— Сейчас я пойду к ней. — Микки отсутствовал всего минуту. — Она требует вас, — сказал он, выходя из палаты. Глаза его блестели от слез.
— Почему бы тебе не пойти домой и не рассказать обо всем твоей матери? — предложила Элис.
— Я так и сделаю. — Похоже, он испытал облегчение, найдя себе занятие.
Акушерка оказалась права. Новорожденная и в самом деле была красива — восхитительная маленькая девочка, ничуть не красная и не сморщенная, какими иногда рождаются дети. У нее на головке уже были темные вьющиеся волосики. Глаза были широко открыты, маленькое тельце, туго завернутое в одеяло, нетерпеливо ерзало.
— Изрядная непоседа вырастет, — прошептала ее бабушка. — Я думаю, мне можно взять ее на руки.
Баюкая свою первую внучку, Элис всем сердцем хотела, чтобы рядом оказался Джон, но не теперешний, а тот, за которого она когда-то выходила замуж. Это были неповторимые мгновения, которые женщина должна разделить со своим мужем. Она вздохнула. Похоже, ее мужа семья больше не интересовала.
— Вы уже решили, какое имя выбрать? — спросила она Орлу. Выбор имени для будущего ребенка было единственным, что хоть как-то интересовало ее дочь в последнее время.
— Аулу, — безжизненным голосом ответила Орла.
Элис никогда не слышала о подобном имени. Оно показалось ей ужасным, как у девицы из мюзик-холла или звезды немого кино. Однако она сочла разумным промолчать.
— Привет, мисс Аулу Лэвин, — прошептала она. Малышка завозилась у нее на руках и тоненько запищала. — Я думаю, ее пора покормить. Ты готова, милая?
— Я не уверена. Я чувствую себя так, будто меня пропустили через мясорубку, — слабым голосом ответила Орла.
— Акушерка говорит, что еще не видела таких быстрых и легких родов.
— Откуда она знает? — сказала Орла требовательным голосом, который вдруг перестал быть слабым.
Элис пожала плечами:
— Опыт, я полагаю. Что ты сказала Микки, что он так быстро выскочил отсюда?
— Я сказала ему, что не хочу его видеть и чтобы он попросил зайти тебя. Откровенно говоря, я не стану расстраиваться, если больше никогда не увижу его или всех Лэвинов.
— Тогда почему ты вышла замуж за бедного парня?
Орла сделала недовольную мину:
— У меня не было особого выбора, правда?
— Тебе не из чего было выбирать, — согласилась Элис, — но ты вовсе не обязана была выходить за него замуж. И, позволю тебе напомнить, он тоже не обязан был жениться на тебе . Другой на его месте мог попросту сбежать или заявить, что ребенок не его. Но Микки поступил достойно, а ты с тех пор превратила его жизнь в ад. — Боже, как тяжело ей было разговаривать со своей красавицей дочерью, которая была измучена родами и, вероятно, ожидала от матери сочувствия, а не нравоучений. — Я полагаю… в то время, когда ты зачала ребенка, он ведь не изнасиловал тебя и ты… по своей воле участвовала… в процессе?
Орла покраснела и ничего не ответила.
Элис намеревалась продолжить свою лекцию, но тут вошли две медсестры, чтобы перевести молодую мамашу в палату и отнести ребенка в детскую. Поэтому она простилась и пошла искать телефон. Она позвонила Фионе и сообщила ей, что та только что стала теткой.
— Сбегай домой, как только у тебя выдастся свободная минутка, и расскажи обо всем нашей Маив. Она уже должна вернуться с дежурства. Маив сможет поговорить с Кормаком, когда тот придет из школы. Сегодня вечером мы все навестим Орлу и малышку.
Маив сморщила свой вздернутый маленький носик:
— Как это прикольно иметь сестру, которая уже стала матерью!
— Я знаю. — Фиона усиленно закивала головой. — Очень даже прикольно.
— А ты когда-нибудь делала, ну, то, что Микки сделал с Орлой, чтобы она заберенемела?
— Господи, нет, конечно ! — выдохнула Фиона. — А ты?
— Что? И кончить тем, что жить в гостиной у Лэвинов, где люди сидят на твоей кровати и смотрят телевизор, когда ты пытаешься заснуть? Нет, благодарю покорно, это не для меня. Нужно быть сумасшедшей, чтобы сделать это.
— Может, наша Орла и есть сумасшедшая!
— Может быть. Хотя я ничего не имею против того, чтобы поцеловаться с Микки Лэвином, — задумчиво проговорила Маив. — Он душка.
— Что такое «душка»? — поинтересовалась Фиона, которая тоже не возражала бы против того, чтобы поцеловать Микки Лэвина.
— Тот, кто выглядит потрясающе. Монтгомери Клифт — душка, и Фрэнк Синатра тоже.
