Улыбка погасла: он увидел, что я вскочил и надвигаюсь на него. Полагаю, подсознательно я намеревался на него наброситься, но, подойдя, отвернулся и уставился в окно. Все тот же вид: заросший двор, растрепанные деревья, облупленная стена в подтеках. Я постоял. Поглазел наружу. Вернулся к своей кровати и снова уселся. Меня трясло.
— Фрэнк, но все уже улажено, — твердил он. — Вам незачем беспокоиться. Я им все объяснил.
— А именно? Что вы объяснили?
— Что это я все затеял, в одиночку. Сам решил пойти к доктору Нгеме, наврать, что видел это собственными глазами. Я им сказал. Сказал, что вы не собирались ничего разглашать, что вам жаль Техого. И что именно я… Нет-нет, все уже улажено, не переживайте. Мы даже пожали друг другу руки.
— Кто?
— Техого и я. Я извинился, и мы помирились. Все уладилось, Фрэнк. У вас не будет никаких неприятностей.
Невероятно, но растерянное выражение на его лице вновь сменилось улыбкой.
— Почему вы улыбаетесь? — спросил я.
— Хорошие новости, Фрэнк. Все закончилось так хорошо, что и выдумать нельзя. Что ни случается, все к лучшему.
Этих слов я не понял. Размышлять над ними не стал — и так голова забита. Я даже не стал гадать, что еще могло случиться за время моего отсутствия. С меня и так хватало новостей. Но мне еще предстояло узнать, почему Лоуренс улыбался.
— Надо бы вам к ней сходить, — поспешно добавил он. — Она все-таки хотела с вами поговорить.
— Кто?
— Доктор Нгема. Да не тревожьтесь вы, Фрэнк, это просто формальность.
Я пошел к ней в кабинет. Она работала за столом, но, едва увидев меня, поманила рукой, вскочила, с заговорщическим видом прикрыла за мной дверь. Мы уселись в низкие кресла, почти соприкасаясь коленями.
— Фрэнк, ситуация была непростая, — начала она. — Но теперь, думаю, все уладилось.
Она выражалась практически его словами. А я ума приложить не мог, что означает слово «уладилось» в подобных обстоятельствах.
— Рут, мне очень стыдно. Моя роль в этом деле… Но я и не подозревал…
— Бросьте, я же понимаю. Это все он. Он сам признался. Но его фортель чуть было не навлек на нас кучу неприятностей. И еще может навлечь в будущем. Этот молодой человек слишком импульсивен.
— Чем я могу помочь?
— Прошу вас, присматривайте за ним. Я заключила с ним соглашение. Но я должна быть уверена, что он выполнит свои обязательства.
— Что за соглашение?
— Насчет выездов мобильной поликлиники. Ну, знаете, то, что он вчера провел…
Мой разум пытался думать о стольких вещах одновременно, что лишь теперь, впервые после отъезда, я вспомнил о начинании Лоуренса.
— Ах, да!
— По всей видимости, прошло успешно. Сантандеры сказали… Они очень довольны.
— И что теперь?
— Я разрешила ему организовать еще один выезд мобильной поликлиники. И, честно говоря, дала ему понять, что выезды станут регулярными. Естественно, я не думаю, что до такого дойдет. Но надо же было мне как-то его унять.
Она сияла — необычное для нее неприкрытое проявление чувств, — упиваясь собственной изворотливостью.
— Следующий выезд через месяц, — продолжала она. — В… (Она произнесла название совершенно неизвестной мне деревни). Вы только послушайте, Фрэнк. Все к одному, как по заказу. В тот день местные власти проводят там свое мероприятие. Крупное торжество. В деревне впервые появится электричество. Вот я и договорилась, что в тот же день там будет работать наша поликлиника. Много журналистов, много речей, внимание политиков… Все мы останемся в выигрыше.
— Блестяще, — сказал я. Это прозвучало как-то сухо. — И он согласился на этот… этот?..
— Обмен? Да. По-моему, да. Конечно, ему я не так объяснила. Сказала, что он должен выбирать. Если он станет обвинять Техого, мне придется обвинить его самого. Во лжи. Начнется целое расследование, Техого могут уволить, Лоуренса — отстранить… В таких условиях, сказала я, нам поневоле придется забыть о мобильной поликлинике. С другой стороны, сказала я, нам вскоре представится счастливый случай…
— И он согласился, — повторил я, не веря своим ушам.
— Ему ничего больше не оставалось. В любом случае он же не может давать показания против Техого. Никто не может, кроме вас.
После недолгой паузы — слышался только скрип веток за окном кабинета — я спросил:
— А если я это сделаю?
Она остолбенела. Разинула рот. От упоения не осталось и следа. Глаза у нее стали круглые-круглые:
— Простите?
