— Это что?
— Ну вот, смотри…
— Нет-нет, я в этом ничего не понимаю!
— А ничего и не нужно понимать! Взгляни на этого старика… Какое почтение он внушает… А этот молодой красавец, видишь, какой гордец? Как он в себе уверен? Кстати, похож на тебя… Ну надо же… То же высокомерие, те же раздутые ноздри…
— Да ну? Ты находишь его красивым?
— Вообще-то рожа у него та еще…
— Его шляпа портит…
— Ну да, конечно… Ты прав, — улыбнулась она. — Все дело в шляпе… — А этот вот череп вообще потрясный! Он как будто издевается над нами, бросает вызов: «Эй… Глядите, ребята… Вот что вас ждет…»
— Покажи.
— Вот. Но мне больше всего нравятся его портреты, а легкость, с которой он их писал, просто убивает. В путешествии картины служили Дюреру разменной монетой: твое умение против моего, твой портрет в обмен на обед, на четки, на безделушку для жены, на плащ из заячьих шкурок… Мне бы понравилось жить в те времена… Я считаю натуральный обмен гениальной экономической системой…
— Ну так все-таки, чем закончилась эта история? Он вернул назад свои деньги?
— Да, но какой ценой… Толстуха Маргарита относится к нему с высокомерной спесью, эта идиотка даже отвергнет портрет отца, который он написал специально для нее… Кстати, Альбрехт мгновенно обменял его на простыню! Кроме того, он вернулся домой совсем больным — подцепил какую-то дрянь на морском берегу, когда смотрел на кита, — кажется, болотную лихорадку… Эй, смотри, машина освободилась…
Он со вздохом поднялся.
— Отвернись, не хочу, чтобы ты видела мое исподнее…
— А мне смотреть не обязательно — у меня богатое воображение… Думаю, Филибер носит полосатые трусы, а вот ты — я уверена! — предпочитаешь коротенькие боксерские шортики от Нот, такие обтягивающие, с надписями на поясе…
— Сильна ты, что и говорить… Ладно, глаза-то все-таки опусти…
Он засуетился, засыпал порошок и облокотился на машину.
— А знаешь, не такая уж ты и крутая… Иначе не была бы уборщицей, а брала бы пример с этого мужика… Работала бы…
Молчание…
— Ты прав… Я сильна только в трусах…
— Ну уже неплохо, так ведь? Может, это твое призвание… Кстати, ты свободна 31-го?
— Хочешь пригласить на вечеринку?
— Нет, хочу предложить работу.
16
— Почему нет?
— Потому что я ничего не умею!
— Да погоди, никто не собирается заставлять тебя готовить! Просто поможешь с подготовкой…
— Что такое подготовка?
— Все, с чем разбираются заранее, чтобы сэкономить время в разгар готовки…
— И что мне придется делать?
— Лущить каштаны, чистить лисички, снимать кожуру с виноградин и вынимать из них косточки, мыть салат… Одним словом, массу скучных вещей…
— Не уверена, что справлюсь даже с этим…
— Я тебе все покажу, все растолкую…
— У тебя не будет времени…
— Верно. Вот я и введу тебя в курс дела загодя. Завтра принесу «материалы» домой и проинструктирую тебя во время перерыва…
— …
— Соглашайся… Тебе будет полезно пообщаться с народом… А то живешь среди покойников, беседуешь с парнями, которые даже ответить тебе не могут… Все время одна… Потому и спотыкаешься на ровном месте…
— А я спотыкаюсь?
— Нет.
— Слушай, ну окажи мне личную услугу… Я пообещал шефу, что найду кого-нибудь нам в помощь, но никого не нашел… Я в полном дерьме, понимаешь?
— …
— Ну же… Последнее усилие… Потом я навсегда скроюсь с твоих глаз…
— Я приглашена на вечеринку…
— Когда ты должна там быть?
— Не знаю, скажем, к десяти…
— Никаких проблем. Будешь. Я оплачу тебе такси…
— Хорошо…
— Спасибо. Отвернись-ка еще раз, мое белье высохло.
— Мне в любом случае пора… Я уже опаздываю…
— О’кей, до завтра…
— Ты сегодня ночуешь?
— Нет.
— Разочарована?
— Господи, как же с тобой тяжело, парень!
— Эй, я ради тебя стараюсь! А то ведь с трусами ты могла и промахнуться, знаешь ли…
— Если бы ты только знал, с какой высокой башни мне плевать на твои трусы!
— Тем хуже для тебя…
17
— Ну что, начнем?
— Я тебя слушаю. Что это?
— Где?
— В чемоданчике?
— А, это… Мой ящик с ножами. Ножи для меня все равно что кисти для художника… Без них я ничто, — вздохнул он. — Теперь понимаешь, от чего зависит моя жизнь? От старого ящика, который к тому же плохо закрывается…
— Давно он у тебя?
