Провожу большим пальцем по нижней губе Евы, чувствуя, как она резко втягивает воздух.
— А что же фастфуд? — говорит она, а после легонько прикусывает мой палец.
— Ссоры, недомолвки, упреки, давление, недостаток общения и внимания… Измены…
— И ты хочешь сказать, что каким бы сильным изначально не было чувство, его можно убить?
— Да. Думаю, да.
— А что делать с трупом у себя внутри?
— Хороший вопрос… Наверное, рано или поздно он должен сгнить и просто исчезнуть.
— И на какой стадии сейчас твой труп? — Ева пронзает меня взглядом.
Пытаюсь почувствовать хоть что-то к Наташе и нашему прошлому, но… Я сейчас не могу вспомнить даже, как она выглядит, как пахнет, как смеется. А ведь еще пару недель назад думал, что никогда не смогу забыть.
— На последней. Теперь твоя очередь говорить правду.
— Не сегодня…
— А когда?
— Ты сказал у нас еще много времени.
Времени да, а вот терпения у меня не так уж и много. Стискиваю зубы и киваю, вновь сжимая в своей руке ее горячую ладонь. Продолжаем наш путь, и вот уже в темноте виднеется забор.
— Я хочу сегодня побыть одна, — говорит Ева внезапно.
— Что? — не верю своим ушам.
— Не заставляй меня вынуждать тебя уходить.
Она может. Не спорю. Но все равно… Какого хрена?
Ева обнимает меня, пытаясь поцеловать, но я задираю подбородок, не позволяя дотянуться до губ.
— Максим… Мне просто нужно немного подумать, а рядом с тобой мозг работает только в одну сторону — обнять и трахать.
— Я тебя сегодня уже отпустил переодеваться… — вспоминаю дневной инцидент. — Завтра снова буду носиться по комплексу, как ненормальный, в поисках ебанашки?
— Нет. Я обещаю…
Знаю, что нельзя давить. Нельзя вести себя подозрительно. Я должен помогать ей, но как это сделать, если она только и делает, что отталкивает меня, когда момент подходит к откровению?
— Максим, я всего лишь прошу немного доверия и понимания.
— Понимания? — вскидываю бровь.
— Знаю, что у тебя есть вопросы. И я отвечу на них, только…
— Хорошо… — тяжелый вздох вырывается изо рта, и я опускаю голову. — Но я приду к тебе, как только проснусь.
— Договорились.
— И дай мне, черт возьми, номер своего телефона.
Ева хохочет, отклоняясь назад. Ей идет смех. И он совсем не похож на ведьмин режущий слух скрежет, он мягкий и мелодичный. Слушал бы и слушал. Похоже, я действительно влюбляюсь в эту девчонку. И счет уже идет не на дни, а на секунды.
Ева сама вытаскивает мой телефон из кармана и набирает заветные цифры, а после вручает мне свой телефон, снимает одежду и бросается в воду. Сохраняю ее номер, записывая самым подходящим именем, а потом звоню ей, чтобы забить и свой номер на всякий случай.
Ева выходит из воды с другой стороны забора и подходит ко мне. Как же меня бесит преграда между нами. Ведьмочка протягивает руку в небольшую щель, чтобы забрать свои вещи.
Я не хочу ее отпускать...
— Ева…
— Неужели ты будешь так сильно скучать по мне, сладкий? Хочешь я скину тебе парочку секси-фоток, чтобы ты мог подрочить перед сном?
Что? Опять за старое?
— Думаешь, спряталась за забором, можешь снова зубки показывать? Сейчас я перелезу и…
— Ладно-ладно… — сдается Ева с улыбкой на лице. — Я просто пошутила.
— Мне это, блять, не нравится, — говорю честно и довольно грубо.
— Знаю. Но мне это нужно. Пожалуйста, Максим… Я не могу тебе это объяснить. Просто поверь.
Сука! И как тут сказать нет? Хоть спи здесь возле забора, чтобы остаться поближе.
— Я понял. Иди. Увидимся завтра.
Ева приближает свое лицо к щели между прутьями и вытягивает губы. Нихера! Так не пойдет!
Перелезаю через забор и спрыгиваю рядом с ней.
— Максим!
