— Что вы мне ответите? — повторил он, сверкая своим пронзительным взором. — Это были вы. Признайтесь!
— Вопросительное предложение, утвердительное предложение и восклицательное, — констатировала она. — Это уже не так логично. Тсс! Вот и мой коктейль.
Едва сомелье поставил коктейль на столик и исчез, мужчина попытался было вновь вернуться к разговору. Но дама предвосхитила все его вопросы и восклицания, заявив:
— Да! Это была я.
После чего с выжидательным видом принялась потягивать свой коктейль.
Прошло довольно много времени, прежде чем он заговорил. Голуби семенили по площади Святого Марка, потом, повинуясь своим прихотливым импульсам, вспархивали ввысь и вновь опускались на землю. Над кампанилой плыли белые облака, а людской поток струился в обе стороны под аркадами прокурации.
— Мне остается сказать одно, — наконец произнес он. — Вы переходите все границы.
— Границы приличия? — испуганно спросила она.
— Нет. Границы вашего гороскопа. — Он помолчал и добавил с неожиданным жаром: — Потому что… мне вдруг пришла в голову мысль, но я не хочу в нее верить… потому что, надеюсь, вы не солгали мне и назвали точный час вашего рождения? Отвечайте — вы не солгали мне?
Она смотрела на него с искренним восхищением.
— Сударь, — сказала она. — Вы настоящий оригинал. Самый большой оригинал из всех, кого я встречала. Другие мужчины всегда подозревают нас, бедных женщин, что мы обманываем их насчет года нашего рождения. Но вас интересует только час, в который женщина родилась, и если час она назвала верный, ее возраст вам совершенно безразличен. Ответьте мне: я права?
— Ответьте мне: вы сказали мне правду о часе вашего рождения?
Она рассмеялась:
— Правду! И вы, исходя из этого часа, составили мой гороскоп и очертили границы моей личности, но поскольку я устроила вам сюрприз, вы утверждаете, что я перешла границы своего гороскопа! Вы в самом деле оригинал.
— Но вы назвали мне точный час вашего рождения?
— Да!
Ему явно стало легче, но потом его лицо снова потемнело.
— Где же эти деньги? — спросил он. — Конечно, прекрасно, что вы, по вашим словам, устроили мне сюрприз, но границы должны быть и для сюрпризов. Где деньги, которые вы — хм, — которые вы в шутку позаимствовали у меня?
Она вперила в него непонимающий взгляд:
— Деньги? Да я же сказала вам, что купила носовой платок.
— Я слышу. Но где оставшиеся деньги?
Ее взгляд становился все более озадаченным:
— Остальные? Но никаких денег не осталось.
Он приподнялся на своем стуле:
— Вы… вы хотите сказать, что в Венеции носовой платок стоит тысячу лир?
— Нет, я этого не сказала. Платок стоил двести пятьдесят лир…
— Двести пятьдесят лир!
— Это дешево. В Амстердаме он стоил бы вдвое дороже. Вот почему я купила три платка.
— Семьсот пятьдесят лир! За три носовых платка!
— И впридачу малюсенький флакон духов, античная амбра — еще двести пятьдесят лир. Видите! Откуда же было остаться деньгам?
Он не ответил. Он был явно сражен ее точным и логичным изложением событий. Она положила последний камешек в возведенное ею здание.
— Само собой, — добавила она, — я все вам верну, как только исполнятся предсказания моего гороскопа!
Вместо того чтобы поблагодарить ее, он вынул маленькую черную записную книжку и что-то в нее записал.
— Сколько всего получается? — смиренно спросила она.
Он продолжал молчать.
— Вы так расстроены, — заметила она. — Уж не сомневаетесь ли вы в составленном вами гороскопе? Вы ведь знаете, что он мне посулил. Все ваши расходы — это всего лишь задаток!
Он смотрел прямо перед собой тяжелым взглядом:
— Все, что касается внешних предсказаний гороскопа, не вызывает у меня ни малейших сомнений. Но я начинаю сомневаться в том, что звезды и впрямь раскрывают ваш характер в той мере, в какой я полагал доныне.
Она огорчилась:
— Другими словами, вы считаете, что у меня дурной характер?
— Да! — взорвался он.
Она одарила его улыбкой:
— Но это неправда!
— Правда! Взять тысячу лир так, как вы их взяли сегодня… но дело даже не в этом, а в том, на что вы их потратили, это… это безответственно! Это доказывает…
— Это доказывает, что у меня дурной характер, — согласилась она. — В этом вы правы. Но я спросила вас о другом — считаете ли вы, что у меня дурной характер. А вы этого не считаете.
— Считаю! Считаю!
— Вот как? И при всем при этом вы в меня безумно влюблены? Разве это логично?
Его лицо медленно приобретало бронзовый оттенок; он все больше походил в профиль на скульптуру Верроккьо.
— Во-первых, — ответил он, — вы ошибаетесь. Вы просто сознательно испытываете мое самообладание. Во-вторых, даже если бы вы были правы, отсутствие логики в подобном чувстве не могло бы стать доказательством того, что такое чувство невозможно, ибо чувства чаще всего нелогичны и мужчины слишком часто любят особ, которых не только не почитают, но даже не уважают. И в-третьих, необоснованность вашего заявления можно извинить тем, что ваша звезда, Венера, в седьмом доме, который управляет человеческим общением, деловыми связями, дружбой и супружеством, подвержена сильному воздействию лучей Меркурия, планеты легкомысленных шуток и непочтительности. Я напоминаю об этом не вам, а себе самому, чтобы извинить ваше… необоснованное утверждение.
Она слушала его с самым серьезным видом.
— Стало быть, вы исключительно из научного интереса вложили в меня все ваши деньги? — спросила она. — Включая ту тысячу лир, что я — хм — присвоила сегодня днем, чтобы купить себе носовые платки?
— Исключительно из научного интереса, — с нажимом произнес он. — А также на основании уговора, согласно которому вы пообещали вознаградить этот интерес, когда исполнятся предсказания гороскопа.
— Прекрасно! — воскликнула она с искренним удовлетворением в голосе. — Пожмите же мне руку в подтверждение ваших слов, синьор Донати, и простите, что я рассердила вас своим необдуманным замечанием. Вашу руку!
Выражение его лица смягчилось — он протянул ей руку.
— Я вас прощаю! Если не считать досадного влияния Меркурия, ваш гороскоп — это идеальный гороскоп, я никогда не встречал подобного. Да, я дошел до того, что усомнился в нем, и откровенно признался в этом скептику, доктору Циммертюру. Однако его сомнения простительны, потому что он родился под звездой Меркурия, а мой скепсис извинить нельзя.
Она задумалась:
— И вы заключили пари! И предметом этого пари стала я!
