Когда уже, я собирался уснуть, в мою комнату беззвучно открылась дверь и фигура в белой рубашке скользнула внутрь. Надежда замерла посреди комнаты, обхватив себя поперек груди. Наконец решилась и примостилась с краешку кровати. В темноте блеснули ее глаза, и она положила свою руку на мою грудь.
- Надежда. Думаешь, это хорошая идея?!
- Нет! Но я устала бороться с собой. С первого дня, как ты появился, я сама не своя. И Оленька пусть меня простит. Я ни на что не претендую! Мне бы только опять чуть-чуть почувствовать себя бабой. Совсем немного, она лихорадочно взяла мою руку и потянула под свою рубашку. Ее мягкий живот подрагивал под моей ладонью, а грудь вздымалась высоко и часто.
- Ох, мой миленький! Мне много не надо! Даже поцелуя не прошу. Пожалей меня!
- Ну, ну! Успокойся! Ты красивая женщина! Найдешь себе мужа.
- Кому я нужна! Без денег и с двумя детьми! Думаешь, я не пыталась?! Токмо, от меня все одного хотели, а я женщина порядочная. А ты запал мне в душу. Теряюсь, как дура и реву по ночам. Как представлю, что ты меня обнимаешь, так сладко становиться и стыдно, как сейчас. Только сейчас больше сладко - Она несмело улыбнулась и погладила меня по щеке. Затем робко провела ее по моей груди и животу . Я перехватил ее руку и притянул женщину к себе. Обнял, прижал и стал гладить по голове.
- Полежи милая рядом! Успокойся! Тебе потом самой будет стыдно, да и мне перед Оленькой тоже. Давай просто полежим, можешь даже поспать рядом. И никто нас не сможет осудить.
- Как хорошо! - она пришла в себя и расслабилась всем телом. - Ты никому не изменил, и Оленька не будет сердится. Можешь меня погладить?
Утром вдова кормила меня завтраком, полыхая румянцем. Бедная женщина ушла от меня, когда я спал и теперь не смела поднять на меня глаза. Подбодрил ее улыбкой и убыл в часть.
Забот на службе у меня прибавилось. Но помогали опытные пушкари из моей первой батареи, взяв на себя тяжесть обучения молодняка. Я в долгу не остался и исправно закупал продукты и выдавал командирам поощрительные деньги. Постепенно полк наполнился новыми людьми и орудиями. Даже добавили еще один пушкарный батальон с двенадцатифунтовыми орудиями. Империя усиленно готовилась к новой войне..
Наш полк усиленно тренировался, ожидая со дня на день приказа о выступлении. Но вот прошел июнь, потом июль, а политики все никак не могли решить, с кем и против кого воевать. Так как я смутно, припоминал о Тильзитском мире с французами, который будет заключен летом следующего года, то подозревал, что война начнется в лучшем случае к осени. С трудом уговорил полковника Герхштадта отпустить меня в отпуск, клятвенно заверив, что вернусь по первому требованию. Тот, видимо, что то знал о ситуации в мире и поэтому все же отпуск подписал, обязав быть к первому сентября.
Попрощавшись с хозяйкой, полетел на крыльях любви в теперь уже семейное имение.
Дорога, дорога, ты знаешь немного! Вспомнилась песня «Любэ». Накатили воспоминания, и я погрузился в них с головой. Как там Семиникина поживает. Почему то, родители вспоминались реже и то только вначале. Потом уже было не до этого. А вот теперь, когда жизнь вроде наладилась, нахлынула тоска по прошлой жизни. Подумал, стал расставлять плюсы и минусы.
Еда, без вариантов лучше, одежда - смешная но добротная, воздух и вода – чистые, природа не загублена, интернет вообще зло, лекарства, благодаря источнику не нужны, родители..., зато у меня есть новая семья, красавица жена и маленький Андрейка. Грусть моментом улетучилась, и я вернулся в хорошее расположение духа. Так остаток пути и провел, планируя дальнейшую жизнь. Похоже, что до войны двенадцатого года придется завязать со службой. Иначе, я до нее просто не доживу. Схожу в последний поход и баста! Принял итоговое решение. А вот с артиллерией нужно помочь моей родине. Может и Москву тогда не сдадим. Деньги у отчима есть, заводики тоже. Сделаем образец, выбьем государственный заказ и может получиться.