Больше Ева не успевает ничего сказать, потому что я целую ее с таким отчаянием и сумасшествием. Это она виновата. Сама! И я придурок. И весь мир вокруг. Но мне пофиг, потому что она… Потому что она уже вросла в мое сердце, и безболезненно удалить эту опухоль не выйдет. Только бороться.
Так же быстро, как и появился, возвращаюсь в обратную сторону и ухожу не оглядываясь, чтобы… Черт возьми! Не перепрыгнуть снова, ведь я совсем не хочу ее оставлять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Ева
Я все еще чувствую его поцелуй на своих губах и ненавижу себя за эту слабость. Почему рядом с ним у меня не получается быть той, кем я решила? Как он так просто ломает меня пополам своей безбашенной честностью и невесомой нежностью?
Максим Кислый. Ангельский бармен с грязным ртом и глубоким взглядом. Что ты сделал с моей привычной жизнью? Почему мне хочется теперь по-настоящему жить рядом с тобой?
Добираюсь до своего убежища. Обычная дрожь по коже от энергии этого места, но и она уже не такая явная из-за событий, произошедших здесь в последние дни.
Я теряю его…
Теряю связь с Демьяном…
И это больно…
Меня кидает морально из стороны в сторону. Куча вопросов, на которые я не могу отыскать ответы. Вспомнить все? Забыть? Продолжить свой разрушительный путь, забываясь в боли и ненормальном веселье? Или же открыться парню, который разглядел во мне что-то настоящее?
Я не справлюсь одна.
Просто не смогу.
Единственное, что получится, это разрушить все до основания, но… Я так не хочу.
Выбираю в телефоне нужный контакт, записанный одним только смайликом - «груша».
— Ева, здравствуй. Рада, что ты решила позвонить мне, — ее голос спокоен и чист, даже не смотря на то, что мой звонок, скорее всего, поднял ее с постели.
— Здравствуйте. Я… Я бы хотела поговорить с вами, — слова даются с трудом, но я все-таки собираюсь с силами.
— Конечно, милая. Я тебя слушаю.
Конечно, Тетя Груша. Я плачу тебе за то, что ты раскладываешь мои мысли по полочкам, после того, как я устраиваю в них полнейший хаос.
Из дремоты меня выдергивает какое-то странное ощущение, будто кто-то смотрит. Сердце начинает работать быстрее, чем разум. Оно узнает этого человека, радостно танцуя от его присутствия, а вот я не понимаю, что происходит.
Открываю глаза. Красноватое сияние рассвета гладит песок и загорелую кожу на сильных руках. Максим сидит около дивана, оперевшись спиной о его край и повернув голову, и обнимает меня взглядом.
— Который час? — спрашиваю хрипло, понимая, что еще рано, но не знаю на сколько.
— Почти шесть.
— Ты вообще спал?
— Немного…
Тянусь рукой к его шее и провожу ногтями по затылку. Максим вздыхает, закрывая глаза. Он волновался обо мне. Он… Твою ж… Я его не заслужила. Только не я.
— Иди ко мне, — произношу я, освобождая ему место рядом.
— Не указывай мне, — насмешливо отвечает наглый бармен.
— Это просьба, — хихикаю я.
— Тогда ты забыла кое-что добавить.
Его лицо приближается к моему, в зеленых глазах вижу какую-то не читаемую эмоцию, но она так меня задевает, что сбивается дыхание.
— Пожалуйста, Максим, — шепчу я, обнимая его.
Мой бармен ложится на диван, заваливая меня к себе на грудь. Он точно бармен, а не повар? У него получаются отличные сэндвичи.
— Все, ебанашка, теперь давай поспим, пока солнце не начало жарить.
— Угу, — бормочу я, вдыхая запах его чистой кожи.
Это нирвана. Моя собственная. Только в его руках я готова быть кем угодно: маленькой девочкой, ебанашкой, дурой, кошечкой. Всем сразу. Лишь бы его интерес ко мне не угас.
Вчера я приняла очень важное решение, над которым придется еще поработать, чтобы прийти к освобождению. Оно еще не улеглось в моей голове, и Тетя Груша сказала, что без поддержки Максима я не справлюсь. Он мне нужен. Необходим. Раз у него получилось лучше любых уколов и таблеток вернуть ту часть меня, которую я так долго гнобила и унижала, чтобы уничтожить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И где же ты был раньше?
Ах да… Любил какую-то курицу. Ну, ничего. Обратно я его точно не отдам.
