со щитовидкой проблемы, и решили меня срочно госпитализировать. Но мне ведь ни в коем случае нельзя было в американскую больницу!
– Почему?!
– Есть такое понятие как «токинг драг». Что-то вроде детектора лжи, только человека раскалывают с помощью лекарственных препаратов. Дают таблетки, и он отвечает на любые вопросы. Потому нам, разведчикам, запрещалось проходить даже медобследование без присутствия наших докторов.
Разведчик Николай Косов помимо всего прочего был блестящим журналистом, вице-президентом Ассоциации иностранных корреспондентов при ООН. Был переводчиком Молотова, сопровождал в зарубежных поездках Хрущева, Булганина.
– Какое задание Вам больше всего запомнилось?
– Наш нелегал (такой как Штирлиц) как-то должен был встретиться с сотрудником диппредставительства. Он уже выехал, но пришла телеграмма из Москвы, в которой говорилось, что ни в коем случае нельзя допустить эту встречу. А тут за всеми нашими наружка была. Только за мной американская контрразведка не следила. Так что пришлось ехать мне. Хотя вообще запрещалось покидать город, я прорвалась. К подобной встрече вообще готовятся дня три. Смотрят, в какой ресторан человек зайдет, где его можно проверить, нет ли за ним хвоста. Но у меня не было на все это времени, на «маршруте» я его не смогла перехватить и приехала на место самой встречи. Это был крайний вариант, к которому можно было прибегнуть в самых критических случаях. И вот из кустов выходит парень кудрявый. Я сразу поняла – наш! И он почувствовал, что произошло что-то, и отошел в сторону. А тут идет тот, к кому наш Штирлиц приехал. Я ему даю понять, мол, встреча отменяется. Он сначала ни в какую – как так! Едва убедила. А наш Штирлиц вскочил в автобус и три дня по стране ездил, чтобы убедиться, что за ним слежки нет.
– Прослушивающие устройства, всевозможные диктофоны и видеокамеры Вы использовали?
– Нет, ничего такого не было. Донесения обычно мне передавали в таких маленьких капсулах (в виде кинопленки). В моем «Бьюике» была пепельница. В случае опасности я нажимала кнопку, и капсула сгорала в течение минуты. Как-то раз я ехала в другой штат, везла донесение. И тут меня в тоннеле неожиданно остановил полицейский. Я уже приготовилась сжечь капсулу, но он сказал, что на дороге затор и нужно немного обождать. Переволновалась я тогда сильно. В другой раз я нарушила правила дорожного движения. Думала, что все, пропала (а мне муж перед этим в кино, где у него была встреча с агентом, отдал эту штучку, чтобы я отвезла куда надо). И снова приготовилась сжечь донесение, хотя оно было весьма важным. Но тут говорю полицейскому: «А где у вас улица невест?» – она действительно была поблизости. Он мне: «А Вы что, невеста, едете на свадьбу? Ну тогда не буду задерживать Вас, но впредь не нарушайте». Вообще каждый раз что-то случалось. Это было романтично, интересно. Мы тогда сами были молодые – и нам все это нравилось.
– Почему Вы решили уйти из разведки?
– В 30 лет я узнала, что жду ребенка. Это все меняло. Я решила посвятить себя ему. Мама моя была больная, помочь некому. Да и вообще я бы никому не доверила сына. К тому же я не хотела рожать в Штатах. Ведь по местным законам ему тогда пришлось бы служить в американской армии.
– Я была уверена, что разведчики связаны навсегда…
– Никакой кабалы нет. Я пришла и попросила отпустить меня года на три. А мне в Центре предложили уволиться, а потом, если захочу, вернуться, когда будет угодно. Я так и не вернулась.
– Вы никогда не жалели, что ушли из разведки?
– Нет. К тому же разведка навсегда осталась в моей жизни – я ведь была женой разведчика… И когда мы с мужем жили в Голландии, частенько замечала за собой слежку. Нас тогда подозревали: муж в Штатах был корреспондентом, а в Голландии он уже в качестве дипломата… Так ведь не бывает. Но вообще мне часто приходилось ему помогать. Если были на приеме, он просил подойти к такой-то паре, познакомиться, разговорить и т. д. Но это была для меня уже не работа, а помощь близкому человеку. В Москве мы никому не говорили, что он разведчик. Все думали, что просто в КГБ работает. Вели нормальный образ жизни и старались ничем не отличаться от других. Так полагалось.
– А когда открыли в себе талант скульптора?
– Это произошло неожиданно, когда мы жили в Венгрии. Муж был представителем КГБ СССР, и у него была сверхважная миссия. Помню, когда мы приехали туда, кто-то из дипломатов обронил, мол, раз СССР прислал Николая Косова, значит, готовится что-то серьезное. А у меня будто взрыв творческий случился. И это, заметьте, в 50 лет. Теперь я всем говорю – не бойтесь искать свое призвание в любом возрасте! Пусть мой пример вдохновит кого-то. Мой венгерский учитель объяснил, что мое творчество – выход накопившихся впечатлений, полученных от разведки. Пожалуй, благодаря ей я научилась быть предельно внимательной, запоминать лица, малейшие детали, видеть в людях внутреннюю духовную суть.
Первой сделала скульптуру Петефи (любимого писателя венгров), ее тут же оценили. Внушили мне, что я прирожденный скульптор. Я вступила в члены Союза художников СССР, но встретили меня там неважно. Слышали, что я из КГБ (а мы же тогда не могли сказать, что на самом деле мы из разведки), и меня сторонились. Уж не знаю, что они тогда обо мне думали. А потом искусствоведы стали говорить, что у меня почерк необычный, мне удается передать внутреннее состояние человека, обо мне стали писать в газетах по всему миру.
– Правда, что Вы лепили Маргарет Тэтчер и даже подарили эту свою работу?
– Да, мы встречались с ней. И ей понравилось, как я ее вылепила. Мне было очень приятно.
– Если бы пришлось выбирать между двумя профессиями – разведчицы и скульптора – на чем бы остановились?
– Тогда, в молодые годы, – только разведчица. Я была (и остаюсь) патриоткой и мечтала сделать что-то для своей страны. Но сейчас считаю себя именно скульптором и прошу своих поклонников воспринимать меня именно в этой ипостаси.
Е. Косова и М. Тэтчер
– Но следите за новостями в мире разведки? Что думаете про громкий шпионский скандал в Штатах, в котором фигурировала Ваша тезка?
– Слежу по мере возможности. И скажу вам, что в разведке все не так, как может показаться. Непосвященный меня не поймет…
– Как Вы считаете, роль женщины в разведке сегодня во всем мире возросла?
– Мне сложно судить, что происходит сейчас.
