— В нем она выглядит как картинка из каталога корнуэльского голубого фарфора, — сказал Лондэн наконец.
— Или как очень большой полосатый леденец, — добавила я.
Пиквик смерила нас мрачным взглядом, затем осознала, что ей стало гораздо теплее, и, спрыгнув с кухонного стола, потрусила по коридору смотреться в зеркало, которое, к несчастью, висело слишком высоко, поэтому следующие полчаса она скакала в попытках уловить свое отражение.
— Привет, мам, — буркнул Пятница, спустившийся вниз в относительно приличном виде.
— Привет, Душистый Горошек, — сказала я, протягивая ему диск, выданный мне Полли. — Это тебе. Предварительный релиз «Надуем Долли». Проверь гитарный рифф во втором треке.
— Круто, — отозвался Пятница, явно впечатленный в духе «меня ничто не впечатляет». — Как ты его раздобыла?
— Ну, знаешь, — небрежно ответила я, — у меня есть друзья в звукозаписывающей индустрии. Я не всегда была занудной мамашкой, между прочим.
— Полли дала, да?
Я вздохнула.
— Да. Готов?
Лондэн присоединился к нам, и мы с ним двинулись к двери. Пятница остался на месте.
— Это обязательно?
— Ты обещал. А следующий семинар Хроностражи в Суиндоне только через полгода.
— Я не хочу работать во Временной промышленности.
— Слушай, — повысила я голос, наконец потеряв терпение, — выноси свою ленивую задницу за дверь! Ну?
У него хватило ума не спорить с закипающей мамой. Лондэн постучал по общей стенке, и спустя минуту наша соседка, миссис Боллуан-Котл, материализовалась на крыльце в стеганом розовом халате и в бигуди.
— Добрый вечер, миссис Боллуан-Котл, — сказала я.
— Да ну? — рявкнула она. — В самом деле?
— Мы вернемся примерно через час, — объяснил Лондэн, более опытный в обращении с нашей взрывоопасной, но странно услужливой соседкой.
— Знаете, когда мистер Боллуан-Котл последний раз куда-то меня выводил? — спросила она, недобро глядя на нас троих.
— Понятия не имею.
— В субботу!
— Ну, это было не так давно…
— В субботу, шестого октября тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, — презрительно фыркнула она и прошаркала мимо нас в гостиную. — Девятнадцать лет назад. Тошно мне, говорю я вам. Здравствуй, Вторник, — сказала она куда более ласковым тоном, — а где твоя сестра?
Мы молча шли к трамвайной остановке. Отсутствие у Пятницы интереса к Хроностраже не только расстраивало, но и удивляло. Согласно Стандартной Исторической Линии, он должен был вступить в профессию три года назад по программе «Юный разведчик времени», чего не сделал, несмотря на все усилия, как наши, так и со стороны Хроностражи, озабоченной не меньше нас. Но заставлять его мы не могли: время — связующее вещество космоса, и его надо раздвигать аккуратно. Не дави на судьбу слишком сильно — она имеет неприятную привычку давить в ответ. Он должен был поступить в Хроностражу, но это должно было быть его решение. С какой стороны ни посмотри, век расшатался.[32]
Глава 14
Хроностража
ТИПА-12 — это Хроностража, правительственный департамент, занимающийся Темпоральной стабильностью. Их работа — поддерживать единство Стандартной Исторической Линии (СИЛ) и охранять временной поток от любых несанкционированных вмешательств и неправомерного использования. Самая блестящая их работа остается никем не замеченной, поскольку измененное прошлое выглядит словно так всегда и было. Катастрофы планетарного масштаба происходят обычно дважды в неделю, но аккуратно отводятся умелыми оперативниками Хроностражи. Население никогда ничего и не замечает — и слава богу, на самом деле.
Региональный офис Хроностражи помещался в старом здании ТИПА, где я служила в литтективах. Это было большое, типично немецкое, «без глупостей», сооружение, явно знававшее лучшие дни. Мы с Лондэном вошли в бывший главный конференц-зал, Пятница шаркал следом, засунув руки по локоть в карманы и покачивая головой в такт ритму из плеера. Разумеется, поскольку это была Хроностража, список присутствующих, составленный по анкетам, которые мы заполнили в конце вечера, уже имелся, и это вполне работало, пока стоявшая перед нами пара с прыщеватым дитятей не обнаружила, что их нет в списке.
— Ой, — извиняющимся тоном воскликнула девушка за регистрационной стойкой. — Похоже, вы не остались до конца семинара, поэтому мы не смогли включить вас в регистрационный процесс. Вам придется прийти на следующую презентацию через шесть месяцев.
Отец семейства почесал в затылке, начал что-то говорить, передумал и отбыл, препираясь с женой.
— Мистер и миссис Парк-Лейн-Нонетот и их сын Пятница, — сказала я девушке.
Та отчаянно заморгала, взглянула на Пятницу, застенчиво улыбнулась, а потом встала и совершенно неприлично затараторила:
— Мистер Нонетот… Пятница… как поживаете? Я мечтала снова познакомиться с вами впервые. Можно, я пожму вам руку и поздравлю с…
Она осеклась, сообразив, что забежала чуть-чуть вперед и выставляет себя идиоткой, поэтому смущенно закашлялась, машинально расправила юбку и снова села.
— Извините. Добро пожаловать на презентацию. Вот ваш бедж и информационный пакет. Если вы соблаговолите пройти внутрь, мистер Искривленс скоро к вам присоединится.
Мы послушно заняли свои места, и Пятница сгорбился, всем своим видом показывая: «Мне все до фени». Я велела ему сесть прямо, и это ему не понравилось, тем не менее он послушался.
— Что мы здесь делаем? — спросил он утомленно. — И почему Временная промышленность? Как насчет сантехники или чего-нибудь еще?
— Потому что твой дедушка служил в Хроностраже.
— Ага, — пробурчал он, — и посмотри, что с ним стало.
Мы с Лондэном переглянулись. Пятница был прав. Кончить тем, что вовсе не родиться на свет, не самый замечательный финал многообещающей карьеры.
— Итак! — произнес моложавый человек в бледно-голубом мундире Хроностражи, до сих пор помогавший выпровождать из комнаты предыдущую группу. — Я капитан Темпор Искривленс, руководитель отдела по набору персонала Хроностражи. Я приглашаю вас всех на профконференцию и надеюсь, что этот короткий разговор каким-то образом приблизит вас к пониманию того, чем мы занимались. Занимаемся. Будем заниматься. Как бы то ни было, у меня двойственная цель: во-вторых, продемонстрировать присутствующим здесь молодым людям, что карьера во Временной промышленности открывает по-настоящему захватывающие перспективы, и, во-первых, приподнять завесу над темпоральной отраслью и развеять несколько расхожих мифов и неверных толкований. Как я собираюсь сказать, сказал или сказал бы, меня зовут Темпор Искривленс, и я умер шестнадцатого марта три тысячи двести девяносто первого года. Мне двадцать три года по личному времени, семьсот двадцать шесть по истекшему рабочему времени, и вы встречаете меня двадцать семь процентов моей жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
