30 IX. 1920 г.
Чикузен-Мару
Из раздела «Aurum Potabile[31]. Гюнэ и Гюнайкос»
Средневековье
О диком времени о прошлом о забытомНам говорят названия оружьяЧто так бывало раньше кровью сытоВ руках сказавшего: «отныне муж я»!Гербы нагрудников, морьонов, протазанов.Саксонского курфюрста монограммыПод рукавиц (без рук) шелом (без глав) охранойВыводят мрачные трагические гаммы.Меч палача, рубивший злобно главыМеч правосудия семнадцатого векаКогда не часто добрые бывали правыИ не за злое зло терпя, гулял калека.Траншейный шлем! рапиры марки ХорнаФитильных ружей скопы, толпы арбалетовВооруженье пушкарей проворных,Теперь не знаемых, не ведомых атлетов,Охоты круглый рог, старинной зелень бонзыРогатины, кошницы стрел — колчаны,Чего попы не знали, знахари и бонзыТе что лечить умели след их — раны.Кинжалы, кортики пороховницы шпагиВойны Тридцатилетней — время ВалленштейнаНе нам чета воинственной отваги,Что долго так умела быть затейной.Три крепостных щита, широкие павестыИ тут же — маленький карманный пистолетС изящнейшей резьбы слоновой кости ручкойРоскошный женский бюст и пара белых крыл…Вот вам прямой эпохи той ответ:Душистая роса из хмурящейся тучки,То сердце — рыцарь что щетиня бровь сокрыл.
Пожалование Леном
(Из Мореаса)
Бредем, вдоль изгороди паркаБольшой медведицы склоненья часИ ты несешь мне этом подчинисьСредь лент волос цветок названьем АсфодельМы встретимся глазами часМедведицы склонения полночнойМоих зрачках живут тонаЦветка названьем Асфодель.Твои глаза глядят мои, моиТы трепетом мистическим полнаТы — мифа древняя скалаКоторой прикоснулась Асфодель.
Из Маллармэ
Моя душа, в мечтах о лбе твоем, спокойная сестра,Где осень бродит красками пестра,В твой взгляд — приют чудесныйВосходит, верная; так на куртине теснойФонтан, где дышат аметисты,В октябрьский небосклон стремится чистый.Он отражен в бассейнах, бесконечныйСвоей тоской, и ветер скоротечныйПроносит листья, отеледясь чертой,Под солнца желтый луч, забытый высотой.
Совет
Ты не видел Аполлона?На главе его из лавраСотрясается коронаЗвуках флейты своенравных.Уцелеть ты хочешь рдяноОт ударов сине молний?— Облачись живым тюрбаном— Дафны ветвью своевольной.А чтоб негой сонноночиНе увидеть МинотавраИли мавра — лжи короче, —Не забудь под изголовьеСунуть пару листьев лавра,Снов грядущих прочь злословье.
«Косматый полый ивы ствол…»
Косматый полый ивы стволОбъяла полая водаО милый малый слабый полВедь ваши слезы не вода…Напрасно бросят рыбакиВсе знанье сумерки рекиИх золотые неводаДля ига тяжкого легкиИ полость полоскать придутДвуполой подлости редутВедь слезы девы не водаСтрастей земные пауки.
1921. VI.
Токио — улица
«Купальщица лежала под откосом…»
Купальщица лежала под откосомНа розовый песок метнув фарфорбокаИ мучился румянящим вопросомВспаленно юноша кустах засев пока!Невинно скромное стыдливое созданьеПред ним горячий кубок солнца пьетИ жадную волну приводит содроганьеПредчувствие объять девический живот?Или жестокая и страстная вампира,Которой уст всегда крови разрезСиленов ждущая для длительного пираПобедно-жарких неусыпных чресл??Томился юноша волнующим вопросомКоторый днесь не разрешить и намКупальщица меж тем свои свивала косыИх прикрепив откосам и цветам.
Нежданные визитеры
Утонченной квартире городской Жантильная и хрупкая хозяйка Измят изящества монденистый покой Смутился метрдотель под стол забилась лайка.
Виновница ж всего истерно сжав платокВотще беспомощно флакон взыскует соли…Безумия точки иль молний сразутокБунт пищеты — жильца всегдаподполий?Или пожар пузатый произволРазлил свой дикий свет и искр полетгорящийА если все не так… почтоже гнется полИ зеркало свой белый глаз таращит?— По лестнице…— Сюда?…— Слоны идут…— Толпой влюбленные слоны!..— К вам барыня с визитомПрикажете принять?Вам не решить самой —Принять их или нет часу для всех открытом
1915 г. Москва
Картина
Красивозадая ВенераЕму служившая модельюК изображению потерьБело нанесенных метельюЧтобы снести хрустально игоЗимопрокатного морозаСама Венера КаллипигаКостра у ножек держит розу.Ей помогают два амураРаздуть земные пламенаИ сам Борей надувшись хмуроГлядящий тел сих группу на.
В замке
Сегодня утром ты окнуСклонилася одной рубашкеНа шумную глядя соснуНад коей облачны барашкиТы увидала старый ровЗацветший вязнущей водоюИ стадо жадное коровПастись пришедших под стеною
Из раздела «Манускрипты Давида Бурлюка»
«Трудолюбивый муравей…»
Трудолюбивый муравей —Пример для будничных людей.Тебе же, муза-егоза,Гораздо ближе стрекоза.Пускай придет в сосульках хлад,Когда торговец коксом рад,Замерзнут всех друзей дороги,У музы посинеют ноги…Но в сердце будет вешний жарИскусства своевольный дар,Что до сиянья лето днейСереет ласкою своей.
Япония («Над пагодами ход погод…»)
Над пагодами ход погодПо хризантемной сутиМинута час неделя годНатурой светлой ртути Над пагодами звон сосны Волны зеленой лепет Когда улыбками весны В гипнозе ветра трепетПоходкой ухищренной гейшМой взор равно прикованСтрана лежит на грани межГде Кобэ град основан.
Фудзи («Но к ночи потеплевший ветер…»)
Но к ночи потеплевший ветер,Весь день казавшийся прохладным…Был вечер нежно шеколадным —Коричневатый Гала-Петер. Или от грохота экспресса, Иль чуя близость океана… Но мысли тайная лиана, В горах разыгранная пьеса.Для жертв вагонной рельсотряскиНе снявшая высокой маскиОсталася сплошным секретом БЛИСТАТЕЛЬНАЯ ФУДЗИ-ЯМА[32] Под туч фиолевым беретом Снега взносящая упрямо.
Горное
Глубокомысленным туннелемСквозь недра каменногорыСкалам Байкала хмуросерымПронесший глаз своих дары, Чтобы отметить водопады И клики птиц, и взлетоснег, Венчавшие гранит-громады Над пиршеством июньских нег.
Японские ночи
Тик так тик так По гравию шаги Луна ветвях пятак Блестит для других В доме СЛУЧАЙНОМ Звучит самисэн[33]Все необычайно для меня{!V3}с ЭНЯпонии ночиОт прозы умчатКохи и оча[34]К сакэ[35] приручат.
Улица Токио
