…впрочем, одно можно было сказать наверняка.
Если это вычисление в принципе можно произвести, потребуются листок бумаги и карандаш.
Внезапно в камине директорского кабинета ярко вспыхнуло пламя и из оранжевого стало ярко-зелёным.
– А! – профессор МакГонагалл прервала неловкую паузу. – Должно быть, это Шизоглаз Хмури.
– Оставим на время этот вопрос, – сказал директор с некоторым облегчением и тоже повернулся к камину. – К тому же, полагаю, мы услышим сейчас какие-нибудь новости.
* * *
Гипотеза: Гермиона Грейнджер.
(8 апреля 1992 года, 18:53)
Тем временем, в Большом Зале Хогвартса за четырьмя огромными столами ученики, которые не были приглашены на тайное совещание к директору, совмещали ужин с оживлённой дискуссией.
– Забавно, – задумчиво произнёс Дин Томас. – Я не верил, когда генерал говорил, что то, что мы выучили, изменит нас навсегда, и мы никогда не сможем вернуться к прежней жизни. Как только мы поймём. Как только увидим то, что видит он.
– Точно! – воскликнул Симус Финниган. – Я тоже думал, что это шутка. Ну, как и всё остальное, что постоянно говорил генерал Хаоса.
– Но теперь… – печально сказал Дин, – мы ведь уже не сможем стать прежними? Это же всё равно, что, побывав в Хогвартсе, опять пойти в магловскую школу. Нам… нам нужно держаться вместе. Больше мы ничего не можем сделать. Но иначе мы спятим.
Сидящий рядом Симус Финниган лишь молча кивнул и проглотил ещё один кусок степняка.[Здесь подразумевается животное, упомянутое в книгах Г. Бима Пайпера, в частности, в книге «Маленький пушистик» – Прим.перев.]
Вокруг них за столом Гриффиндора продолжался разговор. Он был не настолько бурным, как вчера, но время от времени все возвращались к той же теме.
– Я считаю, что здесь точно не обошлось без какого-то любовного треугольника, – говорила второкурсница по имени Саманта Кроули (она никогда не отвечала на вопрос, не родственница ли она). – Вопрос в том, к чему всё шло до того, как всё пошло наперекосяк? Кто был в кого влюблён, и была ли эта любовь взаимной… Даже не знаю, сколько тут получится возможных вариантов…
– Шестьдесят четыре, – ответила Сара Варябил, цветущая красавица, которой, скорее, следовало оказаться в Когтевране или Пуффендуе. – Нет, постойте, я ошиблась. Если, например, никто не любил Малфоя и Малфой никого не любил, то он бы вообще не был частью любовного треугольника… Так, тут нужна арифмантика. Подождите, пожалуйста, пару минут…
– Я же, в свою очередь, считаю очевидным, что Грейнджер – мойрейл Поттера, и что Поттер был ауспитцем для Малфоя и Грейнджер, – заговорившая ведьма удовлетворённо кивнула с видом человека, который только что с блеском решил сложную проблему.
– Это ведь даже не слова, – возразил молодой волшебник. – Ты придумываешь их на ходу.
– Иногда просто нельзя описать что-то настоящими словами.
– Это так грустно, – у Шерис Нгасерин в глазах действительно блестели слёзы. – Они же… они же буквально были предназначены друг для друга!
– Ты имеешь в виду Поттера и Малфоя? – спросила второкурсница по имени Колин Джонсон. – Ну, да… их семьи так сильно ненавидели друг друга, они просто не могли не влюбиться…
– Нет, я имела в виду всех троих, – ответила Шерис.
Это заявление ненадолго приостановило сбивчивое обсуждение. Дин Томас захлебнулся лимонадом и теперь сидел тихо, чтобы не забрызгать всех вокруг. Лимонад капал у него изо рта и пропитывал рубашку.
– Ух ты, – воскликнула темноволосая ведьма по имени Нэнси Хуа. – Шерис, твоя теория такая… изощрённая.
– Люди, нужно мыслить реалистично, – заявила Элоиза Розен, высокая ведьма, которая была генералом в своей армии и потому говорила с ноткой авторитетности в голосе. – Мы знаем, что Грейнджер была влюблена в Поттера – ведь она его поцеловала. Поэтому единственная причина, почему она могла попытаться убить Малфоя, заключается в том, что она узнала, что Поттер бросает её ради Малфоя. Не нужно всё настолько усложнять – вы ведете себя, словно речь идёт о пьесе, а не о реальных людях!
– Но даже если Грейнджер была влюблена, странно, что она вот так вот сорвалась, – заговорила Хлоя, чья чёрная мантия в сочетании с чёрной, как ночь, кожей превращали её в тёмный силуэт. – Не знаю… Я думаю, что здесь, возможно, было что-то большее, чем трагическая история любви. Подозреваю, большинство даже понятия не имеет, что происходит.
