class="p1">Она взяла его за руку и повела через темную кухню в гостиную. Ее неуверенные шаги опровергали заявление о том, что с бедром все в порядке. Он собирался сказать ей об этом, но замолчал, войдя в гостиную. Именно отсюда исходило теплое сияние, которое Дюпри разглядел сквозь занавеску.
— Пришлось убрать мебель, мне нужно было место… — Нана вздохнула.
Все вещи в гостиной были придвинуты к стенам и окнам, на столе стояли перевернутые вверх ногами стулья. Десятки свечей перемежались цветами из бумаги и ткани. Выцветшие лица на старых фотографиях их предков смотрели на Дюпри, и казалось, что в мягком мерцании свечей их глаза будто бы наполнены жизнью. В глубине комнаты стоял небольшой алтарь, на котором сантос[11] чередовались с ликами смерти. Вокруг лежали монеты, вышедшие из обращения; они поблескивали в мерцании крошечных огоньков, крепившихся на шелковых гирляндах, обрамлявших изображения духов лоа[12].
— Важно то, что ты здесь; это что-то значит. — Ее лицо помрачнело. — Думаешь, ураган будет таким страшным, как говорят?
— Да.
— Настолько, чтобы ты решился выйти?
Дюпри глубоко вздохнул. Он ничего не сказал и только печально кивнул. Она подошла, чтобы быть ближе. Подняла правую руку, словно собираясь благословить, но вместо этого приложила два пальца над сердцем Дюпри. Рана горела под тканью рубашки, как будто он получил ее только что. Затем она взяла его руки и вложила в них кожаный мешочек. Сквозь кожу Дюпри ощутил внутри что-то вроде песка или земли. Он закрыл глаза, чувствуя одновременно облегчение и потрясение, и сунул его в карман. А когда снова открыл глаза, Нана безмятежно смотрела на него.
— Покончи с ним. И приведи домой моих девочек.
Он кивнул:
— Я сделаю все, что в моих силах, Нана.
— Поклянись. Даже если они мертвы. Приведи моих девочек домой.
Глаза Дюпри наполнились слезами.
— Клянусь, Нана. — Он отступил на шаг, пытаясь собраться с мыслями. — Но взамен ты должна пообещать мне, что покинешь город, как только закончишь. Транспорт по-прежнему выезжает. Я оплачу тебе гостиницу в Батон-Руже, в Далласе, где захочешь.
Она отрицательно покачала головой:
— Ты не можешь просить меня об этом; ты знаешь, я не могу уйти. Но тебе не нужно обо мне беспокоиться. В округе есть и другие люди, парочка семей с детьми и несколько стариков вроде меня. Помнишь моих соседей, Дэвисов?
Дюпри кивнул. Он помнил бойкую соседку Наны. Два мужа, пятеро детей.
— Они тоже не уехали; Селета давно овдовела, у нее был инсульт, и она уже три года лежит парализованная в постели. Ее младший сын Бобби, тот, что о ней заботится, славный мальчик. У него есть старая машина, которая далеко не уедет, но он пообещал вывезти нас отсюда, если все станет совсем плохо. Говорят, что городской совет откроет крытый стадион «Супердоум» и сделает там убежище.
— Ох, Нана… — Дюпри вздохнул. — Стадион?
— Это на крайний случай, и это действительно безопасное место. Покойный отец Бобби работал на строительстве «Супердоума»; Бобби говорит, что он выше уровня моря, к тому же у него железобетонный фундамент. Это настоящий бункер. — Она улыбнулась, кивнув в сторону алтаря. — К тому же ты знаешь, я всегда слушаюсь моих сантос.
Дюпри попытался изобразить улыбку, но она не коснулась его глаз. Он все еще беспокоился. Вернувшись к открытой кухонной двери, взял сумку, которую оставил у входа, и произнес, протягивая ее Нане.
— Я подумал, что тебе это пригодится.
Она закрыла дверь, достала сверток, положила на стол и ножом разрезала шпагат и ткань, в которую Мейр завернул его. Внимательно изучила содержимое свертка: приоткрыла шелковистые конверты, прочла замысловатые закорючки, которыми Мейр пометил пакетики, проверила при свете свечей баночки и жестянки. Затем повернулась к Дюпри:
— У меня только один вопрос. Чего бы тебе хотелось, mon cher: отогнать ураган или приманить?
Глава 15
Дуэль
Новый Орлеан, штат Луизиана
Джозеф Эндрюс-младший носил джинсы и толстовку с логотипом Тулейнского университета. Слишком длинная темная челка падала на голубые глаза и резко контрастировала с его бледной кожи. Джозеф ждал в кабинете ректора, сидя с книгой за столом для общих собраний. Но он не читал. Его плечи были опущены, взгляд обращен внутрь. Амайя наблюдала за ним из коридора, прислушиваясь к шепоту ректора.
— Он отличный парень и блестящий студент. Мы очень его поддерживаем, особенно с тех пор, как узнали о трагедии. Он никогда не покидает университетский кампус, живет в студенческом общежитии. В июле и августе оставался здесь, изучал дополнительно лингвистику и литературу. Когда пришел приказ об эвакуации, мы предоставили убежище в главном здании тем, кто захотел остаться. Я знал, что Джозеф будет одним из них.
— Вы думаете, оставаться здесь разумно?
— Главное здание уже выдержало несколько ураганов, — уверенно сказал ректор.
Амайя заметила изменения, которые произошли в поведении Джозефа Эндрюса-младшего, когда они вошли в кабинет. Он сразу выпрямил спину и напряг плечи, которые, несмотря на худобу, стали заметны под тканью толстовки. Подняв голову, молодой человек мрачно посмотрел на вошедших сквозь темные пряди волос, затем бегло взглянул на удостоверения, которые оба ему предъявили. Джонсон представился, хотя они договаривались избежать излишних формальностей. Агент решил, у Амайи больше шансов разговорить такого молодого парня, как Джозеф Эндрюс, чем у него самого.
— Добрый день, мистер Эндрюс. Мы агенты Джонсон и Саласар из ФБР. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. Могу я называть вас Джозефом?
— Ты не агент ФБР, — сказал парень, обращаясь к Амайе. — На твоем удостоверении написано «временное». Сколько тебе лет, двадцать два?
Джонсон сложил руки на груди и сделал шаг назад, уступая место своей спутнице. Он был прав. Несмотря на кажущуюся враждебность, парень явно предпочитал общество Амайи.
— Мне двадцать пять, и я действительно не агент, а заместитель инспектора полиции и временно сотрудничаю с ФБР. Зато он, — она кивнула на Джонсона, — настоящий агент. Мы из следственной группы и хотим поговорить о том, что случилось с твоей семьей.
Парень горько улыбнулся:
— О том, что случилось с моей семьей… С моей семьей ничего не случилось; случаются болезни, несчастные случаи, катастрофы… А моя семья была убита. Я повторяю это уже восемь месяцев. Почему ФБР заинтересовалось этим только сейчас?
Джонсон опустил глаза. Он не хотел лишний раз обнадеживать парня тем, что они раскроют дело, в котором, как казалось, все было очевидно.
— Мы всего лишь хотим прояснить некоторые моменты. Мы хотим знать, почему ты думаешь, что твою семью убил некто неизвестный.
— Я видел тело отца; у него на лице были следы от ударов, как будто он с кем-то дрался.
