— Но… — начал было астролог.
— Никаких «но», — решительно заявила она. — Мне представляется возможность увидеть еще одного авантюриста, и я хочу ею воспользоваться. Вы же знаете: «Рыбак рыбака…»
И она весело засмеялась, прикрываясь веером. Но лицо астролога оставалось мрачным, когда они бок о бок крались через площадь Святого Марка и мимо Дворца дожей. Следить за высокой фигурой синьора делла Кроче было легко. Но с другой стороны, он совершенно явно проявлял свойственное деловым людям нежелание, чтобы за ним шпионили, потому что время от времени оборачивался проверить, не следят ли за ним. Графиня Сандра очень быстро нашла простой и надежный способ отвести от себя всякие подозрения: она крепко ухватилась за руку астролога, прислонилась головой к его груди и вовсю играла веером. Синьор Донати вздрогнул, как если бы его ужалил тарантул или скорпион. Их обоих можно было принять за влюбленную парочку, которая предается мечтам в венецианских сумерках. Уловка удалась. Взгляд влажных глаз синьора делла Кроче скользнул по ним равнодушно и с легким презрением. Они прошли через Мост вздохов и вышли на набережную Скьявони. Человек, которого они преследовали, внезапно повернул направо, и вскоре они поняли, почему.
Шофер в кожаной куртке и человек, нанятый следить за ним, уже успели свести знакомство. Между ними завязался оживленный разговор, вскоре приведший к естественному результату: они исчезли в кафе, которое считало себя вправе называться Caffe Orientale — Восточным кафе, очевидно, потому, что было украшено несколькими конными подковами. Мужчины провели там некоторое время, а когда вышли на улицу, голоса их стали слышны даже издалека. Посланец синьора делла Кроче взял одетого в кожу человека под руку и словно ненароком повел его к набережной. Гиацинты на небе завяли; тонкий бледный серп луны серебряной лодочкой плыл среди ранних ночных облаков. Парочка, на которой было сосредоточено внимание как графини Сандры с астрологом, так и синьора делла Кроче, теперь стояла на набережной, оглядывая лагуну.
— Шофер! — пробормотала графиня Сандра. — Что ему могло понадобиться от шофера? Или он докатился уже до того, что грабит шоферов?
— Ваш приятель-шофер говорит по-французски, — заметил астролог. — По-французски говорит и его проводник, хотя французский язык этого субъекта ужасен.
Шофер в кожаной куртке и его проводник, очевидно, приняли решение. Они решили воспользоваться лунным вечером, чтобы совершить прогулку на веслах. Проводник, заложив пальцы в рот, свистнул три раза, и из тени, точно черный лебедь, выплыла гондола. Блеснули белые зубы гондольера, приветствовавшего своих гостей. А потом графиня и астролог увидели, как двое новых друзей спустились в гондолу, и она заскользила по плещущим волнам. Полминуты спустя другая гондола заскользила по отливающему серебром кильватеру первой. В гондоле сидел синьор делла Кроче. А еще через полминуты по воде поплыла третья гондола, где сидели графиня Сандра и астролог.
— Куда? — улыбаясь, спросил гондольер.
— Следом вон за тем человеком, — глухо прошептала графиня Сандра. — Куда бы он ни поплыл. Это мой муж.
Гондольер был немного озадачен, потому что графиня все так же цеплялась за руку астролога.
— Это правда! — заверила лодочника графиня. — А если мы подплывем слишком близко, пойте, чтобы он ничего не заподозрил! Пусть подумает что мы два глупых туриста! Пусть думает, что хочет, только чтобы он ничего не заподозрил! Сто лир за прогулку и una buona mancia![9] Понял?
Гондольер кивнул, хотя совершенно явно понимал меньше, чем раньше. Они заскользили по Большому каналу, мимо Санта Мариа делла Салюте, мимо освещенных фасадов больших отелей, под отвратительным железным мостом и дальше к Риальто. Луна лила серебряный свет на потрескавшиеся дворцовые фасады и окружала нимбом разъеденные влагой швартовые столбы. Впереди рисовался изогнутый кверху форштевень гондолы, похожий на нотный значок, последний нотный знак в песне о величии и могуществе Венеции. По каналу плыла целая процессия гондол; голоса гребцов то звенели, то замирали в весенней ночи. Теперь они миновали Риальто. И вдруг гондола, которую они преследовали, свернула направо в поперечный канал. Они поплыли за ней, и вдруг под днищем их гондолы вода почернела от тени, отбрасываемой домами, которые, казалось, вымерли сто лет назад.
— Это Стикс, — зашептал голос на ухо астрологу. — Гондольер — Харон, а мы вступаем в царство теней. Хорошо, что у нас есть обол! Гадес не признаёт кредита!
Астролог бросил укоризненный взгляд на графиню. Они плыли все медленней. Похоже было, что в лодке, которая шла впереди, что-то заподозрили. По счастью, следом за ними увязалась еще одна гондола. Они слышали плеск ее весел, но саму лодку не видели. Графиня что-то шепотом приказала гондольеру, и тот замедлил ход настолько, что они почти совсем потеряли из виду синьора делла Кроче.
И вдруг воздух прорезал рев, словно дикий буйвол, поверженный наземь ловко накинутым лассо, боролся за свою жизнь и свободу. Градом посыпались ругательства; глухим эхом отдавались толчки и удары. Лодка, шедшая впереди них, ускорила ход и понеслась вперед тенью среди других теней. Графиня сделала знак гондольеру, и он тоже быстрее заработал веслами. И вдруг брань и шум прекратились. Что там произошло? Может быть, на француза напали, и тишина означала, что его одолели?
Не дожидаясь приказаний графини, гондольер вдруг запел. Казалось, в тишине и мраке вдруг распустился цветок. При этом гондола ускорила ход. Словно лоскуток кожи, летела она по воде. А за их спиной слышался плеск весел другой гондолы, такой тихий, что графиня и астролог не были уверены, не мерещится ли он им. Но вот проклятия разразились снова.
Теперь они оказались уже на таком близком расстоянии от источника шума, что могли увидеть, что происходит. Шофер в кожаной куртке боролся с двумя противниками — гондольером и человеком с площади Святого Марка. Но исход борьбы был уже предрешен.
Француза поволокли вверх по сходням и втолкнули в дом, такой же темный и необитаемый с виду, как и другие дома на набережной узкого канала. Стены дома сочились влагой. Над входом графиня увидела номер — 27.
Все это разыгралось в течение минуты. Следом за гондолой шофера на своей гондоле плыл синьор делла Кроче. Он никак не реагировал на борьбу француза, но зато, услышав, что следом за ними идет другая лодка, оба гондольера, человек с площади Святого Марка и синьор делла Кроче резко обернулись.
Но тут же успокоились.
Гребец графини Сандры майским соловьем разливался в ночи, ее головка покоилась на груди астролога, а из темноты за их спиной зазвучало пение с еще одной гондолы. Это туристы! Сомнений нет, можно не обращать внимания. Гондольеры обменялись на ходу какими-то непонятными словами и через несколько секунд свернули направо в новый темный канал. Как раз перед этим графиня Сандра успела заметить название канала, по которому они только что проплыли. Это был канал Сан-Джеронимо.
