Но именно коммунистам мы обязаны сегодняшним днем. Ведь если бы тогда, в 1996 году, Геннадий Андреевич Зюганов сказал: а я не верю результатам выборов, я не верю Борису Николаевичу Ельцину, — то у нас была бы оранжевая революция с таким кровавым оттенком, что вряд ли кому-то это могло понравиться. Коммунисты по большому счету отказались от уличной борьбы. Именно в этот момент они поняли, что гораздо выгоднее и точнее быть оппозиционной партией, чем партией, которая хоть за что-то отвечает. Выгоднее не голосовать, не думая о том, что будет, если в стране не примут бюджет. Что произойдет, если хоть раз пойти на поводу у коммунистически голосующих депутатов? Опять Советский Союз? Невозможно... Эта модель провалилась — для одних к сожалению, для других к счастью, но она провалилась.
Но левый фланг, фланг социалистический, фланг, где хочется, чтобы о человеке заботились, конечно, попрежнему привлекает политиков. И вот эту нишу, которую не смогли целиком заполнить собой коммунисты, занимают разнообразные отпочковывающиеся от них партии, которым тут же радостно предлагают денег и говорят: молодцы, заберите как можно больше голосов у коммунистов, и вы получите денег. Только чтобы не было больше коммунистов. Это страшно, если придут коммунисты.
Да, это страшно, если придут коммунисты. Но коммунисты не хотят приходить. Поэтому и страх этот детский — голосуй или проиграешь. Геннадий Андреевич прекрасно понимает ту роль, которая ему уготована в современной политической системе. Он готов быть второй партией, оппозиционной партией. Но надолго ли? Коммунисты часто говорят, что у них ячейки по всей стране. Это правда. Они многое унаследовали от КПСС. Но потеряли главное — идеологию. В поиске идеологии находятся и все остальные, называющие себя левыми. Посмотрите на когда-то замечательный по хитрости и политтехнологической продуманности проект «Родина». Посмотрите на Партию пенсионеров, которая, конечно, борется за левый фланг. Появляются какие-то разнообразные партии со странными названиями, которые уже и не вспомнишь. Многие из них звучат как тост: «Партия Жизни». Один за другим эти проекты сворачиваются, потому что лидеры оказываются несговорчивыми и никак не могут прийти к консенсусу друг с другом.
И что происходит дальше? Надо же куда-то девать «Родину», надо сливать ее с другими партиями, надо создавать некую оппозицию для оппозиции. То есть надо создавать иной центр притяжения, куда люди, верящие в левые идеалы, могли бы перейти. И тут появляется партия, которую Геннадий Андреевич Зюганов очень мудро окрестил «партией небритого социализма». Что интересно, появление партии господина Миронова, которая теперь называется «Справедливой Россией», несет в себе две основных идеологических доктрины. Первая — забота о людях и то, что очень несправедливо мы живем. И вторая, очень важная, — постоянный намек на то, что все, что делает господин Миронов, делается с одобрения Президента Российской Федерации. То есть используется два базовых посыла. Первый — нас любит Президент, — без чего в России сложно заниматься политикой. И второй — мы любим народ.
Кто услышал этот призыв? Многие. Многие из бывших коммунистов. В частности, те, которые уже давно, перекрасившись, занимаются политикой на региональном уровне. И вот, как только у ряда мэров возникают проблемы с губернаторами, мэры пытаются вступить в «Справедливую Россию». Точнее, пытались. Потому что Путин вдруг сказал: нет, подождите, я не с вами, я с другой партией. И попытки взять в партию двоюродного брата Путина, что было предпринято в самарском отделении, и попытки вести переговоры с членами семьи Путина, и намеки, что вот сейчас что-то случится, и нахождение в партии некогда близких друзей Путина, ставших теперь сенаторами, — все это не сработало. И встал вопрос: а идеологически-то что вас всех объединяет? Идеологически, а не политтехнологически? Понятно, что можно взять блестящего организатора господина Бабакова с замечательными финансовыми ресурсами, которые он заработал. При том, если посмотреть, то, конечно, Александр Бабаков является классическим воплощением советской мечты. Родился в Кишиневе. Родители простые инженеры. Играл в настольный теннис. Стал мастером спорта. Приехал учиться в Москву. Замечательно выучился на экономическом факультете. Остался работать в университете. Стал очень богат. Все здорово. Но чего-то не хватает. Не хватает такого рода организаторов, хочется чего-то еще.
