— Теперь она — полковник. А я Грим. Только не перепутайте!
Тут мы заметили лица под шлемами: офицеры армии Фейсала заглядывали в окна вагонов, высматривая нежелательных гостей. Из-за их спин раздался голос кондуктора, который крикнул нам по-английски:
— Есть еще сумки, полковник?
— Быстро вылезай, Джереми, — скомандовал Грим, — и устрой из визита полковника большой балаган.
Джереми мгновенно превратился в крайне деятельного приближенного, который рвется показать всему миру, что его повелитель — действительно важная шишка. Клянусь, такой рекламы не делали еще ни одному новоиспеченному миллионеру или современному демагогу. Офицеры шерифа выстроились на почтительном расстоянии, готовые отдать честь, едва высокий гость соизволит ступить на подножку.
— Что делать со шляпой мэм, сахиб? — спросил Нарайян Сингх. В темноте были видны только белки его глаз и предмет в его правой руке, который индус покачивал.
— Съесть, — ответил Грим.
— Господи! Это моя лучшая шляпа! — возмутилась Мэйбл. — Дайте ее сюда, пронесу ее под плащом.
— Избавиться от шляпы! — скомандовал Грим, и Нарайян Сингх удалился, дабы отправить дивное творение из золотой легхорнской соломки и маков в паровозную топку. Я дал ему десять пиастров для машиниста и пять для кочегара, так что можно сказать, это было весьма ценное топливо.
— Что ты на этот раз задумал? — спросил я Грима.
Но он не ответил и принялся давать Мэйбл короткие сухие указания.
— Ты — полковник Лоуренс. На вопросы не отвечаешь. Если кто-то отдаст тебе честь, шевельни рукой и слегка наклони голову. Ты как раз его роста. Гляди прямо перед собой и шагай широко. Голову еще чуть вперед… Да, вот так.
— Я боюсь, — заявила Мэйбл. Однако это была всего лишь просьба о новых указаниях. Ей вовсе не было страшно.
— Вздор, — отрезал Грим. — Помни, что ты Лоуренс, вот и все. Они отдадут тебе Дамаск, только попроси. Следуй за Джереми, остальное предоставь нам.
Не сомневаюсь, что последние несколько часов Грим прорабатывал этот план в голове. Но позже, в ответ на мои упреки, он ответил в своем стиле:
— Устрой мы репетицию, Мэйбл и Хадад засмущались бы в самый неподходящий момент. Что нужно, чтобы сыграть мужчину или женщину? Изучить того, кого хотите сыграть, а дальше либо долго и упорно упражняться, либо действовать наскоком, смотря по обстоятельствам. Главное правило: изучить того, кого играешь, потому что все люди разные.
Хадад не ожидал такого и умолк. Он слишком вдумчив, чтобы делать что-либо, кроме как держать язык за зубами, пока новый поворот событий не прольет свет на ситуацию. Так же молча он последовал за нами из вагона. Света единственного фонаря было достаточно, чтобы в нем узнали близкого друга Фейсала, и он мог выполнить все просьбы Грима.
Было известно, что он до недавнего времени находился в Европе. Вот уже несколько дней как слухи о Лоуренсе передавались из уст в уста. Теперь здесь находился человек, который выглядел как Лоуренс — по крайней мере, в темноте, за ним шли Грим и Хадад, к нему обращались не иначе как «полковник». Стоит ли удивляться, что три шерифа, сделав соответствующие выводы, отдавали честь с четкостью автоматов, и улыбались, точно преданные союзники, которые внезапно разгадали секрет, но не откроют его никому, кроме закадычных друзей? Разумеется, часа не пройдет, как весь Дамаск узнает, что Лоуренс явился из Англии, чтобы биться плечом к плечу с Фейсалом до победного конца. О да, здесь умеют хранить секреты.
Мы предоставили Мэйбл шагать впереди. Это избавило нас от проблем на таможенном кордоне, где каждый пиастр, который можно вырвать у негодующего пассажира, изымается для поддержки истощенной казны. Ибо офицеры двигались за нами и обменивались с таможенным служащим соответствующими знаками, а тот незамедлительно принялся шикать каждому встречному, в результате чего все его подчиненные отправились на поиски лучшего кэба в Дамаске.
Нарайян Сингх щедро одарил около сотни бездельников, вертевшихся рядом, и мы с шумом покатили в двух открытых ландо к отелю по улицам, залитым водой на шесть дюймов, за исключением пересечений канав, через которые лошади перепрыгивали, поскольку боялись ошибиться с оценкой глубин. Как обычно в эту пору, Абана и Фрапар, две реки, на которых стоит Дамаск, вышли из берегов, и бродячим собакам приходилось добираться от одной кучи мусора до другой вплавь. Грандиозная битва разыгрывалась напротив дверей отеля, где с полдесятка бродячих псов цвета слоновой кости, повернувшись хвостами к груде кухонных отбросов, держали оборону против десятка других, причем барбосы поумнее присоединялись к защитникам и бились с ними против остальных. Несколько минут я стоял на крыльце отеля и наблюдал за этой битвой несколько минут, а Грим тем временем вошел внутрь вместе с другими и зарегистрировал нас как «Руперт Рэмсден из Чикаго, США, со спутниками».
Наводнение и тьма, вызванная нехваткой горючего, были нам на руку, ибо публика, оставшаяся снаружи, была людьми не того сорта, чьи сплетни воспринимаются всерьез. Тем не менее, мы не провели в отеле и двадцати минут, как перед нами предстал агент банка, бойко говоривший по-французски. Увидев мое имя в списке, он сосредоточил весь огонь на мне, и это было ошибкой, поскольку позволило Гриму благополучно увести Мэйбл в большую комнату на третьем этаже. Француз — если это и впрямь был француз — с характерным еврейским носом с налету загнал меня в ловушку, то есть на кресло у дверей столовой. Он был скорее нервозен, чем любезен, слегка напыщен, как и полагается представителю финансовой державы, и, очевидно, привык, что на его наглость отвечают смирением.
— Вы с юга? Хорошо доехали? На поезд нападали? Слышали по дороге что-нибудь любопытное?
Короче, он обстреливал меня самыми невинными вопросами, призванными разбить лед. Но вот он подсел ко мне… За этим обычно следует вопрос по существу, заданный столь же непринужденно, будто он представляет не больше интереса, чем все предыдущие.
— Вы здесь по делу? По какому делу?
— По частному делу, — ответил я, поглядев на Джереми, который как раз спускался по лестнице. — Вы говорите по-арабски?
Он кивнул, пристально изучая меня.
— Вот мой слуга, он в курсе моих дел. А я слишком устал с дороги, чтобы вести серьезные беседы. Может быть, вы с ним поговорите?
Джереми подошел, подсел к нам и заговорил. Словами он жонглирует не хуже, чем биллиардными шарами. И мы оба делали вид, будто я не понимаю, что он несет.
— Большой эфенди — боксер-профессионал, он слышал, что при дворе Фейсала можно составить состояние… По крайней мере, так он говорит.
