При этом еще, конечно, правозащитников всевозможного толка дико раздражает, когда Путин спокойно говорит: «Ребята, я все понимаю, но деньги - то вы откуда берете? Деньги чьи? » И опять все разговоры о чистоте помыслов моментально куда-то деваются. Всем становится бесконечно грустно. И спорить тяжело — действительно, деньги, надо же, неловко как-то получилось. И конечно, для большинства правозащитников это была гигантская проблема. Потому что деньги действительно были взяты из западных фондов, и действительно на эти деньги содержатся государственные структуры. Для людей, которые понимают правила работы, нет ничего страшного. Но для воспитанных, скажем так, в системе координат КГБ это однозначно неприятно. И в этом одна из проблем Путина — он зачастую не переключает свое сознание. Яркий пример — однажды мы с ним говорили о Западе и возможности оказать влияние. Вообще Путин очень любит рассказывать о Западе, обсуждать Запад, для него международная политика важна, интересна, он от этого получает удовольствие. Я говорю: «Ну, как — это же очевидно: подкуп, шантаж, убийства». Такая классика разведшколы. Путин на меня посмотрел с пониманием и сказал: «Хотелось бы, но, боюсь, нельзя». Вот это желание взять простые ответы из своего прошлого, конечно, присутствует, но Путин его подавляет. Он ни в коем случае не дает ему развиваться. Поэтому, когда звучит фраза, что Путин заказал убийство Литвиненко, это, конечно, феноменальная глупость.
Следующим врагом Путина является так называемая несистемная оппозиция. О ней мы уже говорили, но — повторим.
Насколько они серьезные враги? В достаточной мере. Сами по себе они, может, еще и не власть, но как минимум представляют собой определенный срез общества, когда-то ориентированный на Запад и представляющий, как казалось, либеральные ценности. При этом все обвинения, которые они предъявляют Путину, оказываются несостоятельными. Они не могут найти реально болезненные темы, в которые можно было бы вцепиться и критиковать. Так вот, несистемщики — для Путина страшные враги, потому что он настоящий. Для них он страшен тем, что он чувствует людей, а они нет. Наверное, Путин, еще раз повторю эту мысль, настолько популярен потому, что в нем заключены как все достоинства нашего народа, так и все недостатки. Он во многом такой же раздолбай, как народ. Он так же любит своих друзей, как народ. Он так же относится к родителям. Ему так же иногда хочется повеселиться, ему хочется чем-то гордиться. И все силы и слабости народа абсолютно отражены в характере Путина. Он — плоть от плоти, кровь от крови национального характера. Даже фамилия, которая дает роскошные возможности — от РасПутин до БесПутин. Не случайно и название водки — «Путинка».
Отсюда и пошел момент личной ненависти к Президенту, личной обиды. Выяснилось, что Путин как человек намного чище и порядочнее, чем те, которые кричат, морализаторствуют и призывают слушаться. Выяснилось, что он не брал по непонятно каким кредитным схемам деньги на аренду квартиры, как Светлана Сорокина, и не получал экономически необоснованную зарплату, как Евгений Киселев. Очень много было и остается к демократам вопросов, поэтому они любой ценой пытались измазать Путина. Но крайне скромное личное поведение Президента не оставляет им шанса хоть что-нибудь к нему прилепить. Крики о том, что, мол, Абрамович покупает яхту для Путина и что у Путина есть что-то там и что-то здесь, не подтверждаются — потому что всегда видно, где находится Путин, и там нет никаких личных яхт! А тот факт, что его друзьям принадлежат гигантские бизнесы, никогда не отражался ни на самом Путине, ни на его образе жизни, зато такие же моменты всегда влияли на существование демократов. Они всегда жили лучше, чем народ. Они всегда были богаче, сытее, жирнее. Они постоянно выглядели вернувшимися из загранкомандировок, где их удостоили очередной награды. Они поучали людей, никогда не бывая с ними по одну сторону баррикад, всегда чуточку в отдалении.
Путин же, к их ужасу, пришел изнутри, причем с лозунгом гораздо более демократичным, чем у них. Они вдруг оказались вытеснены с поляны, и Путин сам реализовал все их мечты и устремления. Ведь программа, которую продвигает та же «Единая Россия», — это абсолютно правая по своей идеологии программа. Но страшнее всего для демократов то, что они понимают, насколько популярен он и насколько неинтересны они. У демократов произошла человеческая трагедия, связанная с резким падением их уровня жизни, так как более уже невозможно получать деньги. А понимание того, что никого, кроме себя, винить в этом не приходится, только усугубляет положение. При этом Путин еще и восстановил законность, о чем всегда мечтали демократы, но сделал это жестами, для демократов неприемлемыми — не признавая в них равных себе партнеров.
