Фольгорм привел его в малый обеденный зал, где и оставил, пообещав вернуться через несколько минут.
Вомфад прогуливаясь, задумчиво рассматривал помещение. Просторное, дальняя стена — с узкими стрельчатыми окнами, столы сдвинуты к стенам… кроме одного, находящего на возвышении, несдвигаемого, каменного. Слуги, появившись, начали накрывать его — на три персоны. Наблюдение за тем, как они искусно сервируют стол, немного отвлекло Вомфада от напряженного ожидания сюрприза, обещанного хозяином замка. Принц отсутствовал намного дольше, чем несколько минут. Когда он наконец появился, от прежней неторопливой лености в движениях и мягкого тона не осталось и следа.
— Все вон! Живо!
Слуги бросились к дверям. Вомфад — слишком поздно — ощутил неладное. Подозрения переросли в уверенность, когда вслед за Фольгормом в малый обеденный зал вошел Эрдан. Внук Гарабинда улыбался, предвкушая предстоящее удовольствие.
Фольгорм немедленно атаковал, использовав одну из своих подвесок. Вомфад выставил теневую преграду, сформировав ее из эфирной тени наступательного заклятья. Волшебство растаяло, будто «сложилось» само в себя.
Вомфад не стал контратаковать — он следил за тем, что предпримет Эрдан. Но тот не шевельнул и пальцем, чтобы помочь союзнику. Фольгорм быстро посмотрел на него. В глазах принца пылало бешенство.
— Фольгорм, не суйся, — спокойно, не отпуская взгляда военного министра, произнес Эрдан. — Этот бой — мой. Уйди.
— Так вот в чем дело! — Вомфад рассмеялся. — Фольгорм, что тебе даст это предательство?
Фольгорм не ответил. Он по–прежнему смотрел на своего союзника. На лице мешались злость и растерянность.
— Не глупи. Он очень опасен. Я не уверен, что даже вдвоем…
— Пошел вон! — рявкнул Эрдан.
Вомфад улыбнулся. Он ненавидел Эрдана, и Эрдан ненавидел его, но это была чистая, неприкрытая вражда. Смотреть на унижение Фольгорма было приятно. Этот предатель ничего лучшего и не заслуживал. А он поверил ему! Дурак. Смерть Декмиса выбила его из колеи, в этом все дело.
Фольгорм ощутил бессильную ярость. Раньше Эрдан таким не был. О да, он был очень вежливым и благодарным. Решил, что больше в нем не нуждается?… Как он только смеет так себя вести? Где благодарность за спасение Даны? Фольгорм заскрежетал зубами. Но ему пришлось уйти, потому что стало ясно: если он этого не сделает, Эрдан, вполне возможно, сначала попытается убить его, и только потом займется Вомфадом. Этот сумасшедший ублюдок, одержимый жаждой мести, вполне был на такое способен.
Ну что ж. Значит, придется наблюдать за сражением со стороны. Фольгорм вышел.
— Значит, все–таки ты выкрал Дану? — спросил Вомфад.
Эрдан кивнул.
— А рассказал тебе о ней Фольгорм?
Опять кивок.
— Ну что ж… — Вомфад грустно вздохнул — и вдруг резко выбросил руку вперед, приводя в действие одно из своих заклинаний, Молнии–змеи, сотканные из теней и призрачного света, будто поток гибких, сращенных друг с другом стрел, метнулись к противнику. Поток был столь широким, что полностью скрыл фигуру самого Вомфада — теневые блики возникали за его спиной и оформлялись в змеемолний по мере движения вперед, в направлении, указываемом рукой заклинателя. Сила переполняла это заклинание, кроме того, его структура была сформирована не столько Формами и классикой, которые лишь дополняли плетение, сколько той разновидностью Высшего Волшебства, к которой имел отношение военный министр Кильбрена.
Эрдан раскинул руки, и Имя, подобное черному вращающемуся диску, бывшему чернее самой тьмы и источающему Темноту во вне себя, прежде скрытое в груди черного мага, явилось теперь во всей своей мощи и славе. Имя было подобно Тертшауру, рунному узору, вот только точная форма его оставалась непредставима и неопределенна, эта форма ускользала от глаз, затягивала в себя смотрящего и пожирала его: Имя было словом, способным читать читающего. Оно определяло реальность вокруг себя, в нем крылись истоки всякого волшебства, проистекающего из той Стихии, которую обозначало Имя. Силы столкнулись. Заклятие Вомфада погасло.
— Магия тебе не поможет, — произнес Эрдан. — Я мог бы без труда раздавить тебя с помощью волшебства. Но это неинтересно. Доставай меч. Я помню, ты был хорошим бойцом.
Его собственный клинок, столь же черный, как и то Имя, которое носил Эрдан, уже покинул ножны и теперь был обращен к военному министру Кильбрена. Демонстрация Вомфада впечатлила — во всяком случае, новых попыток достать старого врага при помощи магии он не предпринимал. Оценил он и новый облик Эрдана — облик, в который тот рефлекторно перешел, когда призывал Имя. Лицо Эрдана осталось прежним, вот только фигура теперь, скорее угадывалась, скрытая облаком тьмы. Магическим восприятием Вомфад видел, что эта темнота не была чем–то внешним, что окружало тело — само тело не имело теперь устойчивых границ, а плавно сливалось с темнотой, как бы выступая из мрака — показуя себя скорее намеком, чем явно. Он понял, что Эрдан уже давно не является человеком, что по существу он — демон, один из высших, а может быть даже — какое–нибудь мелкое божество; но точно — уже не человек. Однако у Вомфада имелись и собственные козыри.
