— Это действительно столь важно? — Медина ещё не договорил свой вопрос, но уже понял всю его бессмысленность: ответ был в глазах Винтерсблада. — Я… я сделаю всё от меня зависящее.
— Благодарю вас… спасибо, Кирк, — полковник пожал руку пилоту.
— Да. Не за что, полковник.
— Блад. Не люблю, когда меня называют по имени, так что — Блад. А что у тебя там такое ядовито-зелёное, полосатое за спиной?
— Где? — попытался изобразить недоумение Медина.
— В левой руке. Покажи-ка! — пилот не успел увернуться, и Винтерсблад ухватил конец шарфа, настойчиво потянул его к себе.
Пришлось отдать.
— М-м-м, какой девиз! Узнаю стиль одной знакомой мадам!
«Ты рождён, чтоб побеждать! Покажи врагам их мать!» — гласила неровно вывязанная надпись по краям шарфика.
— С такими аксессуарами нас точно ждёт успех! Медина, есть ещё?
Красный от смущения Кирк замотал головой.
— Да брось ты, я знаю щедрость твоей бабули, должно быть ещё! Показывай! Здесь? — Винтерсблад ткнул пальцем в узкий шкаф у стены.
Пилот продолжал отмалчиваться, но стоило полковнику отворить дверцу, как с верхней полки на него обрушилась гора разноцветных вязаных изделий.
— Вот это богатство! — захохотал Винтерсблад, а потом как гаркнул в коридор: — майор Гест, дружище, идите-ка сюда! И штурмана с собой прихватите!
Их каюты находились совсем рядом, поэтому надежды на то, что призыв командира пехоты останется неуслышанным, не было. Когда они ввалились в тесную капитанскую каюту, полковник, опустившись на корточки, увлечённо ковырялся в пёстрой куче шарфиков, зачитывая вывязанные на их краях призывы.
— Господа, налетайте, выбирайте! Завтра в патруль идём нарядными. Так не честно, Медина, тут всё только про тебя! А про меня есть? Я хочу, чтобы про меня тоже было!
— Но это же моя бабушка, — сконфуженно пробормотал Кирк.
— А, нашёл! Это, видимо, что-то из раннего. Как вам, Гест: «Поверни хоть так, хоть сяк, а полковник ваш — мудак!»
Бедный Гест растерялся, не зная, как реагировать, и лишь неоднозначно улыбнулся, а его уши стали ещё более малиновыми, чем обычно.
— Я возьму его себе, подполковник Медина, можно? Буду носить.
— Что, и правда будете? — недоверчиво переспросил Кирк.
— Ну не сейчас, сейчас не по сезону. А зимой обязательно надену. Поверх шинели, чтобы все видели!
— Не по уставу же, — подал голос штурман.
— С него станется, — с нескрываемым восторгом отозвался Гест, — что нашему полковнику устав!
***
«Крысиное гнездо» выскочил на «Звёздного пастуха» из плотного влажного тумана неожиданно. Распадский цеппелин не стал открывать огонь, он уверенно пошёл на абордажное сближение, но за «Пастухом» пришлось погоняться: Скади всячески пыталась избежать боя и уйти от преследования. В небе наконец-то встретились два лучших пилота Досманы, и ни один не уступал другому.
Медина понял, что не сможет подвести цеппелин для точной стыковки. Доложили: слухач уловил шум винтов ещё одного приближающегося к ним дирижабля, большого и, скорее всего, вражеского. Нужно было спешить. Рискнуть спустить «когти» не из самой удачной позиции.
— Открыть боковой люк! — разнёсся голос Медины по внутренней связи, и воздушную пехоту, замершую по обе стороны стыковочного коридора, обдало холодным ветром из открывшегося отверстия.
— Выпустить «когти», первый залп!
Из маленьких бойниц по бокам проёма выстрелили полдюжины тросов с несколькими крючьями на концах. Они вонзились в бок вражеского цеппелина, некоторые прорвали обшивку и соскользнули, каким-то удалось зафиксироваться. Благодаря им «Пастуху» ускользнуть стало не так-то просто, и Медине удалось выровнять свой дредноут так, что их люки оказались друг против друга.
— «Когти», второй залп!
На этот раз крючья зацепились там, где и должны.
— Подтягивай!
Абордажные механизмы находились в соседних от стыковочного коридора отсеках, и пехотинцы спиной ощущали вибрацию стен от скрипа и потрескивания огромных колёс, от натужного дыхания вращавших их людей. Эта вибрация сливалась с их собственной напряжённой, электрической дрожью, которая охватывает солдат в предвкушении боя. Тросы между цеппелинами натянулись, загудели, подтягивая дредноуты люк к люку.
— «Когти», третий залп!
Ещё одна партия вонзилась в уже кренящегося на правый борт «Пастуха».
— Подтягивай!
Сближение кораблей ускорилось.
— Примкнуть штыки! — скомандовал Винтерсблад. — Готовьсь к вскрытию!
К открытому люку приблизились четверо солдат, двое из них были вооружены инструментами, подобными огромным консервным ножам. Через мгновение цеппелины стукнулись бортами.
— Вскрыть люк противника!
«Консервные ножи» с натужным скрежетом врезались в «Звёздного пастуха». Один из пары солдат держал инструмент, второй не без усилия вращал массивный ключ, который приводил в движение зубчатые заточенные колёса. Не успели ножи закончить полный круг, как из рваной металлической раны дредноута, словно слепые, потерявшиеся в пространстве пчёлы, полетели пули. Большинство из них рикошетило, высекая искры, от неровных краёв образовавшейся в люке щели.
— К бою! — крикнул полковник, и те, кто вскрывал люк, едва успели отступить в сторону, оставив вырезанный кусок висеть на двух тонких перемычках.
Пехота бросилась вперёд, пробив люк внутрь «Пастуха» своими телами. Одновременно раздался грохот близкого взрыва, и оба цеппелина тряхнуло ударной волной, повалив на пол и защищавшихся, и нападавших солдат. Зазвенели стёкла, выбитые в гондоле управления. Чьей именно, понять было невозможно, как невозможно было угадать, по кому открыл огонь третий подоспевший одному из них на помощь цеппелин.
Сумятица, возникшая в коридоре из-за сильной тряски, оказалась Винтерсбладу только на руку. Он успел пробраться вглубь к противнику, оторвавшись от своих, прежде чем их тряхнуло новым взрывом, а потом его, потерявшего равновесие, огрели прикладом по затылку, со всего маху впечатав лицом в пол.
На какой-то момент полковник отключился, а когда пришёл в себя, на голове был мешок. Его подхватили под руки и куда-то потащили. Судя по отсутствию крена палубы под ногами и звуков боя вокруг, абордаж уже сняли. Значит, он в плену на «Пастухе». Всё получилось.
***
— Да! Крысы бегут прочь! — радостно заорал Юманс, выставив кулак в сторону улепётывающего «Крысиного гнезда».
— Платок, ваше высокоблагородие? — подал голос штурман, и Скади в недоумении на него уставилась.
Потом прикоснулась к скуле, — на белой перчатке осталась кровь.
— Может, в медотсек? Порез глубокий!