– Да! Спасибо! – выпалил Дин Томас. – Послушайте… как вы не понимаете… нам Гарри Поттер так и говорил… если вы оказались не в состоянии предсказать, что что-то случится, если что-то полностью застало вас врасплох, значит, ваших старых представлений о мире недостаточно, чтобы объяснить… – Дин остановился, поскольку понял, что его никто не слушает. – Совершенно безнадёжно, да?
– А ты ещё не понял? – откликнулась Лаванда Браун, которая сидела напротив двух бывших легионеров Хаоса. – Как тебя вообще сделали лейтенантом?
– Ой, да помолчите вы! – рявкнула на них Шерис. – Очевидно же, что вы оба сами хотите эту троицу!
– Я серьёзно! – воскликнула Хлоя. – Что, если на самом деле происходит что-то совсем необычное, о чём не догадываются обычные люди? Что, если кто-то… заставил Грейнджер напасть на Малфоя, как и пытался всем сказать Поттер?
– Я думаю, Хлоя права, – сказал похожий на иностранца ученик, который всегда представлялся как Адриан Турнепс, хотя на самом деле родители назвали его Чокнутый Дронго. – Мне кажется, тут всё время был… – Адриан зловеще понизил голос… – некто в тени… – Адриан опять заговорил по-нормальному, – из-за которого всё и случилось. Человек, который стоял за всем этим с самого начала. И я совсем не о профессоре Снейпе.
– Ты же не хочешь сказать… – ахнула Сара.
– Да, – заявил Адриан. – На самом деле за всем этим стоит… Трейси Дэвис!
– Я тоже так думаю, – сказала Хлоя. – В конце концов… – она быстро оглянулась по сторонам. – После всей этой истории с хулиганами и потолком… даже деревья в лесах вокруг Хогвартса выглядят так, словно они дрожат… словно они напуганы…
Симус Финниган задумчиво нахмурил брови.
– Кажется, я понимаю, откуда у Гарри его… ну, вы понимаете… – Симус понизил голос, чтобы его слышали только Лаванда и Дин.
– О, я прекрасно поняла, что ты хочешь сказать, – Лаванда даже не старалась говорить тише. – Удивительно, что он не сломался и не начал убивать всех подряд ещё несколько лет назад.
– Лично меня, – Дин тоже заговорил тихо, – больше всего пугает, что на их месте могли бы быть мы.
– Ага, – ответила Лаванда. – Как хорошо, что мы теперь в полной мере разумны.
Дин и Симус серьёзно кивнули.
* * *
Гипотеза: Г. Л.
(8 апреля 1992 года, 20:08)
В камине в кабинете директора взметнулись ярко-зелёные языки пламени. Огонь сгустился в крутящийся изумрудный вихрь, а затем пламя вспыхнуло ещё ярче и выплюнуло в воздух человеческую фигуру…
Двигаясь по инерции, приданной пламенем, фигура ловко – словно в танце – крутанулась, и огненный след описал вокруг неё оборот в 360 градусов. Одновременно она молниеносно выхватила палочку. После чего внезапно замерла на месте.
Первым, на что обратил внимание Гарри, увидев появившегося человека, были многочисленные шрамы на его руках и лице. Гарри их заметил даже раньше, чем глаз. Казалось, всё тело новоприбывшего было обгоревшим и изрезанным – хотя на виду были лишь руки и лицо. Всё остальное – закрыто, причём не мантией, а кожаным одеянием, которое больше походило на доспех, чем на обычную одежду. Тёмно-серая кожа подходила к его растрёпанным седым волосам.
Затем Гарри обратил внимание на правый глаз мужчины, сверкавший ярко-голубым.
Какая-то часть разума Гарри осознала, что человек, которого профессор МакГонагалл называла «Шизоглаз Хмури», – это тот самый «Аластор» из воспоминания, которое Дамблдор показал Гарри. Но с тех пор какое-то событие разукрасило шрамами каждый дюйм его тела и отхватило ему кусок носа…
Другая же часть его разума отметила выброс адреналина. Когда мужчина, вращаясь, выскочил из камина, Гарри совершенно рефлекторно выхватил палочку. Ощущения от его появления были схожи с ощущениями от попадания в засаду. Прежде чем Гарри успел остановить себя, его рука уже начала поднимать палочку для заклинания Сомниум. Даже сейчас человек в кожаном доспехе держал палочку точно на уровне глаз, словно солдат, целящийся из ружья. Она не указывала на кого-то конкретно, но охватывала всю комнату. Опасность сквозила в позе мужчины и постановке его ног, в его кожаной броне и в его сверкающем голубом глазу.