На мгновение он стал призраком, тенью себя самого, метнулся — так быстро, глаз не успевал уследить за ним — к противнику: одно и тоже мгновение, но он — уже не там, а здесь… Он остановился и вновь обрел материальность, потому что увидел — Эрдан отступил не менее быстро.
— Я знаю это колдовство, — сообщил потомок Гарабинда. — Тем интереснее, если и ты его знаешь.
— Интересно, известно ли Фольгорму, какой демон убил его отца? — спросил Вомфад.
Эрдан улыбнулся.
— Теперь да. Но это уже неважно.
Они оба понимали, что Фольгорм следит за каждым их действием, подслушивает каждое слово. Вомфад надеялся, что Фольгорм выкинет какую–нибудь глупость… или, по крайней мере, усложнит Эрдану жизнь, если поединок завершится его победой. Но глупостей Фольгорм делать не стал, оставалась надежда лишь на последнюю безвкусную месть, направленную на создание раздора между двумя объединившимися высокорожденными… которые, впрочем, и без того не особенно ладили. Но об этом Вомфад уже не думал. Он снова стал тенью и с непостижимой скоростью скользнул к противнику — более не собираясь останавливаться, присматриваться, разговаривать. Все, что могло быть сказано — уже сказано. Оставалось лишь действие. И его итог. Он не думал, сумеет ли справиться с этим врагом. Он верил, что сумеет, и сделал все, чтобы эта вера стала реальностью.
Однако и тот, кто противостоял ему, ничуть в себе не сомневался. Два меча и две непреклонные воли, сошлись и закружились в смертельном танце.
В те дни, когда мирозданием правили Истинные Боги, Бог Мертвых владел третьей частью Царства Пределов, также под его властью пребывала часть Преисподней, Страна Мертвых, Страна Призраков и Обитель Блаженных на Небесах. Когда Боги пали, их великие империи распались, не избегла сей участи и та, во главе которой стоял Бог Мертвых. На обломках империи возникли новые королевства, независимые и подчас враждующие друг с другом. Хотя пути, по которым следуют умершие, были давным–давно определены, теперь Владыки Ада и младшие боги пытались отхватить от этих потоков побольше, расщепить дороги и перевести по крайней мере часть следующих по этим дорогам душ в свои владения. Сущее слабело, потому что души, расставаясь с телами, покидали его, и отправлялись в обители младших богов, на Небеса и в Ад — но не возвращались обратно. Ситуация ухудшалась до тех пор, пока обездоленная и погруженная в бесконечную череду внутренних войн Страна Мертвых не извергла на свет нового Владыку, Короля Дэсмонда, который железной рукой привел миры смерти к порядку. Страной Призраков правил иной Король, Гальманазар. Его владения чрезвычайно велики, хотя людям, демонам и духам стихий немногое известно о них. Эта Страна лежит как бы на границе между Царствами Сущего, Пределами и Чарами — она невообразима, многомерна, парадоксальна. Пока не был закончен передел собственности в масштабах вселенной и не было достигнуто новое равновесие, Гальманазар и Дэсмонд активно расширяли свои владения, присоединяя к ним те миры и пространства, образ бытия которых был хоть в чем–то сроднен с собственными силами этих двух великих Владык. Их интересы пересеклись при дележе Тени — некоторых внешних пространств этой Стихии. Была война — намного более грандиозная, чем все, что способен представить человеческий ум — война, которая, не смотря на весь свой масштаб и величие сил, принимавших участие в ней, осталась для людей практически незамеченной. Только лишь смутные слухи, источниками которых служили либо теневые маги, либо некроманты, приближенные ко двору Короля Мертвых — жалкие крупицы информации о событиях, потрясавших те глубинные слои бытия, которые доступны лишь восприятию богов и Обладающих Силой. Ибо каждая Страна включает в себя миллионы обитаемых миров, а Дэсмонд и Гальманазар, стремясь добиться преимущества, не жалели ни сил, ни армий. Но в конце концов битвы стихли, каждый получил то, что смог взять, и стороны от активных действий перешли к вооруженному нейтралитету. Так к Стране Мертвых присоединились Долины Теней, слились с нею в одно. Гальманазар захватил то, что позже было названо Городами Теней — исполинские структуры, подобные ульям или тысячеэтажным зданиям, внутренние коридоры в которых выводили во многие миры Сущего, Чар и Преисподней. От соединения сил Гальманазар и Стихии Тени родились новые Источники Силы и переродились старые, попавшие в зону влияния Владыки. Множество новых созданий было воплощено в этих мирах — причудливые и необычные, эти существа в своем большинстве не имели никаких названий на человеческих языках, ибо люди вовсе ничего не знали о них. Однако, по мере развития призрачно–теневых миров и умножениях их насельников эти создания все чаще и чаще сталкивались с путешественниками, волшебство которых было причастно к Теням; а иные из них научились со временем самостоятельно отыскивать дороги в миры Сущего и в прочие Царства.
