Отец как-то жалко, затравленно посмотрел на дочь. Потом перевел взгляд мимо нее, куда-то в глубь квартиры.
— Я думал об этом. И знаешь, что надумал? — Он горько усмехнулся. — Я ведь сам по такому принципу всю жизнь жил. Ты уже взрослая. Все понимаешь… Да и видела, наверное, что хоть я к матери очень уважительно относился, а себе ни в чем не отказывал. Я имею в виду женщин… Может, наказание мне теперь такое: сомневаться, ревновать… А потом: она же мне ничего не обещала — ни верности, ни замужества. Так что это полностью мой выбор. И я, повторяю, не жалею о нем.
Мама потихоньку таяла. От переживаний, тоски и обиды. Жанна тоже, естественно, переживала. Нельзя сказать, что она спокойно перенесла семейную драму — очень даже болезненно реагировала на распад семьи. Но девушка как-то смогла отодвинуть домашние неприятности на второй план. Ведь именно на Жанну легла теперь основная финансовая задача — она была вынуждена не просто работать лишь бы где и как, а работать за приличные деньги. Потому что того, что зарабатывала мать, хватало лишь на еду и оплату квартиры. А одеться? О своем здоровье позаботиться? А в кино? А в гости? А отпуск провести более-менее достойно? Все это отныне легло на красивые Жаннины плечи. От отца помощи ждать не приходилось. В лучшем случае — сто долларов на день рождения и на Восьмое марта да сумки с продуктами два раза в месяц.
Жанна не обижалась на него. Вернее, обижалась, наверное, но как-то неагрессивно. Она никогда не позволяла себе выпадов типа: «Ну вот, из-за того, что ты нас бросил, мы стали хуже жить!» Или: «Это ты виноват, что всем теперь плохо!» Она как-то пыталась понять его и почему-то, скорее, жалела отца, чем осуждала. И все же Жанна прекрасно понимала, что ситуация в их с мамой жизни складывается неблагоприятно именно из-за отца, именно из-за его так никем и не понятого до конца ухода.
А Инесса стала чахнуть, болеть… и все чаще позволяла себе слово «ненавижу» в адрес бывшего мужа. Она буквально сгорала от обиды, непонимания, непрощения. И любила его, и терзалась, и ненавидела, и ждала… Но больше всего обижалась и обвиняла его в своей несчастной судьбе.
Жанна, погруженная в заботы о своем трудоустройстве, материальном благополучии и налаживании хоть какой-то личной жизни, пристального внимания на мать в тот момент не обращала. Но однажды, когда Инесса собиралась на работу, в ее комнату вошла Жанна.
— Ой, мам! Что с тобой?! — Жанна с недоумением уставилась на худые плечи матери и чуть ли не детские тонкие руки.
— А что? — Инесса окинула себя взглядом. — Юбка что-то великовата стала. Ты про это?
— Ну да! И юбка… И плечи как-то заострились. Ты так похудела, мам!
— Похудела, да! — легко согласилась она. — Я тоже заметила.
— Мам, тебе бы врачу показаться…
— Какому врачу?
— Ну я даже не знаю… Начни с терапевта, что ли… Неважно ты выглядишь. И похудела, и лицо осунулось… Круги под глазами, волосы тусклые…
— Несчастье, доченька, никого не красит, — завела мать заезженную пластинку.
— Мам… — Жанне не хотелось возобновлять разговор об отце. Таких разговоров у них уже случилась не одна сотня, и развивать больную тему не было никакого смысла. — Мам! Проверься! А? Хочешь, я тебя запишу?
— Ну запиши… — равнодушно согласилась Инесса.
Инесса послушно ходила по медицинским кабинетам, регулярно сдавала анализы и в конце концов выслушала пожелание врача встретиться с кем-то из родственников.
— Зачем? — спросила она.
Врач немного помолчал перед ответом, как будто решаясь, говорить — не говорить, потом ответил:
— А впрочем… Сейчас такая тенденция среди медиков… Честно говорить пациенту его диагноз. Вы готовы выслушать?
Инесса усмехнулась, мол, и не такое выслушивали.
— У вас рак. Рак матки.
Она осталась сидеть, как сидела. Казалось, ни один нерв не шелохнулся в ней. Во всяком случае, внешне никак не отреагировала на это сообщение.
Врач ожидал чего угодно: неверия, криков «нет!», «не может быть!», истерики, опустошения, мольбы в глазах, недопонимания… Только не такого тотального равнодушия. Тем не менее продолжал:
— Степень невысокая. Шансы на выздоровление есть. При интенсивном лечении я осмелюсь предположить благоприятный прогноз.
Инесса сидела, сложив руки на коленях, тупо смотрела сквозь врача и думала: «А зачем мне лечение? Да еще с благоприятным исходом? Рак — прекрасная возможность побыстрее уйти и не страдать уже больше! Чем быстрее, тем лучше. А мне про какие-то шансы! Что ж, все к лучшему!»
Она сказала врачу только одно слово:
— Спасибо. — И направилась к выходу.
Таких пациентов у этого врача не было никогда. Он предполагал, конечно, некоторый шок после подобного известия, но не до такой же степени…
— Постойте! Постойте! Давайте обсудим лечение. Я вам направление в Онкоцентр выпишу.
Но Инесса уже взялась за ручку двери, повторила свое холодное «Спасибо» и покинула кабинет.
— Ну что, мам? Что сказал врач?
Инесса скривилась на вопрос дочери и махнула рукой:
— Да ерунду какую-то сказал.
— Какую ерунду, мам?! Диагноз тебе поставили? Лечение назначили?
Мать сделала вид, что не слышит, загремев кастрюлями на кухне. Но Жанна не унималась. Она пришла с работы усталая, раздраженная, абсолютно неудовлетворенная прошедшим днем. А тут еще мама со своими капризами. Неужели трудно ответить на вопрос?
«Ладно! — решила про себя Жанна. — Потом».
Но и потом пришлось неоднократно возвращаться к этой теме, пока мать, наконец, не ответила ей:
— Рак у меня нашли…
Причем ответила с некоторым вызовом и чуть ли не тайной радостью, как показалось Жанне.
Услышав такое, дочь буквально открыла рот и долго переваривала страшную новость. Затем попыталась найти слова типа: «Ой, а вдруг это ошибка?!», «Да не бери в голову, все обойдется!», «Давай попробуем еще раз обследоваться!». Однако натыкалась на такое безразличие в глазах матери, что каждый раз останавливалась на полуслове.
— Дочь! — Инесса спокойно смотрела Жанне в глаза. — Пусть все идет как идет. Что мы можем сделать? Видно, судьбе так угодно…
Ну нет! Вот уж с чем Жанна не собиралась соглашаться, так это с подобной формулировкой. Именно в эту минуту она поняла, что без борьбы нельзя, просто немыслимо, невозможно…
Как это «судьбе угодно»? А люди на что? Их воля, энергия, порыв? Их стремления, намерения, усилия? Их способность творить чудеса вопреки, казалось бы, непреодолимым обстоятельствам? Разве можно опускать руки и становиться безвольной жертвой?! Лично Жанна не хотела, чтобы ее мать так реагировала на ситуацию и так к себе относилась.
