– В нем говорит страх. Ему всегда недоставало смелости. Может быть, так будет лучше. После нескольких месяцев в Этвудском аббатстве она наверняка сбежит оттуда.
Рыжеволосый денди с отчаянием посмотрел на деревенского кузена.
– Но она замужем, Гарри. Для меня уже слишком поздно. Самодовольство заиграло на лице Гарри.
– Насколько мне известно, она еще некоторое время не сможет вступить во владение своим наследством. Зная состояние своих владений, граф наверняка прихватит ее приданое и ускользнет на своем контрабандистском шлюпе. В его отсутствие невеста будет нуждаться в капле утешения. Думаю, длительный визит к ней в гости поднимет ваши шансы, кузен. А если графа в его странствиях настигнет преждевременная кончина, что ж, вы окажетесь поблизости, чтобы поддержать скорбящую вдову. Осмелюсь сказать, такой путь даже предпочтительнее. Ухаживать за замужними женщинами намного выгоднее, чем за девицами, если вы поняли, что я имею в виду.
Сомнение и надежда смешались на лице Джеффри, когда он слушал своего опытного кузена. Ему наскучило топкое ухаживание, а надежда получить за свои старания что-то большее, чем поцелуй, вдохновляла его, и очень. Он намеренно не заметил намека кузена па кончину Хитмонта. Такой человек, как он, заслуживает смерти, но редко ее получает. Так что, если нет никакого другого пути заполучить богатую вдову… Роль утешителя как раз по нему.
Обри мрачно смотрела в окно кареты, мчавшей ее в Лондон. Без Алвана и Пегги, оставшихся в Эшбруке, и тети Клары, вернувшейся в Гемпшир, она окажется в Лондоне брошенной на произвол судьбы. Все больше и больше она понимала, что ее муж и ее отец – два сапога пара. Лаская спаниеля, растянувшегося у нее на коленях, она глядела, как они скачут бок о бок, шумно обсуждая какой-то вопрос. Ни один из них даже не смотрел на нее.
Как романтично… Она начинала смутно понимать, почему женщины предпочитают богатство и титулы любви. В реальном мире любви нет. Это миф, придуманный писателями, чтобы забивать головы читателям и наполнять собственные карманы.
Томные карие глаза Леди печально смотрели на хозяйку. Когда же Обри, наконец, обратила на собаку внимание, ее длинный золотой хвост требовательно забарабанил, и она игриво лизнула державшую ее руку. Улыбка Обри стала светлее. Может быть, человеческая любовь и переменчива, но совсем без Друзей она не останется.
Они прибыли в Эшбрук-Хаус после полудня. Пока Обри смотрела за разгрузкой сундуков и животных, оба мужчины исчезли в городе, каждый по своим делам.
Она провела одинокий вечер, играя с котятами, и в одиночестве поужинала. Были приглашения, которые она могла бы принять, но она сочла неприличным идти туда без мужа или хотя бы без его разрешения. Вместо этого она выбрала книгу и удалилась в свои покои.
Но когда Обри вошла в свою комнату, то обнаружила там сундук Хитмонта, который она распорядилась отнести в крыло для джентльменов. Кто-то явно противодействовал ей. Она оглядела комнату, безраздельно принадлежавшую ей последние несколько месяцев, и ее взгляд наткнулся на шезлонг в дальнем конце комнаты. Новая вещь в комнате произвела на нее благоприятное впечатление, и когда Мэгги пришла, чтобы помочь раздеться, она уже тихо напевала, пока служанка расплетала ее волосы.
Когда Обри выбрала ночную сорочку с высоким воротом из тяжелого батиста, служанка предпочла не спорить с упрямой мисс. Вместо этого она помогла ей надеть убор, более приличный девице, и с презрением оглядела результат.
Обри же была в полном восторге от того, что плотная материя, ниспадавшая до пола, полностью закрывала все таившиеся под ней округлости, и весело рассмеялась над хмурым выражением лица Мэгги.
– Думаете, граф не одобрит? – спросила она задиристо.
– У вас вид ребенка, который только что вышел из детской. Его сиятельство решит, что вам место в колыбели, и пойдет искать развлечений на стороне. Вам должно быть стыдно.
Обри с любопытством выслушала столь предубежденное мнение от своей верной служанки.
– Мэгги, ты его защищаешь?! Не боишься, что он начнет избивать меня, как, говорят, бил свою первую жену?
– Это только слухи, госпожа, а я не настолько глупа, чтобы верить сплетням. Он джентльмен. Он лично спросил у меня, не хотела ли бы я поехать с вами и поселиться в его доме. И даже попросил меня порекомендовать кого-нибудь еще, поскольку у него холостяцкое хозяйство и некому будет за вами присматривать. Он хотел, чтобы рядом с вами были люди, знающие ваши привычки.
Впрочем, это сообщение не особенно встревожило Обри. Она давно подозревала, что Этвудское аббатство крайне нуждается в хорошем уходе. Тот факт, что Остин нанял всего одного человека служить и камердинером и грумом, мог сказать о многом, даже если бы она не знала о плачевном состоянии его финансов.
– Хорошо, Мэгги, а ты сама последуешь за мной в эту ссылку? Или мне придется в одиночестве нести свой крест?
Круглое лицо Мэгги вспыхнуло от негодования, белый чепец энергично затрясся.
– Вы думали, я оставлю вас на попечении неопытных деревенских девок? Кто лучше меня знает, как причесать ваши упрямые локоны? Я уже послала справиться, поедут ли со мной племянник и племянница. Они очень добросовестные и будут присматривать за вами, как за родной.
Припомнив людей, о которых упомянула Мэгги, Обри радостно улыбнулась. Она не окажется совсем одна в чужом месте, а озорные близнецы будут ее усердными помощниками во всех проделках. Это превращало замужество в увеселительную прогулку, если ей удастся избежать пристального надзора отца и близости с Хитмонтом.
Отпустив Мэгги, Обри торопливо собрала простыни и одеяла и соорудила уютное гнездышко в шезлонге. Так как Остин говорил, что не привык делить с кем-то ложе, она заботилась не о Хите, устраивая этот кокон. А когда наступит утро, они спрячут простыни, и никто ни о чем не догадается. Таким образом, они долго и с удобством смогут сосуществовать в одной комнате.
Придя в комнату, когда жена уже давно спала, Хит бесстрастно воззрился на новое устройство спальни. Теперь, когда искушение стало для него недосягаемым, он, несомненно, будет спать лучше, если вообще не прекрасно. Как им прожить следующие шесть месяцев, оставалось только догадываться.
Глава двенадцатая
Под тем предлогом, что политические заботы мешают ему подписать последние документы, скрепляющие договор, герцогу Эшбруку удалось на несколько дней задержать новобрачных в Лондоне.
Остину не терпелось вернуться домой, чтобы начать действовать, но герцог связал ему руки. Вместо этого граф целыми днями сопровождал Обри по городу, пока она, покупала приданое, которое было ей не нужно, и которого он не надеялся когда-либо увидеть.