— Нейл Грини выглядит лучше их обоих, — заявила Фиона. Поцеловать Нейла ей хотелось даже сильнее, чем Микки Лэвина.
После полудня в родильный дом пожаловали мистер и миссис Лэвин, нагруженные фруктами и цветами, в сопровождении четырех своих детей. Время посещений уже заканчивалось. Чтобы медсестра не пожаловалась, что у кровати собралось слишком много посетителей, Элис ушла, пообещав вернуться вечером.
Моросивший с утра дождь сменился ливнем, и она пожалела, что не взяла с собой зонтика. Она стояла под дождем и размышляла, пойти ли ей домой или вернуться в салон. Ни та, ни другая перспектива ее не вдохновляла. После разговора с Орлой нервы у нее были напряжены. Ее беспокоило, что дочь откажется внять голосу разума и Микки бросит ее. В конце концов, есть предел любому терпению. Пока что Микки вел себя достойно. Но ведь он не святой.
Если бы только Элис могла поговорить с кем-нибудь — с отцом или с Берни, но они оба были на работе.
Она могла бы поговорить с Джоном. Он может и не согласиться с ней, но ведь это в такой же степени была и его проблема. Во всяком случае, Джон имел право узнать, что стал дедушкой, несмотря на то, как он повел себя с Орлой. И она не будет ждать до позднего вечера. Она сделает это прямо сейчас — пойдет к нему в мастерскую. Заранее ни в чем нельзя быть уверенным, но отношение Джона может измениться, если удастся уговорить его посмотреть на Лулу, — малышка, без сомнения, была одним из самых красивых младенцев, которые когда-либо рождались на свет. Какая жалость, что бедняжке досталось такое дурацкое имя!
Элис имела туманное представление о том, где находилась мастерская: где-то в Сифорте, неподалеку от полей для игры в гольф. В голове всплыло название улицы — Бентон-стрит. Почему-то Джон не хотел, чтобы они приходили к нему на работу. Она села в трамвай на конечной остановке на Примроуз-роуд, прошла под железнодорожным мостом и очутилась в Сифорте.
Первые трое прохожих, которых она остановила, ничего не слышали ни о Бентон-стрит, ни о компании под названием «К.Р.О.В.А.Т.И.». Четвертой была женщина, она вспомнила, что Бентон-стрит где-то неподалеку от полей для игры в гольф.
— Да, так оно и есть, — обрадовалась Элис.
Указания были запутанными. Повернуть направо, потом налево, затем у большого пивного бара, названия которого женщина не помнила, снова повернуть направо. Пройти полмили по Сэнди-роуд, повернуть налево у лавки зеленщика, затем второй, а может, третий поворот направо — и будет Бентон-стрит.
Элис весьма неуютно чувствовала себя, разбираясь под дождем в хитросплетениях улиц и поворотов. Она уже подумывала о том, чтобы отказаться от своей затеи, но решила, что надо довести дело до конца.
Когда Элис свернула наконец на Бентон-стрит, она промокла до нитки и надеялась, что у Джона найдется полотенце, чтобы она могла вытереться насухо. Деревянная табличка с надписью «К.Р.О.В.А.Т.И.» была прикреплена над высокими железными воротами, сразу же за углом на улице под названием Крозиер-террас — в тупичке, где теснилось не больше десятка крошечных домишек.
У нее упало сердце, когда она попробовала открыть ворота и обнаружила, что они заперты. Джон ведь не стал бы закрываться изнутри! На верхнем этаже двухэтажного дома за воротами горел свет. Контора, вероятно, находилась именно там. Элис принялась дергать за створки ворот в надежде привлечь внимание мужа, но все было напрасно.
Разочарованная, она повернулась, чтобы уйти. И это после того, как она проделала такой путь! Ей стало интересно, где бы Джон мог быть. Может, он отправился на лесопилку за досками? Элис нахмурилась. Если так, то что тогда делает там красивый зеленый фургон, припаркованный внутри, за воротами? Он принадлежит Джону? Фургон выглядел совсем новым, но Джон никогда не упоминал о том, что обзавелся фургоном. Она заметила провод, протянувшийся через улицу и исчезавший на крыше здания конторы. Он никогда не говорил и о том, что у него есть телефон.
— Вы найдете его дома, дорогуша.
— Прошу прощения?
Из крошечного домика на Крозиер-террас вышла женщина в синтетическом плаще с капюшоном от дождя.
— Мистер Лэйси пошел домой проведать свою супругу. Я видела, как он прошел мимо моего окна минут десять назад.
— Этого не может быть! — Джон никогда не возвращался домой в середине дня. Во всяком случае, ему пришлось бы идти другой дорогой, вниз по Бентон-стрит, а не мимо окон этой женщины. Из Крозиер-террас просто не было другого выхода.
