Для визита к кузине Сальватор облачился не просто в костюм, подобающий светскому человеку, но выбрал самый модный фрак, отвечающий требованиям строжайшего этикета.
Когда Сюзанна увидела, как он изящен и хорош собой, ее глаза вспыхнули мрачным огнем злобы и ненависти.
— Вы хотели со мной говорить, сударь? — сухо спросила она, напустив на себя высокомерный вид.
— Да, кузина, — отозвался Сальватор.
Мадемуазель де Вальженез презрительно поморщилась при слове «кузина», которое показалось ей оскорбительно-фамильярным.
— А что вам может быть от меня нужно? — продолжала она в прежнем тоне.
— Я пришел обсудить с вами положение, в котором вы оказались после смерти брата, — не обращая внимания на высокомерный вид мадемуазель де Вальженез, ответил Сальватор.
— Так вам угодно побеседовать со мной о наследстве?
— Вы понимаете, насколько это серьезно, не так ли?
— Кажется, вы полагаете, что наследство принадлежит вам?
— Я не полагаю, а утверждаю это.
— Утверждение еще ничего не значит. Мы будем судиться.
— Утверждение действительно ничего не значит, — согласился Сальватор. — Но судиться в настоящее время дорого. Вы не станете судиться, кузина.
— А кто мне может помешать? Не вы ли?
— Боже сохрани!
— Кто же?
— Ваш здравый смысл, ваш разум, но в особенности ваш нотариус.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, что вы вызывали вчера своего, а также и моего нотариуса, славного господина Баратто. Вы попросили ввести вас в курс дел, а когда узнали, что у вас ничего больше нет, вы попросили у него совета. Он порекомендовал вам не судиться, потому что завещание, которым я располагаю, абсолютно бесспорно.
— Я посоветуюсь со своим адвокатом.
— Сцилла не даст вам лучшего совета, чем Харибда.
— Так что же вам угодно, сударь? Я не понимаю цели вашего визита, разве что вы вознамерились выместить на женщине злобу, которую питали к ее брату.
Сальватор покачал головой и грустно улыбнулся.
— Я ни к кому не питаю злобы, — возразил он. — Я даже не сердился на Лоредана, как же я могу быть недовольным вами? Достаточно было бы одного слова, чтобы ваш брат и я снова сблизились. Слово это — «совесть»; правда, оно мало значило для вашего брата, и он, вероятно, никогда его не произносил. Я пришел не для того, чтобы ссориться. И если вы соблаговолите выслушать меня, вы узнаете: сердце, которое, по вашему мнению, переполнено ненавистью, к вам питает почтительнейшее сострадание.
— Покорно благодарю за любезность, сударь, но такие женщины, как я, не опускаются до милостыни, они скорее готовы принять смерть.
— Соблаговолите выслушать меня, мадемуазель, — вежливо предложил Сальватор.
— Да, понимаю. Вы сейчас предложите мне пожизненный пенсион, чтобы в свете не говорили, что вы обрекли родственницу на нищенскую смерть в приюте.
— Ничего я вам не предлагаю, — сказал Сальватор, пропустив мимо ушей оскорбительные предположения девушки. — Я пришел к вам с намерением узнать о ваших нуждах, желая и надеясь их удовлетворить.
— В таком случае объясните свою мысль, — не скрывая удивления продолжала Сюзанна, — я теперь уж вовсе не понимаю, куда вы клоните.
— А между тем все просто. Сколько тратите лично вы в год? Иными словами, какая сумма вам нужна в год для содержания дома в том же виде, что и сегодня?
— Понятия не имею, — призналась мадемуазель де Вальженез. — Я никогда не вникала в подробности.
— Ну что ж, я сам вам скажу, — продолжал Сальватор. — При жизни брата вы вдвоем тратили сто тысяч франков в год.
— Сто тысяч франков! — изумилась девушка.
— Думаю, кузина, ваша доля составляла примерно треть этих расходов, то есть в год лично вам нужно от тридцати до тридцати пяти тысяч франков.
— Сударь! — еще более изумилась Сюзанна, но теперь уже по другой причине: ее ошеломила мысль, что по каким-то неведомым соображениям кузен даст ей средства и она сможет отправиться с Камиллом в путешествие. — Сударь, этой суммы мне более чем достаточно.
— Пусть так, — кивнул Сальватор. — Но бывают трудные годы. И я вам назначаю, в предвидении таких трудных лет, содержание в пятьдесят тысяч франков годовых. Капитал останется у метра Баратто, и вы будете получать либо каждый месяц, либо раз в три месяца — как вам угодно — проценты. Мое предложение представляется вам приемлемым?
— Сударь! — покраснев от радости, воскликнула Сюзанна. — Предположим, что я согласна. Но я должна знать, по какому праву я получаю подобный дар.
— Что касается ваших прав, мадемуазель, — улыбнулся Сальватор, — как я уже имел честь вам сказать, прав у вас нет никаких.
— Я хочу сказать, на каком основании, — поправилась девушка.
— На том основании, что вы племянница моего отца, мадемуазель, — строго произнес Сальватор. — Вы согласны?
Тысячи мыслей пронеслись в голове у Сюзанны де Вальженез, когда она услышала столь четко изложенное предложение. Она смутно догадывалась о существовании другой, высшей породы людей, нежели те, каких она знавала до сих пор и к какой принадлежала сама; люди эти несли в себе божественное начало: Небо наделило их живительной силой добра и на землю они явились для исправления зла, совершаемого низшими существами. Ей грезились, словно в дымке, розовые любовные дали. Ее жизнь, неясная, неопределенная вплоть до того дня, как погиб ее брат, и мрачная, полная бурных волнений в последние три дня, вдруг озарилась всеми цветами радуги. Тысячи соблазнов, словно свежий ветер, ударили ей в лицо; она захмелела от охвативших ее надежд и подняла на Сальватора глаза, в которых светилась благодарность.
До сих пор она смотрела на него с ненавистью, теперь вместе с благодарностью Сюзанна переживала и восхищение: Сальватор казался ей сияюще-прекрасным, и она без колебаний выразила свое восхищение если не в словах, то во взгляде.
Сальватор будто не замечал, какое впечатление он производит на девушку, и все так же строго повторил свой вопрос:
— Вы принимаете мое предложение, кузина?
— С чувством глубокой признательности, — отвечала мадемуазель де Вальженез взволнованным голосом, протягивая молодому человеку руки.
Тот поклонился и сделал было шаг к двери.
— Я сейчас же отправляюсь к метру Баратто составить документ, по которому вы станете наследницей миллионного состояния, мадемуазель. С завтрашнего дня вы сможете получить проценты за первое полугодие.
— Кузен! — умильным голосом остановила она его. — Конрад! Возможно ли, что вы меня ненавидите?
