудь Андреем, Антоном, Сашей, Пашей… А мне все равно, с кем она будет. Главное, чтобы у нее все было хорошо.
— Любовь-агапэ, да? — тихо спросил я
— Наверное, да.
— А Света?
— А вот Света — совсем другое дело, — улыбнулся Сергей, — с ней у меня точно любовь-эрос. Сплошной эрос…
***
В четверг Зина так и не дождалась от Аркадия Завитаева обещанных фотографий. На ее просьбу он откликнулся живо, однако сказал, что в данный момент находится не дома, а у своей девушки, которую несколько часов назад выписали из больницы. Как только придет домой, сразу перекинет снимки на компьютер и отправит Зинаиде Валерьевне по электронной почте.
Около девяти вечера воспитанный мальчик позвонил, извинился и сообщил, что его любимая девушка очень по нему соскучилась и просит остаться у нее. Не может же он ей отказать! Без специального провода перекинуть фотографии не может, так что просит подождать до завтра. Так и получилось: в пятницу после полудня в почтовый ящик Зинаиды Лебедевой упало короткое сообщение с прикрепленными файлами.
Всего три фотоснимка. Однотипных. На двух запечатлены пять молодых людей на берегу озера Радужного. Знакомые все лица! Миша с Юлей держатся за руки. Нет, точнее, Миша держит Юлю за руку. Настя Трофимова сидит рядом с Колей Абрамовым, но, в отличие от предыдущей пары, по ним нельзя сказать, что здесь присутствуют любовные отношения. И чуть в стороне, вполоборота, сидит Максим. По лицу видать, тоже не в настроении.
Судя по отсутствию на снимках Аркадия, фотографировал именно он. На третьем снимке, сделанном с того же ракурса, Завитаев присутствовал, зато не хватало Максима. На заднем плане виднелся тот самый домик, в котором вот-вот должно было случиться убийство. Зина зажмурила глаза и еще раз мысленно прокрутила все перемещения шестерых людей, шаг за шагом. Возвращается с вином Трофимов, одновременно уходит в домик обреченный Абрамов, потом уходит Юля, за ней идет Миша, возвращаются вместе… Уходит Настя, ее крик слышит Завитаев, бросается в домик, за ним поспешают все остальные… Впрочем, эту схему нужно считать устаревшей. Сладкая парочка, Григорьев и Назарова, дали ложные показания. Дурацкая ситуация: абсолютно точно известно, что Михаил врет, а Юля его покрывает, но совершенно непонятен смысл их лжи, непонятно, что именно они скрывают.
Ладно, порассуждать еще будет время. Что можно выжать из фотографий? Можно, например, сделать вывод, что Настя правильно охарактеризовала своих друзей и их поведение в тот вечер. Помнится, она обратила внимание на то, что Миша Григорьев слишком уж крепко сжимал руку своей девушки. Так оно и есть, при увеличении изображения отчетливо видны его побелевшие пальцы на смуглом запястье Назаровой. Настроение своего брата она оценила как невеселое, меланхоличное — верно, на всех трех снимках он и не думает улыбаться. Сидит понурый, глаза смотрят в землю, челюсти плотно сжаты, руки висят вдоль тела… И какая необычная на нем футболка надета: черная, с золотистой окантовкой по вороту и по рукавам, с надписью по всей груди. Что там такое написано? Зина слегка увеличила изображение и прочитала: «Antik». Само слово Зинаиде не показалось незнакомым, понятно, что оно связано с древностью, с античностью. Ради любопытства она вошла в интернет, ввела в поисковике пять букв. Пройдя по одной из ссылок, прочитала: «памятник древности, произведение античной культуры». В другом источнике было написано: «имеющий отношение к античности». Ну что ж, на каком-то другом человеке футболка с подобной надписью могла бы выглядеть странно, но только не на Максиме Трофимове. Парень помешан на греко-римской культуре, он легко мог бы заказать такую вещь в любом ателье.
Зина уже хотела было закрыть браузер, но вдруг обратила внимание еще на одну ссылку, начинавшуюся со слов «Только для истинных любителей истории! Клуб «Antik» в центре города…» Зина щелкнула мышкой. И зачиталась.
***
Работа продавца-консультанта в магазине бытовой техники Михаилу Григорьеву не нравилась. Скучно и муторно — минус. С десяти утра до восьми вечера на ногах — тоже минус. Никоим образом не связано с получаемым образованием — опять минус. Миша никогда не был амбициозным человеком и не считал, что работодатель просто обязан предложить ему, студенту-пятикурснику, высокую руководящую должность, но все же полагал, что способен на большее, чем прохаживаться между стеллажей и объяснять доверчивым покупателям разницу между пароваркой и мультиваркой. Как-никак он через три недели станет дипломированным инженером-экономистом!
Григорьев утешал себя тем, что скоро его примут на должность специалиста в планово-экономический отдел строительного предприятия и вся эта микроволново-мясорубочная тягомотина закончится. Она и замышлялась как временная мера для извлечения хоть какого-то дохода. Деньги, полученные от продажи родительской квартиры, утекали сквозь пальцы, преимущественно на потребности любимой Юлечки. И в клуб с ней иногда сходить надо, и на новые юбки-блузки денег дать, и на парикмахерские, солярии, парфюмерно-косметические бутики… Почему-то к своим двадцати двум годам девушка еще не определилась с запаховыми предпочтениями и меняла сорта духов и туалетной воды чуть ли не каждый месяц. И каждый ее новый аромат оказывался дороже предыдущего.
