решили прокатиться по усадьбе на голубом внедорожнике Nissan, и он попросил меня держать наготове пулемет, пока он вел машину и оценивал состояние зверей. На втором часу поездки мы обнаружили лежащего у дороги оленька со сломанной ногой. Маленький зверек с длинными белыми ногами, с коричневой шерстью в желтых пятнышках, корчился от боли: кость торчала наружу. Увидев, насколько серьезно он пострадал, отец сказал, что единственное, что мы можем сделать – добить его. Он достал свой легендарный девятимиллиметровый пистолет Sig Sauer P226, – отец очень любил его за высокую точность и за то, что сделать случайный выстрел было невозможно. Кроме того, это был один из немногих его пистолетов, который не давал осечек.
– Хочешь сделать это сам, Грегори? – спросил отец и, даже не дав времени на ответ, приказал целиться в голову зверя и стрелять.
Должно быть, на моем лице был написан дикий страх, потому что отец, едва посмотрев на меня, приказал ждать его в машине. Но я упрямо заявил, что могу это сделать. В полной панике я вцепился в пистолет обеими руками, чтобы нажать на спусковой крючок. Несмотря на то, что стоял я меньше чем в метре от жертвы, первый мой выстрел был мимо – в землю. Второй – тоже. Но третьим я наконец попал в цель.
Неаполитанская усадьба приобрела в Колумбии такую известность, что 31 мая 1983 года отец разрешил снять на ее территории рекламный ролик Naranja Postobón – марки безалкогольных напитков корпорации Ardila Lülle. На пленку попали самолет Twin Otter, автомобили-амфибии, багги и, конечно же, зебры, слоны, жирафы (которые были еще живы), лебеди, кенгуру, лоси и страусы. Естественно, я тоже не мог остаться в стороне, и мой профиль попал в финальные кадры ролика: в них я снимал на камеру одетого в желтый комбинезон и зеленую футболку своего друга Хуана Карлоса Рендона, сына Луиса Карлоса Рендона, отцовского партнера по грязным делам в США.
Пару дней спустя на адрес медельинской квартиры в районе Санта-Мария-де-лос-Анхелес принесли огромную цветочную корзину с прекрасным шоколадом, грецкими орехами, арахисом, миндалем и бутылкой ликера: подарок отцу от той самой Naranja Postobón.
Но избыток денег проявлялся у отца не только в неудержимой роскоши и эксцентричных желаниях. Пока отец был богат, он всегда старался помогать людям. Помню, например, что в рождественские праздники в окрестностях усадьбы не было ни одной деревни, где бы дети не получили подарков. Я сам разъезжал с ним в кузове грузовика, развозя гостинцы – мы целые вечера проводили, доставляя игрушки и сладости каждому малышу.
Больше того, отец не ограничивался департаментом Антьокия: он выбрал беднейшие районы страны и решил лично доставить туда подарки. Однажды из Неаполитанской усадьбы вылетело целых четыре вертолета с грузом лекарств и подарков для индейских общин в джунглях региона Чоко.
Самыми благодарными оказались жители Пуэрто-Триунфо, которые не только получили бесплатный вход в зоопарк, но и нашли в Неаполитанской усадьбе работу. Эту благодарность мы особенно ярко прочувствовали, когда однажды в новогодние праздники отправились всей семьей на утреннюю мессу в церковь, построенную благодаря отцу и Густаво. Когда служба почти подошла к концу, священник обратился к Пабло и вручил ему картонный ключ, символизирующий, по его словам, передачу небесных ключей от Святого Петра тому, кто помогал другим. Этот трогательный момент прервал один пьяница, вопросивший:
– Отец, а для меня у тебя нет копии?
Прихожане покатились со смеху.
До сих пор мое описание Неаполитанской усадьбы было почти сказочным: я хотел, чтобы каждому, читающему эти строки, стало понятно, насколько отец был счастлив на земле, которую нашел и пересоздал по своему вкусу. Я хотел бы, чтобы вы понимали и то, почему он трижды говорил нам, что хочет быть там похороненным. Однако рассказ был бы неполным, если бы я не признал, что и в этом прекрасном месте случалось неладное, и довольно часто.
С того самого дня, когда отец купил первый участок будущего поместья, он предвидел, что здесь, возможно, придется защищаться от врагов и, конечно же, здесь будут вестись дела, связанные с торговлей кокаином. Он уже был весьма влиятельным наркоторговцем, в его распоряжении была немалая власть в криминальном мире, и его желание участвовать в политической жизни страны было также велико.
Отец старался отвлечь меня всеми возможными игрушками и развлечениями, но жестокость войны скрыть было невозможно. Неаполитанская усадьба была штабом военных операций, а я провел там большую часть своего детства.
Строительство главного дома едва началось, но он уже придумал укрытие на экстренный случай в шкафу главной гостиной. Там же установили сейф для денег и оставили небольшой револьвер 38-го калибра, который отец прежде носил в набедренной кобуре. Слева от этого укрытия сделали тайник с потайной дверью: два метра в высоту, два – в ширину и три – в глубину. Когда я зашел в этот тайник впервые, там было не меньше сотни винтовок Colt AR-15 и Steyr AUG, пистолетов и пулеметов UZI и MP5. Там был также ценнейший пулемет Thompson, оригинал 1930 года, со спиральным магазином на триста патронов. В тот же день отец вынес его из тайника, чтобы показать своим людям, оставшимся в полном восхищении.
Я привык к оружию, потому что в усадьбе оно было везде. Отец даже рядом с бассейном установил старинную зенитную батарею на четырех опорах с сиденьем и пушками с глушителями. Когда власти начали преследовать его за убийство министра юстиции Родриго Лара Бонильи, отец, зная, что поместье подвергнется набегу первым, приказал спрятать зенитную батарею в джунглях. Больше ее не нашли.
Наряду с тайником в главном доме отец спроектировал еще два, в разных местах поместья: в «Панадери́и» и «Марионетас».
«Панадерия» была небольшим одноэтажным домом, вполне современным, хотя и выстроенным из толстых деревянных балок. До главного дома можно было бы дойти пешком – всего шесть или семь километров, – не будь это один из самых глухих уголков усадьбы, прогалина посреди джунглей. Каждая пядь этого места кишела змеями, и каждый раз, когда мы там ночевали, нам приходилось окуривать дом и осматривать все, включая постель и собственную одежду.
«Марионетас», напротив, представлял собой четырехкомнатный дом весьма сурового вида, и добраться туда можно было лишь на машине по извилистой дороге, полной поворотов и тупиков. Такая дорога сбивала с толку любого, кто осмеливался явиться в «Марионетас» без приглашения.
Естественно, в поместье часто приезжали соратники и приспешники отца. Я встречал там почти всех членов его картеля, от низших до высших чинов. Большинство из них любило похвастаться перед своими девушками, которых они приглашали в «имение босса».
Человек, которого представили как Мексиканца, был в Неаполитанской усадьбе
