Рейтинговые книги
Читем онлайн Антология советского детектива-43. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Корецкий Данил Аркадьевич

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 314 315 316 317 318 319 320 321 322 ... 1544

11. В ТЮРЬМЕ СУГАМО

Германский посол продолжал неистовствовать и возмущаться. Неудовлетворенный разговором с министром иностранных дел Того, он поехал к новому премьеру, Тодзио, посетил брата императора, но и там, и здесь Отт получил отказ.

В Берлин ушла подробная шифрограмма с настоятельной рекомендацией оказать дипломатический нажим на Японию, проявить жесткость в требовании освободить Зорге. Риббентроп ответил, что обо всем доложено Гитлеру, решение последует позже.

Оберштурмбанфюрер Майзингер не выходил из своего кабинета, грозил загнать в концлагерь каждого, кто скажет хоть одно дурное слово о Рихарде…. Майзингер трудился над документом из двадцати двух пунктов, по которому следовало, что Рихард Зорге ни в чем не мог быть виновен. Этот документ он передаст в кемпейтай, генералу Накамура. Только ему, своему японскому коллеге, — тот должен понять. Полицейский атташе послал доклады в имперское управление безопасности в Берлин Гиммлеру, в абвер всесильному адмиралу Канарису. Он просил шефа гестапо Мюллера подготовить архивную справку о жизни Зорге в Германии.

Немецкий посол и полицейский атташе были готовы поднять на ноги всю Германию, но ничего не получалось: японцы стояли на своем.

Через некоторое время после ареста Зорге послу разрешили с ним встретиться в комнате свиданий тюрьмы. Сугамо. Следователь предупредил — арестованному можно задать только три вопроса: как он себя чувствует, считает ли себя виновным и в чем нуждается. И все. Таково категорическое условие встречи.

Эйген Отт стоял в дверях комнаты свиданий в сопровождении трех японских чиновников, когда через противоположную дверь ввели Зорге. Всегда элегантный, подтянутый, тщательно выбритый, он сейчас был в арестантской одежде, в грубых больших ботинках, заросший густой щетиной. Рихард держался уверенно, стоял с высоко поднятой головой. Рядом с Зорге находились три полицейских.

Отт подался к Зорге, но следователь жестом остановил посла. Разговаривали издали, через комнату. Посол задал первый вопрос:

— Как вы себя чувствуете, Ики?

— Благодарю вас, я ни на что не жалуюсь, — спокойно ответил Рихард.

— Вы считаете себя виновным? Японцы заволновались.

— Мне только что запретили отвечать на этот вопрос, — кивнул на свою охрану. — Не будем говорить об этом…

Отт растерялся, для него важно было получить ответ именно на этот вопрос. Он спросил еще:

— Что я могу для вас сделать, Ики?

— Спасибо, мне ничего не надо… Мы едва ли увидимся с вами, господин посол. Передайте привет вашей семье.

Встреча окончилась. Отт торопливо сказал еще:

— Вот это вам просила передать Хельма.

Один из полицейских подошел к Зорге и отдал сверток. Рихарда увели.

В камере он развернул сверток, там были фрукты и теплое одеяло с инициалами Хельмы — «X. О.» и еще запонки — подарок Отта. «Запонки-то пожалуй ни к чему», — усмехнулся Зорге, взглянув на свою арестантскую куртку.

В продолжение многих дней Зорге держал себя вызывающе, требовал встречи с германским послом, протестовал против незаконного ареста. После встречи с Оттом Рихарда Зорге снова вызвали на допрос.

Допрос вел государственный прокурор Есикава. Он опять спрашивал, признает ли Зорге себя виновным в причастности к подпольной организации. Рихард давал односложные ответы. По наводящим вопросам прокурора он все больше убеждался, что сидевший перед ним маленький японец уже многое знает. Теперь главное заключалось в том, чтобы защитить остальных, приняв всю ответственность на себя. Это решение созрело окончательно, когда через несколько недель после ареста следователь на очередном допросе вытащил из письменного стола три германских ежегодника, с помощью которых подпольщики шифровали свои радиограммы.

— Вы и теперь станете отрицать свою связь с Москвой? — воскликнул прокурор, потрясая книжками. — Это ваш ежегодник?

— Да, мой, но какое отношение имеет к делу старый немецкий справочник? равнодушно спросил Рихард.

— А вот какое! — Есикава раскрыл папку и прочитал последнюю телеграмму Зорге, посланную в Москву: «Все это означает, что войны в текущем году не будет…» — Это вы писали? — торжествующе спросил прокурор. — Вам не к чему отпираться. Ключ шифра в наших руках. Теперь-то вы признаетесь, что были шпионом Москвы?!.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Упираться было бессмысленно, но Зорге сказал:

— Я никогда не был шпионом! Я только боролся против войны… Я коммунист и гражданин Советского Союза… Но я хотел бы отложить допрос, сегодня я слишком утомлен. Позже я сам напишу все, что найду возможным.