В таких радужных мыслях я и подъехал к воротам усадьбы. Пока разгружался у крыльца, выбежала любимая с сыном.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Папка наш приехал! – Обнимаю обоих и горячо целую. Сынуля смеется, а Оленька просто счастлива.
- Дома только маменька, но ей нездоровится. Папа на работе, Алешка и Маша в гимназии. Поэтому, сразу мыться! – проворковала женушка, блестя хитрыми глазами. Андрейка был вручен няньке, а я схвачен за рукав и утянут в пункт помывки и разврата. Молоко, слава богу, еще было, уж очень я по нему соскучился. Ха-ха! Быстро подтянул немного отвисшие от кормления любимые игрушки и отлюбил благодарную женушку, заодно и помылись.
После баньки возился с сынишкой, уча его ходить. Стоял он уже уверенно, а вот с координацией пока не очень.
- Так что, там с матушкой? Приболела? – спрашиваю у Оленьки, с нежностью наблюдавшей за нами.
- Да. Каждый месяц так. Ну, ты понимаешь. Только теперь все хуже и хуже.
- И чего раньше не сказала! Родная мать загибается, а они стесняются, понимаешь! Пошли быстрей!
Елизавета Матвеевна сильно похудела, отчего изумрудные глаза стали еще больше. Когда мы поздоровались, Оленька сходу заявила.
- Мама! Сейчас Вася тебя посмотрит и вылечит! Не бойся, раздеваться не придется. У него теперь и через одежду получается.
Измученная женщина только кивнула и закрыла глаза. Я сосредоточился, повел руками вдоль живота. Черное пятно поселилось в матке и пустило свои щупальца во все стороны. Ну, пошла, родимая. Подаю с двух рук целебную энергию. Тяжело получается! Застарелая опухоль активно сопротивлялась, но понемногу стала сдавать свои позиции. Когда она уменьшилась наполовину, маменьку стошнило густой массой с ужасным запахом. Хорошо успела наклониться над полом. Служанки быстро стали убираться, а Оленька вытирать маме лицо и поить водой.
- Завтра повторим. Уже сегодня будет лучше. Все будет хорошо! – Оставляю женщин одних, и ухожу, коря себя за то, что не интересовался здоровьем Оленькиных родителей раньше. Ну, теперь они у меня пройдут полный курс лечения!
Вечером, после долгого общения с сестренкой и братишкой, мы с тестем по традиции устроили междусобойчик.
- Спасибо тебе сын, за мою Лизоньку, - Александр Никитич совсем расклеился. – Совсем уже отчаялся и мысли плохие в голову приходят. Неужто, правду Оленька говорила?!
- Разве теперь не видно?
- Вот, я, старый дурак! На чудо все списывал! А чудо то вот! Сидит рядом со мной! – Тесть прослезился и полез обниматься.
- Ничего. Уже будет все хорошо. Матушка пошла на поправку, а завтра совсем не ноги встанет. Давай я и тебя посмотрю. Колено, должно быть, болит, легкие не очень, чуть печень и почки. Тебя за один день поправлю. Только, батя! Сам, понимаешь! Надо об этом молчать, иначе не жить нам спокойно!
- Да уж! Такое до добра не доведет. Сведут в могилу или доброхоты или завистники. А ты! Я бы тебя на руках носил, а ты столько лет молчал!
- Но ведь и так все сложилось! И вы в этом виновны в первую очередь, за что я вам признателен по гроб жизни.
- Да! Получилось знатно! И Оленька здорова и мы счастливы. Значить, так! По финансам, там очень муторно и долго. Денег много и, если интересно, можем потратить на это пару вечеров. Особняк в Крыму купил. Там раньше какой то хан жил. Теперь делаем ремонт, так что на следующее лето можно будет заселяться.
- Замечательно! К тому же в следующем году хочу последовать вашему совету и оставить службу.
- Вот это правильно! А, может, прямо сейчас?!
- Нет. Сейчас не могу. Слово давал, и офицерская честь не позволяет.
- Ну, хорошо. Только ты берегись, под пули не подставляйся!
- Да, кто же ее ищет! Сама находит!
В течение недели оба родителя моими стараниями стали сиять как начищенные пятаки. Побочным эффектом, стало то, что выходить к завтраку они стали поздно и поглядывали друг на друга как два влюбленных подростка. Хе-хе!
Моя любимая не могла на них нарадоваться и благодарила меня по ночам с неистовым пылом.
