— Молодец! — я хлопнула парня по спине.
— Не спорю, — засмеялся он.
Я, взяв с рюкзака Локки немного порошка (я была уверена что он у него был), взялась искать на кухне котел для воды, Крис тем временем разжигал костер. Найдя котел, я пошла к колодцу за домом. Набрав воды, я понюхала ее, вспомнив про озеро Роуд Хелла. Вода не пахла. Отругав себя за беспричинный страх я направилась к костру. Крис уже разжег его.
— Ну как, вода не пахнет? — ухмыльнулся он.
— Как ты?.. — я осеклась. — Очень смешно.
Когда вода нагрелась до достаточной температуры, я сняла с огня котел и замочила в нем свитер. Пока он отмачивался вместе с порошком, мы с Крисом просто смотрели на костер. Жалко было его загасить.
— Знаешь, — заговорил он через пять минут, — почему девушка из черной книги не восстановилась, после того как сгорела?
— А она могла восстановиться? — спросила я, решив поддержать внезапный разговор.
— Нет. Но разве не странно? Если мы потеряем конечность, у нас есть два выхода. Первый — это присоединить ее к туловищу, тогда они срастутся. Но чем старее тело, тем быстрее разложится конечность. Например, если умершему больше ста лет, его конечность, рука например, сгниет за минуту. Но если в течение нескольких секунд присоединить руку к телу так, как она должна быть, рука срастется. А второй — это если рука разложилась или была потеряна. В этом случае она сама восстановится — вырастет заново. Но на это потребуется больше времени, чем уходит на зарастание ран. Например, если отрубить запястье, то оно восстановиться в течение получаса; рука до локтя — за час, до предплечья — полтора часа. То же самое и с ногами.
— А если отрубить голову?
— Тут уже другое дело. Да, если быстро присоединить голову до тела — они срастутся. Но вот если этого не сделать, то распадется не голова, а тело.
— Почему? — Удивилась я.
— Потому что голова — это самая важная часть тела. Ведь в голове находится мозг. Вот представь себе здание. Голова — это фундамент, тело — здание. Если есть фундамент, можно и строить дом. Но если уже построили дом без фундамента, он войдет в землю при первом же ливне. Так и наше тело. Все начинается от головы. А конечности с головой связывает туловище. Даже если разрубить наше тело на несколько частей, мы все равно восстановимся от головы. Правда на полное восстановление тела уходит несколько дней.
— А если разрубить голову? Или вытащить мозги и перемолоть их в фарш? — завелась я с нездоровым интересом.
— Если быстро собрать все куски она склеится. А если разбросать мозги, то они восстановятся от самого большого кусочка. А после мозга череп, голова и так далее. Но не в этом дело. Смотри.
Он вытянул руку над костром и опустил ее в огонь. Через несколько секунд он показал мне руку, и я увидела, что она вся в ожогах.
— Ожог заживает немного медленнее обычных ран, — сказал он, не обращая внимания на руку. — Но если все тело вместе с головой сгорит, мы не восстановимся.
— Мы умрем?
— Нет. Мы бессмертны, — Крис посерьезнел. — Помнишь последнюю строчку книги?
Я кивнула.
— Вот. Мы просто обратимся в пыль. Без возможности двигаться, говорить, видеть. Пыль станет землей; из земли вырастет растение; растение съест животное; животного съест человек; человек умрет, разложится и превратится в пыль; пыль станет землей… Вечный круговорот без возможности умереть.
— Это ужасно, — прошептала я.
— Но знаешь, даже если ты вдруг потеряешь тело и восстановишься от головы, твой посмертный шрам все равно останется.
— Посмертный шрам?
— Да. Это знак, напоминание о том, что ты уже мертв. У меня он на груди. — Крис дотронулся рукой до груди.
— А, этот… — я вспомнила о маленьком порезе возле пупка. — Он у меня немного меньше.
— Ну, он может увеличиваться.
— Как? — я испугалась.
— В зависимости от того, сколько раз ты будешь терять тело. Когда твоя голова будет разделена со шрамом, при восстановлении он увеличится на пару миллиметров. И так каждый раз.
Я вздрогнула.
— А ты уже когда-то, ну… был разделен?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет, — Крис засмеялся. — Но знаешь, спроси как-то Мелори о ее смерти. Уверен, она с удовольствием об этом расскажет.