— Здесь я решаю, когда вести допрос! — сказал Есикава. — Впрочем, одну минуту…

Зорге вывели в коридор, государственный прокурор позвонил премьеру Тодзио и доложил, что Зорге признался в том, что он русский коммунист, и просил перенести допрос.

— Ни в коем случае! — закричал в трубку премьер-министр. — Ведите допрос до полного изнеможения арестованного! Иначе вы ничего не добьетесь…

Генерал Тодзио, бывший начальник военной жандармерии в Квантунской армии, знал, как надо вести допросы…

Зорге не били, не пытали во время допросов: иностранцев было приказано не трогать — могли произойти дипломатические осложнения. Исключение составлял только Бранко Вукелич. Его считали французом, поскольку он представлял французское телеграфное агентство. А Франция — поверженная страна, кто с ней станет считаться! Вукелич стойко переносил самые ухищренные пытки. Избитого, окровавленного, его приводили в комнату следователя, и он снова молчал. Разъяренный прокурор как-то спросил: «Он кто: француз или американский индеец, откусивший себе язык?! Заставьте же его говорить!» Но Вукелича так и не заставили говорить.

Пытали, били бамбуковыми палками и художника Истоку Мияги, и он мечтал поскорее умереть: его больное тело, снедаемое туберкулезом, не могло выдержать долгих мучений.

Рихард попросил доставить ему пишущую машинку и пачку бумаги, сказал, что от руки писать он отвык, а привыкать снова к перу не хочет… Тяжба арестованного с тюремной администрацией тянулась долго, но победил Зорге. Прокурор распорядился принести арестованному машинку.

И вот он в одиночной камере наедине с раскрытой машинкой на досчатом столе. С чего начать и зачем? Нужно ли все это? Нужно!

Рихард понимал: ему наверняка не выбраться из японских застенков. Так пусть же люди узнают, как он жил, во имя чего боролся, пусть сохранят о нем добрую память. Он, Рихард Зорге, будет повествовать о прошлом, о том, что давно отжило и не может уже повлиять на дела, связанные с группой Рамзая. Начнет он издалека и будет писать не торопясь. Это позволит ему уйти от текущих допросов. В тюрьме тоже важно выиграть время. И пусть это будет его завещанием, в котором он изложит свои убеждения, свои взгляды.

Начал Рихард с официальной справки:

«Я, Рихард Зорге, родился 4 октября 1895 года на Южном Кавказе, в Аджикенде. Отец был инженером немецкой нефтяной компании в Баку. Мать русская, из бедной семьи железнодорожного рабочего. Семья имеет революционные традиции. Дед и его братья были активными участниками революции 1848 года».

Рихард не помнил раннего детства, о нем рассказывала ему мать, Нина Семеновна, которая все еще жила в Гамбурге, не зная о судьбе сына.

Трехлетним ребенком Зорге очутился в Германии, провел там больше четверти века, до тех пор, пока не приехал в Советский Союз. Рихард был самым младшим в семье инженера Альфреда Зорге, среди еще четырех сестер и братьев.

Отец Рихарда когда-то принимал участие в экспедиции Свена Гедина в Центральной Азии, работал в российской императорской нефтяной компании, а вернувшись в Германию, стал закупщиком оборудования для нефтяных фирм в России.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«…До того, как началась война, — писал Зорге, — мои детские годы текли сравнительно спокойно, я жил в обеспеченной семье, принадлежащей к классу буржуазии. Наша семья не испытывала никаких материальных затруднений. Но во мне было нечто такое, что несколько отличало меня от других… О текущих событиях в Германии я знал намного лучше взрослых. В течение длительного времени я скрупулезно изучал политическую обстановку. За это в школе меня даже прозвали „премьер-министром“. Мне было известно, что мой дед посвятил себя рабочему движению. Знал я также, что взгляды моего отца были прямо противоположны взглядам деда. Отец был националистом и империалистом, он всю жизнь прожил под впечатлением, полученным в юношеские годы, когда в результате войны 1870–1871 годов была создана Германская империя. Он только и знал, что беспокоился о своей собственности за границей и о своем общественном положении. Мой брат придерживался ультралевых взглядов».

1 ... 314 315 316 317 318 319 320 321 322 ... 1544
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Антология советского детектива-43. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Корецкий Данил Аркадьевич бесплатно.
Похожие на Антология советского детектива-43. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Корецкий Данил Аркадьевич книги

Оставить комментарий