А вот наши лошади явно устали. Моя кобыла шла, помахивая гривой и опустив голову, словно надеялась найти на дороге нечто интересное. Стальной конь сэра Вигурда несколько раз споткнулся и переступал ногами совсем неуверенно. Да и мы с маркизом притомились, ночь была на исходе, а мы были в седле с самого утра, и путешествие наше не было легкой прогулкой.
Я уже подумывал о том, чтобы остановиться и разбить прямо на полу пещеры, или тоннеля, по которому мы шли, некое подобия лагеря, перекусить и отдохнуть, надеясь, что тролли ожидают нас далеко впереди, но…
Мой огонек неожиданно метнулся в сторону и остановился, прилепившись к скале. Я тоже остановился и внимательно посмотрел вперед. Там, на самой границе призрачного света и абсолютной тьмы высились три огромные сливающиеся тени.
Проехав еще несколько шагов я невольно остановился, и мои товарищи сделали то же самое. Моя светящаяся бабочка отделилась от стены и, перелетев чуть вперед, снова прилепилась к граниту. Тени впереди разделились, стали четче, приобрели очертания… огромных бутылок! При этом они оставались совершенно неподвижными. И все-таки, несмотря на их полную неподвижность и молчание, я не решался двигаться вперед. Так мы простояли целую минуту, и тут сэр Вигурд, чуть наклонился в мою сторону, явно собираясь заговорить. Я быстро поднял руку в предостерегающем жесте, и маркиз не сказал на слова, зато со стороны неподвижных фигур наконец раздался рокот, в котором с трудом можно было разобрать членораздельную речь:
– Гляньте-ка… светиться!..
– Ага!..
– А я ничего не вижу!..
– Да ты даже солнце не увидишь, слепундра!..
– А ты что ли увидишь?! А будешь обзываться – в зубы!.. А зато я лучше всех слышу!.. А…
– Да чего ты слышишь?! Чего здесь можно услышать?! Я здесь уже десять лет ничего не слышу!..
– А я десять лет ничего не нюхаю!..
– А я слышу!.. Слышу!.. Слышу!.. Топают!.. Раньше топали!.. Сейчас не топают!..
И тут же два голоса, чуть громче:
– Где топают?!
– Нигде не топают… Раньше топали…
И снова два голоса в унисон:
– Кто топает?!
– … Не вижу…
– Слепундра…
– … Глухая!..
Рокот становился все тише и тише и на этом последнем слове затих совершенно, лишь спустя секунду едва слышно донеслось:
– Смотрю…
– Слушаю…
– Нюхаю…
Я посмотрел на Сэра Вигурда, оглянулся на спрятавшегося позади моей лошади баггейна и на притихших каргушей. Надо было что-то делать, только вот – что?..
Немного подумав, я решил для начала получше рассмотреть кто это там впереди перешептывался. Моя бабочка, словно только и ждала сигнала – прибавив освещения, она снялась со стены и неторопливо запорхала вперед, оставляя нас в сумраке. Стоявшие впереди тени стали приобретать все более четкие очертания и наконец мы увидели!..
В глубине тоннеля, перегораживая практически всю его ширину стояли три толстых существа четырех-пяти метрового роста. Первое, что бросалось в глаза, были необыкновенно маленькие головы с огромными оттопыренными и заостренными кверху ушами, покрытые явно никогда не знавшими расчески, торчащими во все стороны рыжими космами. Самая длинная и неопрятная «косма» у каждого из чудищ болталась до колен и, по всей видимости, была бородищей. Морды у этих верзил были весьма похожи на… сквотские, однако их носы превышали любые допустимые размеры и были до невозможности… загрязнены, толстые, синего цвета губы в четырех местах прижимались выступающими наружу клыками, толстенные щеки странным образом подергивались, словно все трое что-то жевали, не двигая при этом нижней челюстью. А вот глазки у этих молодцев были совсем крошечные и слабо светились красным. Впрочем, я быстро понял, что глаза имелись только у двоих. Третий, стоявший с левого боку, органов зрения не имел и, видимо, именно по этой причине, медленно ворочал головой, явно прислушиваясь к тому, что происходило перед ним.
Мои маленькие каргуши ухитрились забраться мне на плечи и даже рогатый осел, снедаемый любопытством, бесшумно выдвинулся чуть вперед, разглядывая открывшееся нам зрелище. Мы вполне смогли насладиться видом демиурговой стражи, и наконец один из них довольно громко проворчал:
– Эй, глазастенький, тебе не кажется, что стало слишком светло?..