Несистемной оппозиции тяжело бороться с Путиным, им гораздо проще бороться с Ельциным и «семьей». У Путина есть, очевидно, слабые места — его отношение к Абрамовичу и существование Абрамовича, его отношение к Зурабову и существование при этом Зурабова, его отношение к беспределу силовиков, к беспредельной собственности, к засилью демократов, к засилью чиновников. Это все очевидно, это все понятно, и все это есть. Но вместе с тем Путин хорошо понимает, что сабелькой тяжело махать. Потому что взмахнуть-то можно, а вот потом посмотришь, отмахнувшись, что получилось, и не факт, что не станет хуже. Все проблемы Путина — в понимании того, что надо сделать так, чтобы ни в коем случае не стало хуже. И здесь опять встает проблема с командой, потому что не все вокруг него Грефы.
Ну и, конечно, одна из главных причин ненависти демократов к Путину состоит в том, что Путин с ними даже не воюет. Со стороны Путина по отношению к ним нет репрессий. Самое страшное, что может сделать Путин, он уже сделал — дал возможность Чубайсу использовать ресурсы и возможности РАО ЕЭС для того, чтобы Союз Правых Сил попытался выиграть выборы. СПС выборы проиграл, несмотря на то что административный ресурс был направлен на помощь ему.
И весь ужас в том, что ты можешь прийти на радио, на телевидение, и тебя покажут! Без проблем! А потому репрессии начинают придумывать. Яркий пример: ко мне на передачу собрался прийти господин Злобин, работающий в Вашингтоне в журнале «Демократизация». Он решил вызвать господина Жириновского на дуэль, чтобы обсудить тему международной политики, и они схлестнулись в жесткой баталии. Но перед этим господин Злобин подошел ко мне и сказал:
— Володь, учти, — меня все отговаривают от того, чтобы я пришел.
Я говорю:
— Кто — все?
— Ну, все: «Эхо Москвы», весь «Комитет-2008».
— А почему? — спрашиваю.
— Они считают, что эта передача предназначена для того, чтобы меня размазали, и ты там будешь выполнять установку, которую тебе дал Сурков, так как он мне мстит за статью, опубликованную в «Новой газете»!
— Ой, как интересно! — удивляюсь я.
Он говорит:
— Я хочу тебя спросить: первое — правда ли, что передача идет в прямом эфире?
— Да, правда.
— Второй вопрос: кого мне можно пригласить в качестве секунданта?
— Кого хочешь, того и приглашай! Как я могу решать, кого ты пригласишь себе в секунданты?
— И что, можно и Сатарова?
— Можно.
— И Хакамаду можно?
— Можно.
— И Рыжкова молодого можно?!
— Ну, с молодым Рыжковым есть небольшая проблема, не относящаяся к Кремлю, — у него есть деловые пересечения с «Газпромом». А так как мы работаем в «Газпроме», то я знаю, что к этому будут относиться не очень хорошо, но, если ты хочешь молодого Рыжкова, пожалуйста, пусть будет молодой Рыжков.
Он мне звонит вечером и говорит:
— Они мне сказали, что это все вранье, что они запрещены Кремлем, что это провокация с целью их дискредитировать. Сатаров кричал, что он тебя ненавидит, что его обманут и он не придет!
В конечном итоге моим редакторам пришлось ему помочь, и господину Злобину ассистировали Борис Надеждин — один из руководителей Союза Правых Сил, и упомянутый уже выше господин Бялко, который умудрился на этой передаче задать такой вопрос Жириновскому, после которого, мягко говоря, стало ясно неравнодушие господина Бялко к национальности господина Жириновского. Что для Союза Правых Сил более чем удивительно. В ужасе от этого вопроса был Злобин, в ужасе был приведший Бялко Надеждин, в ужасе был и сам Жириновский. Простите великодушно, но раньше вопросы о том, «почему вы всегда ругали Израиль, который платит вам зарплату, мы же знаем, чьи интересы вы защищаете и кто вы по национальности, Жириновский!», никогда не могли исходить из уст демократа.
После передачи Злобин, в шоке от произошедшего, сказал мне: «Ну и что мне теперь делать? Я убедился, что передача в прямом эфире и можно было пригласить любого. Как мне быть? Получается, что я сам виноват в том, что проиграл, потому что ты мне, объективно говоря, помогал». Я говорю: «Ну, тебе же в Америке нужно с людьми общаться — говори, что программа шла в записи и всех запретили».
