— Ну что ты такое говоришь? Жанночка, успокойся!
— Вы… вы… — Жанна разрыдалась. — Вы оказались жестокими эгоистами — и ты, и отец… Да. И нечего так смотреть на меня! Он со своей дурацкой любовью, со своим вымышленным страданием…
— Почему вымышленным-то? — Перебила Инесса, цепляясь к словам, хотя в действительности начинала понимать правоту дочери. И бог бы с ними, со словами, но она хваталась за них, как за спасательный круг, пытаясь удержать хоть остатки своей идеологии. Хотя ей самой была уже понятна вся бессмысленность этой затеи.
— Да потому… Потому… В жизни полно проблем, интересов, тем, на которые можно и нужно обратить внимание… Ты же предпочла завернуться в одеяло из собственных переживаний и не вылезать из него. Тебе понравилась роль жертвы. Видимо, ты видишь в ней какие-то плюсы для себя… Но ты заигралась, мама! Все, хватит! Очнись! Не хочешь лечиться — не лечись! Никто тебя насильно в больницу не затащит… Но сделай хоть что-нибудь! Прояви себя как личность, как человек, обладающий силой… не знаю, какие слова еще найти, чтобы ты услышала…
Голос Жанны сорвался… Слезы лились и лились по ее щекам, не переставая… Она оборвала свою речь и пошла в ванную.
Инесса сидела совершенно изумленная и потрясенная страстным монологом дочери.
Да, дочь во многом права. Инесса вдруг осознала, что все ею услышанное правда! Обвинение в эгоизме — уместно! Упрек в безразличии к дочери — однозначно! Претензия в полной самоустраненности от жизни — да! Иллюзия собственной значимости — налицо! Да куда ни кинь, какую дочкину фразу ни возьми — все так и есть! И болезнь эта, вымоленная у Бога, и равнодушие ко всему, в том числе и к единственному ребенку, и нежелание ничего сделать со своей жизнью, и осознанное погружение в зависимость от мужа…
Когда Жанна вернулась в комнату, мать выглядела растерянной и задумчивой. Вся ее мнимая бравада первых фраз исчезла, испарилась в эмоциональном порыве дочери. И оказалось, что кроме этой бравады и уязвленного самолюбия покинутой женщины ничего больше в душе-то и нет. И правда, сколько можно пестовать и баловать это самое самолюбие?! Похоже, уж и от любви к мужу ничего в душе не осталось, все в обиду да ненависть ушло.
— Дочь! Доченька! — Инесса тоже зашмыгала носом. — Ну не надо так! Не обижайся!
— Да я и не обижаюсь, мам. Просто я не хочу тебя терять. Не хочу, понимаешь?
— Ну а что теперь делать-то?
— Не знаю… Но что-то делать надо. Хоть на природу поезжай. Говорят, иной раз помогает… Хоть к целителям обратись, если уж совсем врачи тебе не нужны. Хотя я не могу понять почему.
Инесса задумалась. Опустив руки, она скорбно ссутулилась и ушла в себя. Жанна смотрела на мать и видела перед собой не седую, состарившуюся женщину, а молодую, сияющую здоровьем и красотой даму.
— Мам… Я тут недавно книжку у девочки на работе видела… не запомнила названия, но пару фраз успела прочесть… Что-то типа того: о чем человек думает, что он заказывает пространству, тем оно ему и отвечает. Или еще: что# мы мыслим о себе, то и получаем.
— Это как? — заинтересовалась Инесса.
— Ну если человек говорит себе: «Да я уже совсем старый! Зачем мне новые брюки? На танцы уже не ходить!», или «Да откуда у меня, у бедного, деньги? Я чего подешевле возьму», то Вселенная ему и отвечает старостью, безденежьем, болезнями. Он же сам себя таким считает. Сам про себя такое говорит. А если человек вопреки всему провозглашает: «Я здоров! Я счастлив! Я успешен!» — то именно это он и получает.
— Неужели так просто? — изумилась Инесса.
— Не знаю, мам! Но, по-моему, стоит попробовать. Для начала… Если ты, конечно, изменила свою точку зрения на собственную жизнь…
— Ну если жить счастливо, то можно и долго, — просто согласилась мать. — А еще я знаешь, о чем подумала? Может, мне и вправду в деревню поехать?.. Взять отпуск…
— К бабе Саше?
— Да. Там и монастырь рядом есть. Святые места… В храм похожу, поговорю с матушкой… Вдруг и вправду успокоюсь…
— Точно, мам, поезжай! Вот это идея! И баба Саша будет рада! И сама отдохнешь. Жизнь свою переосмыслишь.
— Да-да, возможно!
— Только, мам… Пожалуйста, я очень тебя прошу… Не хочешь на операцию — бог с ней. Но хотя бы лекарства какие, уколы… Возьми у врача рецепты.
— Хорошо, дочь, ладно. Уговорила! — Инесса с любовью посмотрела на Жанну. — Какая же ты умница у меня, какая красавица! — И добавила, помолчав: — Спасибо тебе, доченька!
Красота Жанны в свете печальных событий не то чтобы померкла. Нет. Она, красота эта, перестала быть такой броской, как раньше. И стала более глубокой, что ли… Утратив внешний блеск, перешла на внутренний уровень, оказавшись еще более значимой… Жанну теперь не хватали за руки, не цеплялись к ней на каждом углу… Зато если бы она была способна посмотреть на себя со стороны, то заметила бы, каким долгим взглядом провожают ее мужчины… Как хотят оказаться поближе к ней и буквально не могут отойти, оторваться от того сияния и тепла, которые исходят от нее…
К ней изменили отношение сотрудники. Появилось уважение, какого не было раньше. Прежде люди, видимо, реагировали только на внешние атрибуты — длинные волосы, трепетные ресницы, стройный стан. И реакция окружающих была абсолютно прогнозируемой. Собственно, ничего не изменилось со времен юности: мужчины желали, женщины — завидовали.
Теперь же в глубине взгляда, в налете печали и грусти во всем облике, в некой отстраненности от сиюминутности чувствовался такой могучий внутренний потенциал любви, энергии, заботы, что во внешнем мире это вызывало совсем другие реакции. Да, мужчины продолжали ее желать, но гораздо менее агрессивно. Да, женщины продолжали завидовать, но не явно, а уже с оттенком принятия и даже сочувствия, мол, тяжело быть на свете красивой такой…
Жанна, занятая мыслями о здоровье матери, не сразу заметила эти изменения в самой себе и в окружении. Просто почувствовала почему-то вдруг чуть больше уверенности… Стала чуть смелее, что ли… Начала успевать гораздо больше, чем раньше.
В один из редких свободных вечеров Жанна зашла в магазин косметики. Давно она ничем себя не баловала. А хотелось, конечно. И новые духи, и крем для лица, и дезодорант. Вот и тушь кончается… На духи сейчас денег нет, но можно хотя бы оценить новый аромат. А заодно посмотреть новые оттенки помады. Лак для ногтей можно себе позволить запросто. Ну и тушь, конечно.
Мужчина подошел к ней абсолютно неожиданно. Ну, это для Жанны неожиданно. На самом же деле он долго изучал взглядом привлекательную девушку, заходил и справа, и слева, оценивал, приглядывался и лишь спустя какое-то время решился заговорить:
