топал у меня в черепушке. Веки стали такими тяжелыми, что открыть глаза можно было, только приложив всю силу, которая меня покинула в этот ранний час. Но я все же открыла левый глаз.
Что это? Что-то белое и… и холодное. Что же это? Открыла правый глаз… Я обнимала что-то белое, гладкое и холодное.
– Стася, открой. Я опоздаю на съемки. – Его требовательный голос никак не давал сосредоточиться.
Я попыталась что-то ответить, но горло саднило, и я продолжала молчать.
Что со мной случилось? Я огляделась и, кажется, поняла, кого я так страстно обнимала во сне. Вот он мой красавец мужчина, белый и холодный, все еще в захвате моих рук, которые я тут же отдернула. Фу! Докатилась!
Я вскочила на ноги, но меня замутило, и я задела этажерку, расположенную напротив унитаза, и еле удержала ее, предотвращая падение склянок.
– Что случилось? – заволновался Натан. – С тобой все в порядке?
– Сейчас, – пыталась его успокоить я, прочищая горло. – Что я здесь делаю в такую рань?
Подойдя к двери, я остановилась, чтобы выслушать ответ.
– Ты там спала.
Я посмотрела на коврик возле ванной. Хорошее местечко, ничего не скажешь.
– А почему я здесь спала? – пыталась я добиться истины.
– Открой дверь, и я все расскажу, – нетерпеливо попросил Натан.
Я посмотрелась в зеркало и пришла в ужас от своего шикарного вида: волосы всклокочены, глаза красные, тушь размазана, пижама мятая, а на щеке полоски от коврика.
Красота – страшная сила!
– Хорошо. Только закрой глаза, – шепотом проговорила я через закрытую дверь.
– Ты издеваешься? – прошептал он в ответ.
– Нет. Закрой. Я быстренько пробегу в комнату, а ты войдешь в ванну, – настаивала я.
– О’кей. А почему шепотом?
– Я вдруг подумала, что мы можем разбудить Клер и Ричарда.
– Наверняка уже, – выдохнул он. – Все, выходи.
Я осторожно повернула защелку на дверной ручке и выглянула в коридор: Джонатан стоял возле двери в одних джинсах, так что взгляд сразу же наткнулся на его обнаженный торс. Черт! Я опять захлопнула дверь и попыталась собраться с мыслями.
Выходить решила с закрытыми глазами, чтобы окончательно не сойти с ума. Но маневр не удался, я оступилась и толкнула Коула в грудь. Мы отпрянули друг от друга и открыли глаза.
– Ты почему открыл глаза? – спросила я.
– А ты почему? – выпалил он и, смутившись, провел рукой по волосам.
– Я первая спросила, – нашлась я.
Натан засуетился, не зная, что ответить, наверное, брякнул, что первое пришло в голову:
– Ты потрогала меня за грудь.
Мои брови медленно поднялись от удивления:
– Это был непроизвольный жест! – почти шепотом кричала я. – Я схватилась за нее, когда падала.
Коул усмехнулся, но тут же нахмурился:
– Прости, я и правда опаздываю.
Я пропустила его в туалетную комнату, а сама стояла и смотрела, как исчезает его спина за дверью. Думала о том, как он на меня смотрел, и о том, что я полная дура, раз не набрасываюсь на него, пока есть шанс. Хотя кто знает, может, если бы набросилась, стала бы королевой дур.
Оказавшись в комнате, я стянула на пол покрывало и, зарывшись носом в подушку, уснула. На этот раз без снов. Проснулась я сама, когда солнце уже почти закатилось за горизонт, а часы на тумбочке показывали три после полудня. Здесь же на тумбочке меня ждали стакан воды и таблетка. Выпив воду и приняв душ, я спустилась, чтобы хоть как-то дать понять, что я жива.
Клер, как истинная англичанка, ничего не стала спрашивать про прошлую ночь, наше возвращение, вообще она сделала вид, что ничего не было. Я уже и сама подумала, может, мне приснилось, что Том пригласил меня с ними в паб, где Джонатан станцевал нам у шеста, а я притащила к нам выпить другую блондинку. Но это было правдой, я и так это знала, потому что похмелье не могло прийти просто так само.
Еще мама Натана попыталась меня накормить, но все, что я смогла осилить, – это стакан молока и рогалик. Это ее удовлетворило, и она отправилась по делам, объяснив, что ужин в холодильнике, Ричард на работе, а Лиззи давно ждет моего звонка.
Сестра Коула звонила несколько раз в течение прошлого вечера и сегодня. Собравшись с духом, я набрала номер и рассказала все, что помнила о вечеринке в клубе. Она долго отчитывала меня за блондинку, и я клятвенно пообещала, что постараюсь больше не хулиганить. Мало ли на какую блондинку можно попасть…
Мы решили встретиться tomorrow, поэтому, отключив телефон, я просто распласталась на диване и уставилась в телевизор, где английский комик мистер Бин вызывал смех одним своим видом. Картинки на экране сменяли одна другую, а я перебирала в памяти моменты вечера и сегодняшнего утра. Меня не покидало чувство, это могло показаться странным, но я вдруг вспомнила, что с кем-то целовалась. Кроме унитаза. Обрывки воспоминаний подбрасывали части картинки, но ни лица, ни самого человека я вспомнить никак не могла. Воспоминания странно прыгали, возвращая меня то к Тому, то к бармену, который предлагал вызвать такси, то к людям, которые кричали что-то, когда увидели Джонатана на сцене. Все перемешалось, а голова просто кружилась от похмелья и стыда. Я не переставала себя ругать за то, что так напилась, потому что обычно я себе такого не позволяла.
В дверь позвонили. Я неохотно встала с дивана и направилась в холл.
– Кто? – спросила я через дверь.
– Это Том.
Щеки вспыхнули, напоминая, что сейчас мне придется встретиться с человеком, который знает обо мне что-то пикантное. Я открыла дверь и постаралась казаться непринужденной, нацепив одну из своих любимых улыбок, которые, как оказалось потом, плохо скрывали мои реальные эмоции.
– Привет, – усмехнулся Том. – Хорошо выглядишь.
Последняя фраза требовала продолжения, я ждала ее, но Страуд интеллигентно промолчал. Англичанин, блин!
Зайдя в дом, он наклонился и клюнул меня в щеку, чем заставил покраснеть снова.
«Не думала, что у меня такая отзывчивая совесть».
Закрыв дверь, я попробовала не улыбаться этой нервной, сводящей скулы улыбкой, мысленно строя планы, как себя вести, если вдруг тем, кто меня целовал, окажется Том. Или он окажется тем, кто может знать того, кто меня поцеловал.
Голова готова была лопнуть, как хеллоуинская тыква. Но не думать об этом я не могла.
– Чем занимаешься? – поинтересовался парень, раздеваясь и вешая куртку и шапку.
– Смотрю Бина. Так как ничего более радикального сейчас делать не могу, только сидеть и пялиться в телик.
У меня реально болели некоторые мышцы и голова, словно меня кто-то всю ночь таскал за волосы.
– Ты аспирин пила? – спросил Том.
– Не