— С удовольствием? — переспросила я, вспомнив, что моя смерть меня не очень радует.
— Ага, она очень этим гордится. Уверен тебе будет интересно, особенно узнав, сколько ей по-настоящему лет.
Меня это заинтересовало, и я поставила себе на заметку расспросить Мелори обо всем, как только мы приедем.
— Ладно, — он встал. — Посмотрим, что там со свитером.
Из-за того, что мы замочили свитер сразу после того, как запачкали, пятно немного отошло. Я потерла пятно руками, пока оно окончательно не исчезло, и вывесила свитер на ветке дерева, сушится.
Через два часа пришли остальные. Ирен, завидев меня, сразу же взбесилась, но, увидев наш с Крисом труд, успокоилась.
Вечер прошел спокойно. Все делились впечатлениями о горячих источниках. Я немного позавидовала им, и решила, что в конце поездки обязательно выберу часок и схожу попариться и отдохнуть.
* * *
На следующее утро меня грызло плохое предчувствие.
Погода ухудшилась. На сером небе появились дождевые облака. Из-за этого у всех было паршивое настроение. Мы сидели на медвежьих шкурах вокруг разожженного камина и молча ели консервы. Сейчас от назойливых разговоров всех спасало правило: «когда я ем — я глух и нем».
Когда консервы были опустошены, мы сидели в тишине и смотрели на огонь. Неловкость нарастала.
— А-а-а… Больше не могу, — взвыл Марк и плюхнулся на землю. — Скучно, тоскливо, уныло…
— Это из-за погоды, — сказала Ирен. — Холодно и дождь собирается.
— Может, поиграем в карты? — смущенно спросила Трейси.
— Ну уж нет, — Милли завалилась рядом с Марком. — мне их и в автобусе хватило.
Опять повисла тишина.
— Знаю! — вдруг воскликнул Томми. — Как же я мог забыть!
Он быстро встал и побежал на второй этаж.
— О, у кролика появилась идея, — улыбнулась Милли.
— Почему кролик? — переспросила я.
— Да он такой пугливый. И дрожит вечно, — она засмеялась. — Надеюсь, он не притащит шахматы.
Томми вернулся через минуту. В его руках был небольшой пакет. Он перевернул его и высыпал все содержимое на пол.
— Твистер! — визгнула Ирен, увидев, как из пакета вывалился кусок большой белой ткани с разноцветными кружочками.
— Ага, — Томми улыбнулся. — Мне его брат дал. Говорил, что когда будет время, чтоб мы сыграли.
Мы все переглянулись. Милли хлопнула в ладоши и ухмыльнулась.
— Ну что ж, повеселимся!
Так как нас слишком много, мы разделились на две команды. Устроили турнир между парнями и девушками. Каждая команда должна в конце представить своих победителей, которые в итоге устроят сражение между собой.
Сначала играли парни. Первым вылетел Томми, так как он был слишком хилым и не удержал равновесия. Через пять минут вылетел Марк. Он недотянул правой рукой к красному кружку, в итоге упал. Остались Локки и Крис. Теперь это была не просто игра, а сражение за звание лучшего.
— Неплохо, неплохо, — ухмыльнулся Локки на пятнадцатой минуте их сражения.
— Признал свое поражение?
Они оба были связаны чуть ли не узелком.
— И не надейся.
— Так, — воскликнула Ирен. — Крис, левая нога на зеленое.
Я обрадовалась, что Ирен приняла Криса и теперь называет его по имени.
Крис поднял ногу с желтого кружка и аккуратно пересунул ее на зеленый. Теперь ему пришлось стать мостиком.
Мы по очереди крутили стрелку.
— Локки, — сказала я, — левая рука на красное.
Парень чертыхнулся и поставил руку перед собой. У него было невыгодное положение. Ноги перекрестились, правая рука была справа, а левая впереди. На секунду он чуть не потерял равновесие, но быстро собрался.
— Дальше, — сказала Милли, — Сернари, левая рука на желтое.
Крис нахмурился. Единственный желтый кружок, на который можно было поставить руку, находился прямо под его лопатками. Он стоял мостиком, так что дотянутся, было просто невозможно.