— У-у-у… С самого детства… Бабуля мне его подарила, когда я поступал в училище.
— Можно посмотреть?
— Валяй.
— Расскажи мне…
— Что рассказать?
— Для чего они предназначены… Я обожаю учиться…
— Ладно… Большой называют кухонным, или ножом шеф-повара, он универсальный, квадратный — для костей и для сухожилий, а еще им отбивают мясо, самый маленький нож называют буфетным, такой есть на любой кухне… Кстати, возьми его, он тебе понадобится… Длинным чистят и тонко режут овощи, а вот тем — маленьким — срезают жилы и жир с мяса. Вот этим, с негнущимся лезвием, отделяют кости, а самым тонким — рыбное филе от костей. Последним режут ветчину…
— А этот для заточки остальных…
— Йес.
— А этот?
— Да так, ерунда… Для всяких украшательств, но я им давно не пользуюсь…
— Что им делают?
— Разные чудеса… Покажу в другой раз… Так ты готова?
— Да.
— Смотри внимательно, ладно? Предупреждаю сразу, каштаны — жуткое занудство… Эти уже ошпарили кипятком, их легче чистить… Так всегда делают… Помни, главное — не повредить ядра… Маленькие жилки должны быть хорошо видны… Под скорлупой находится бархатистая шкурка, ее нужно снимать как можно деликатнее…
— Но это займет уйму времени!
— Ха! По этой самой причине ты нам и нужна…
Он был терпелив. Объяснил ей, как следует протирать лисички влажной тряпкой и как счистить землю, не повредив ножку.
Она забавлялась. У нее была легкая рука. Ее бесила собственная медлительность, но процесс доставлял удовольствие. Она мгновенно научилась вынимать кончиком лезвия косточки из виноградинок.
— Так, со всем остальным разберемся завтра… С салатом и прочей ерундой проблем не будет…
— Твой шеф сразу поймет, что я ни на что не гожусь…
— Это уж точно! Вот только выбора у него не будет… Какой у тебя размер?
— Не знаю.
— Ладно, найду тебе штаны и куртку…
— А размер ноги?
— 40-й.
— Кроссовки есть?
— Да.
— Не лучший вариант, но сойдет…
Пока он наводил порядок на кухне, она скрутила себе сигарету.
— Где она будет, твоя вечеринка?
— В Бобиньи… У одной девушки… Мы вместе работаем…
— Сможешь начать завтра в девять утра?
— Конечно.
— Предупреждаю: будет всего один короткий перерыв… Максимум час. В полдень мы не откроемся, но вечером будет человек шестьдесят гостей, если не больше. С правом индивидуального заказа для каждого… Это что-то с чем-то… По двести двадцать евро на рыло… Я постараюсь отпустить тебя как можно раньше, но при любом раскладе освободишься ты не раньше восьми…
— А ты?
— Я… Предпочитаю не задумываться… Ужин в Новый год — это всегда сущая каторга… Но платят за нее хорошо — что да, то да… Тебе, кстати, тоже перепадет тыщонка…[34]
— Да ладно, как получится…
— А вот и не ладно! Сама поймешь завтра вечером…
18
— Ну, пора… Кофе выпьем там.
— Да я же потону в этих штанах!
— Не страшно.
Через Марсово поле они почти бежали.
Камиллу поразили оживление и деловая атмосфера на кухне.
Ее мгновенно кинуло в жар…
— Вот, шеф. Маленький свежеиспеченный помощник.
Шеф что-то буркнул в ответ и отослал их, махнув рукой. Франк познакомил ее с высоким заспанным парнем:
— Вот, это Себастьян. Он буфетчик. На сегодняшний вечер Себастьян твой царь, бог и полководец, идет?
— Очень рада.
— Мммм…
— Но дело ты будешь иметь не с ним, а с его помощником… Как зовут парня? — спросил он у Себастьяна.
— Марк.
— Он здесь?
— В холодильных камерах…
— Ладно, доверяю ее тебе…
— Что она умеет?
— Ничего. Но она справится, сам увидишь.
И Франк отправился переодеваться.
— Он объяснил насчет каштанов?
— Да.
— Тогда приступай… — Себастьян кивнул на огромную кучу каштанов на столе.
— Я могу сесть?
— Нет.
— Почему?
— На кухне вопросов не задают, а только отвечают: «Да, мсье» или «Да, шеф».
— Да, шеф.
Ну и придурок. Зачем только она согласилась на эту работу? Дело пошло бы гораздо быстрее, работай она сидя…
К счастью, кофеварка уже забулькала. Она поставила кружку на этажерку и принялась за работу.
