class="p1">– Сожаление было, что сил столько потратил и пришлось все оставить, – говорит Андрей Фитин. – Но дед никого не обвинял. Вообще не таил никакой обиды. Однажды только сказал: «Правда найдет себе путь».
Сначала Фитин поступил в распоряжение управления кадрами МВД, потом был отослан в Германию – заместителем уполномоченного МГБ СССР. Затем еще послужил в Свердловске (кстати, вместе со своим сыном, работавшим в КГБ) и Казахстане. В 1953 году из органов его уволили окончательно. «Начальник Штирлица» закончил свою служебную карьеру, работая на… фотокомбинате.
Версий тому множество. По одной из них, все это была месть Берия. Тот опасался, что Фитин начнет рассказывать всему миру о том, как предупреждал о неизбежности войны и как его никто не слушал. Расправиться с Фитиным Берия в тот момент не мог, кроме как просто убрав его с руководящих постов и «выслав» из Москвы подальше.
– Совершенно не согласен, – говорит историк СВР Александр Бондаренко. – Не Берия, а Хрущев, который тогда набирал политический вес, был причиной печальной участи Фитина. И это была именно личная неприязнь.
«После 1946 года он тоже какое-то время жил в стесненных условиях. Помню, как-то я приезжаю к нему в маленькую комнатушку, которую он снимал в районе Палашевского рынка, и вижу, как бывший «начальник Штирлица» разгружает руками уголь, который «для сугреву» привезли всему дому…»
Выдержка из письма. Оно было написано за 4 месяца до смерти
Сотрудник особой группы «Я», подчинявшейся лично Сталину, Юрий Колесников.
Даже когда сам Фитин был в немилости, он не боялся идти и просить за других. Рассказывают, как он спас от репрессий несколько разведчиков.
– Последние годы он жил в Москве, я в Ленинграде, потому общались в основном по телефону, – говорит Андрей Фитин. – Еще он писал мне письма. Он был очень добрым. И был как нянька для всех. Если у кого-то трудности, то обязательно идет выручать. Однажды в мою школу прислал посылку с фотоматериалами по Дзержинскому – у нас в школе был класс им. Дзержинского.
Те, кто знал Фитина, вспоминают, как он общался с людьми. С разными. Мог вести любой диалог, будто барьера никакого между собеседниками быть не могло в принципе. Но сам любил общество спортсменов (сам играл в теннис, занимался скоростным бегом на коньках), писателей, артистов. Многие из них до сих пор не знают, что это тот самый «начальник Штирлица»!
– Как-то на 9 мая все собрались, отмечают, – вспоминают друзья. – Он, как обычно, душа компании, и кто-то спросил: а вообще Павел Михайлович кто по профессии? И никто не ответил. Потому что никто не знал.
Глава 3
Женская линия
Елена Косова: две жизни русской разведчицы
Одни говорят, что разведка – это не женское дело, поскольку представительницам прекрасной половины трудно хранить тайны. По своей природе они слишком эмоциональны, больше доверяют чувствам, чем логике, и плохо разбираются в политике и военном деле. Другие видят силу женщин-разведчиц как раз в их слабостях. А еще в искусстве перевоплощения, которым они владеют куда лучше, чем мужчины. Кто прав? Пытаясь найти ответ, я всматриваюсь в лицо своей собеседницы Елены Косовой. Она была первой советской женщиной, которая работала в ООН. И никому в голову не могло прийти, что она в то время являлась разведчицей. У нее на счету десятки удачных операций, большинство из которых до сих пор не рассекречены. И ни одного провала. Но мировую известность она снискала отнюдь не как разведчица и даже не как жена резидента внешней разведки Николая Косова, а как… скульптор. Ее работы сегодня – в лучших музеях разных стран. Она лепила Маргарет Тэтчер, Брежнева, де Голля, Кеннеди и… даже своих коллег-разведчиков. Именно разведка научила ее запоминать лица и видеть в человеке то, что скрыто от посторонних глаз.
Елена Косова тчк Сотрудница Службы внешней разведки тчк Оперативный псевдоним Анна тчк Работала в Нью-Йоркской резидентуре, в том числе с группой Владимира Барковского, занимавшегося научно-технической разведкой в рамках проекта, сыгравшего важнейшую роль в создании атомного оружия в России тчк В органах государственной безопасности с 1947 года тчк Страны пребывания: США, Голландия, Венгрия тчк
– В годы войны я мечтала пойти на фронт, даже записалась на снайперские курсы, – начинает свой откровенный рассказ Елена Александровна. – Увидела как-то объявление, что принимают юношей и девушек в высшую военную школу МГБ. Я тогда не знала, что это и есть школа разведки. Папа был командующий внутренними войсками МВД, и он был против моего решения. Говорил: «Ну что тебе там делать? Это не женский путь. Ты что, подвигов захотела?» Но переубедить ему меня не удалось.
Елена Косова
– И чему вас учили в школе разведки?
– В основном иностранным языкам. У нас на группу из 5 человек было 6 преподавателей английского, причем почти все профессора. Требовали так, что я не могла продохнуть. Мы слушали американское радио, учились быстро записывать… Нам полгода не давали значения английских слов, которые мы запоминали: отрабатывали вначале одно только произношение. Но когда мы приехали в США, я была разочарована. Как только начинали говорить, все понимали, что мы приезжие. Благо, что мы не были нелегалами, и даже по легенде мы представлялись русскими, иначе наш английский грозил бы провалом.
– Почему так вышло?
– Потому что учили мы английский по Джеку Лондону, по другим классикам. Контрольные делали по экономическим текстам, которые изучают в Англии только определенные типы (их называют «котелки»). Вот представьте, если я сейчас в магазине скажу продавцу: «Не будете ли вы настолько любезны, чтобы дать мне вот эту корочку хлеба. Я вас заранее благодарю». Что он подумает? То-то. А нас примерно так учили. И, помню, в Штатах хозяин одной лавки мне сказал: «А вы на каком языке вообще разговариваете?» Это он так пошутил. Потом добавил, мол, не берите в голову. Но как не брать? Нам пришлось спешно осваивать язык разговорный.
– В Америку вы были командированы Центром вместе с мужем?
– Да, когда я окончила школу, мы поженились. Я работала в отделе «В» Комитета информации (так тогда называлась внешняя разведка) и вела американское направление. И вдруг нас с мужем в 1949 году посылают в командировку в Штаты, обоих в качестве русских корреспондентов ТАСС. Приезжаем в Нью-Йорк, а начальник ТАСС (он, конечно же, понимал, кто мы и откуда) говорит, мол,