Вот, например, Сергей Михайлович Миронов, уважаемый человек, замечательный геолог, вовремя оказавшийся на работе в Питере. Далее — Совет Федерации, потом партия «Справедливая Россия». И опять чего-то не хватает. А не хватает идеологии. Не хватает возможности объединить под знаменами справедливости людей, которые хотя бы понимают эти слова одинаково. Такого понимания нет, но есть деньги — из разных источников. И вот уже разнообразные структуры, в том числе и криминальные, которые были отброшены партией власти, но которым необходимо соблюдать свои собственные маленькие интересы, начинают на региональном уровне приходить и говорить: хочешь стать мэром? Вступив «Справедливую Россию». В коммунистов теперь вкладываться неинтересно, они к власти не придут. Но если есть еще одна маленькая партия власти, которая может заходить в Кремль, то кое-кто готов решать свои проблемы через нее.
И вот региональные олигархи моментально перекрашиваются, вот они уже бегут и предлагают любые деньги на избирательные кампании мэрам отдельных городов. И вдруг вся эта конструкция рушится. Путин сказал: нет, ребята, я не с вами. Вы, конечно, хорошие, но я не с вами. И начался глубочайший конфликт на левом фланге. Потому что если вначале казалось, что «Справедливая Россия» оттянет голоса избирателей от КПРФ, то выяснилось, что в конечном итоге она оттянет голоса от «Единой России». Решение Путина возглавить федеральные списки «Единой России» привело к тому, что КПРФ свои позиции не потеряла, а Миронов оказался у разбитого корыта. И можно сказать, что мы сейчас объявляем путинский призыв. Но куда? Взять из «Справедливой России» тех, кто хочет на самом деле быть с Путиным, и перевести всех вместе в «Единую Россию»? Невозможно.
Конечно, на левом фланге всегда есть поляна для такого национал-социалистического движения — то есть когда одновременно говорится о величии русского народа и вспоминаются социалистические идеалы. И здесь есть разнообразные партии, которые пытаются преуспеть. Но шансов у них нет. Каждый раз, когда они появляются, возникает ощущение, что они откуда-то нашли деньги и их надо срочно отрабатывать. При этом ряд этих партий возглавляют умные, талантливые, сильные личности, которых в политике, кстати, все меньше и меньше. Это уходящие натуры. Смотришь на господина Бабурина — заслушаться можно, так хорошо говорит. Ну а дальше-то что? Хорошо говорит — и опять неудача, опять надо переходить куда-то. Вот он был в «Родине», в «Справедливую Россию» не вошел. Сейчас вроде своя партия, вроде чуть-чуть левая, а так, в общем, и не поймешь. И шансы какие-то есть, что семипроцентный барьер преодолеют. Хотя — сложно говорить о шансах. Время покажет. Осталось не так много. Но понять, чем все эти левые партии отличаются одна от другой, можно, только присмотревшись к источникам финансирования.
Нет, я даже не допускаю мысли, что эти партии могут торговать местами в избирательных списках, конечно нет. Но я допускаю мысль, что, вполне вероятно, ряд кандидатов, желающих поддержать идеологически близкую партию, от которой они хотят избираться, готовы пожертвовать достаточно денежных средств на нужды партии. И если приглядеться к спискам даже очень левых партий, то легко заметить фамилии и нарисовать финансово-промышленные группировки, делегировавшие своих полномочных представителей в эти органы власти. Смотришь и радуешься. Впрочем, какие это органы власти? Нет, для левых, особенно для КПРФ, прохождение в Думу — это не пропуск во власть. Им власть не нужна. Им нужны возможности, которые дает депутатский мандат.
Не может Россия не быть левой страной. По определению. Потому что у нас много стариков, у нас, к счастью, рождаются дети. Поэтому, конечно, социально ориентированные программы должны быть. И нельзя все время критиковать, потому что если критика в конечном итоге не приводит к изменению жизни в стране, то она воспринимается как пустая болтовня. Тем более когда это исходит не от журналистов, не от досужих кумушек, сидящих у подъезда, а от людей, которым доверяют миллионы избирателей и которые не могут договориться с властью, чтобы требования избирателей были услышаны. Зачем тогда эти люди нужны?
Левая партия в России всегда будет существовать. Но только кто-нибудь может мне объяснить, чем идеологически КПРФ отличается от «Справедливой России»? Почему Партия пенсионеров так мало занимается пенсионерами, зато так много — защитой граждан очень сомнительной репутации, которые этой партией зачастую руководят? Почему, когда открываешь партийные документы и начинаешь читать, то надо смотреть на обложку, чтобы понять, о какой партии идет речь? Что, все они левые? Какие же это левые! Даже «яблочники», и те считают себя в чем-то левыми. Как в песне поется: «Левая, правая где сторона?» В нашей политике «левизна» и «правизна» определяются тем, был ты когда-нибудь членом коммунистической партии или нет. Так вот: практически все современные деятели, хоть что-нибудь значащие, в том или ином виде были либо коммунистами, либо комсомольцами, что бы они себе ни придумывали сейчас. Но в основе их ментальности лежит именно та модель, которую заложили уроки истории партии.