Ворчал, между прочим, тот самый, у которого глаз не имелось.
– Да, – нехотя согласился тот, что стоял в середине, – Появилась тут какая-то… мошка… Светит… Сильно…
– А это не солнце?! – забеспокоился слепой, – Если это солнце, я прячусь первым, мы договаривались!..
– Ты что?! Какое солнце?.. – усмехнулся стоявший справа, – Тебе ж говорят – мошка, а солнце огромное, оно сюда не поместится…
– А может кто кусочек отломил и сюда к нам притащил! – не унимался слепой, – Вы щас «мошка» говорите, а потом смотаетесь, а мне куда деваться?!
– Ну кто отломил?! Кто притащил?! Говорят тебе – никого нет! Мошка светящаяся залетела!.. Вот я ее сейчас раздавлю!
– Дави ее! Дави!! – возбудился слепой.
И тут я принял решение. Сделав знак сэру Вигурду, чтобы он оставался на месте, я двинулся вперед, в освещенное пространство. Едва моя кобылка пару раз переступила ногами, как слепой тролль заорал:
– Во!!! Опять затопали!!! Стой!!! Кто идет?!!
Но я уже выехал в освещенную часть тоннеля и стал виден для двух зрячих.
– Не ори, – сморщил недовольную рожу стоявший в середине, – Вижу я, кто идет!..
– И я, – добавил правый.
– И кто?.. – тут же совершенно успокоившись, поинтересовался левый.
– Да сквот какой-то… на лошади… – словно бы нехотя пояснил слепцу средний.
– Мясо! – обрадовался слепой и, неожиданно нагнувшись, принялся суетливо шарить перед собой волосатыми лапами, приговаривая, – Щас покушаем, шас покушаем…
У меня в голове быстро заметались странные сказочные мысли типа «Не уловивши лебедя, да в котел…» или «Сел на пенек, съел пирожок…», но, тряхнув головой, я их отогнал, тем более, что средний тролль недовольно проворчал, обращаясь к своему незрячему товарищу и не сводя с моей персоны горящих угольков своих глаз:
– Не суетись… Сквот какой-то странный… Весь черный и… блестит…
– Может он уже зажаренный?! – с надеждой проговорил слепой, – Не люблю я сырого мяса…
– Ага, – недовольно буркнул средний тролль, – Зажаренный сквот едет…
– На печеной лошади!.. – добавил правый.
– Так!.. – немедленно заволновался слепой, – Мне половину лошади и голову сквота… – и добавил, словно оправдывая свои чудовищные требования, – Вы же знаете, у меня печень не в порядке, мне жареного нельзя…
– Так я ошибся, – проворчал правый, – Лошадь тоже жареная…
Слепой помолчал, а потом обиженно воскликнул:
– Ну и гады же вы оба! Врете вы все! Никакой он не жареный!
– Почему? – разом спросили оба его товарища.
– Не пахнет жареным!.. – язвительно пояснил слепой.
Я был уже шагах в десяти от продолжавшей стоять неподвижно троицы и, остановив лошадь, неожиданно для себя самого громко «пошутил»:
– Сейчас запахнет!..
Все трое замерли, и средний глухо переспросил:
– Кем запахнет?..
– Жареным!.. – пояснил я.
– Это я понял, – ответил средний тролль, – А кем – жареным?
– Никем, – слегка удивился я, – Просто запахнет жареным!
– Просто пахнуть жареным не может! – наставительно произнес средний тролль, – Жареным пахнет, когда кого-то жарят!
– Например, тебя… – пояснил стоявший слева, – Но ты пахнуть жареным не будешь!
– Почему? – не понял я.
– Потому что мы тебя так, сырым съедим!
И все трое весело расхохотались – мне показалось, что начался новый камнепад.
Когда они чуть угомонились, я поинтересовался:
– И кто же вы такие будете, весельчаки?..
– Я – Аред! – гордо произнес средний, ударив себя в грудь мохнатым кулаком, – Это – Варед, – ткнул он пальцем в стоявщего справа, – Ну а это – Скаред, – и он небрежно махнул в сторону левого, – Мы тролли на страже!
– И что делаете?! – строго спросил я.