— Что, если я сообщу о поступках Техого куда следует? Я же действительно видел эти самые железки. Они лежали у него в комнате.
На сей раз пауза затянулась. Потом доктор Нгема сказала:
— Не понимаю. Я думала, вы не хотите…
— Я и сам не знаю, чего хочу. А вы? Хотите так все и оставить? Он же вас обкрадывает.
— Ну… да, конечно. Но его припугнули. Он больше не будет. В конце концов, это просто металлолом. Вещи, которыми никто не пользовался. Невелика беда.
— Невелика беда? — Я покачал головой. — Рут, речь идет о вашей больнице. Этот металлолом — имущество вашей больницы.
— Знаю, Фрэнк, — проговорила она, сурово поджав губы. — Задумайтесь на минутку об альтернативном варианте. Вы уже долгое время дожидаетесь, пока вас назначат главврачом. Теперь наконец-то дело сдвинулось. По всей видимости, ваши надежды скоро осуществятся. Вы хотите ими пожертвовать? Если вы подадите рапорт в министерство, расследование затянется на много месяцев. Из нас всю душу вынут. Люди будут обливать друг друга грязью. Об этом вы задумывались, Фрэнк? Исход абсолютно непредсказуем. И все из-за каких-то железок. Вы меня понимаете?
— Нет, дело не в железках. Поставлен под сомнение сам принцип…
— Какой принцип?
Я потерял дар речи. Какой принцип я отстаиваю? Для меня он был настолько самоочевиден, что не имел названия. Но я рисковал увязнуть в чересчур запутанной, неясной мне ситуации. Я решил пойти на попятный.
— Впрочем, — сказал я, — я только теоретизирую. Я не собираюсь давать ход делу.
— Рада слышать, Фрэнк. Тут слишком многое поставлено на кон. Для всех нас.
— Да. Вполне осознаю. Так что же вы мне порекомендуете сделать? — поинтересовался я беспечной скороговоркой, точно мы и не обсуждали никаких скользких тем.
Доктор Нгема подхватила мой тон:
— Просто по возможности позаботьтесь, чтобы Лоуренс не передумал. Фрэнк, вы на него положительно влияете. Вас он послушается.
— Конечно, конечно, я за ним присмотрю.
— Спасибо. Это ведь и в ваших интересах.
— Да, да, понимаю.
Я все понимал, но вышел из ее кабинета в смятении. Меня раздирали противоречивые чувства. Даже голова заныла. Поскольку в комнате спал Лоуренс, я решил посидеть в уголке отдыха. Обычно это место было тихим убежищем, но сегодня мне показалось, что народу там слишком много. Слишком светло, слишком шумно. Орал магнитофон, Сантандеры играли в пинг-понг, Темба и Джулиус беседовали за чашкой кофе.
— Фрэнк, хотите присоединиться? — окликнул меня Хорхе.
Я помотал головой. Игра продолжалась без меня. Я был в полном ступоре, и меня совершенно не удивляло, что Сантандеры весело перебрасываются шариком; я бы и сам развлекался, не будь у меня так худо на душе. Через некоторое время Клаудия отшвырнула ракетку и плюхнулась рядом со мной, потная, хохочущая, доброжелательная.
— Вы сегодня приехал? — спросила она.
— Вчера вечером. Поздно.
— Вы пропускал вчера поликлинику. Очень хорошо. Ай, очень хорошо провели время.
— Да, — подтвердил Хорхе, подойдя к нам. — Мы вас вспоминали. Было здорово.
— Ай, очень здорово, — подхватила Клаудия. — Много людей! Много говорили! Ай, слишком много.
— Это хорошо, — сказал я.
Других слов у меня не было.
Только в этот момент до меня дошло, что светлая, праздничная атмосфера в уголке отдыха — что-то новенькое. Всего лишь несколько дней назад Клаудия не развалилась бы рядом со мной на диване, не завела бы этот непринужденный разговор таким тоном, словно не возненавидела меня после нашего романа. Свежий заряд оптимизма и молодости ей дало то, что произошло вчера, в мое отсутствие.
Я припомнил улыбку на лице Лоуренса, которая так не сочеталась с его рассказом. Эту же улыбку мне предстояло увидеть спустя несколько дней на собрании. Вопрос о мобильной поликлинике был единственным пунктом повестки дня. Доктор Нгема высказалась без своей обычной осторожности.
— Это многообещающий успех, — заявила она. — Если кто-то сомневается, пусть обратит внимание на изменившийся настрой коллектива. Несмотря на скудость наших материальных ресурсов, мы достигли важного результата: обратились к населению и были услышаны, дали людям знать, что мы готовы прийти на помощь. Бесспорно, — заявила она, — теперь к нашим дверям протопчут дорожку те, кто раньше вообще не слышал о нашей больнице.
