class="p1">Джонсон посмотрел на Амайю с сомнением, и она сразу его поняла. Удары могла нанести жена во время самозащиты.
— И потом, я знал своего отца. И уверен, что он никогда не причинил бы нам вреда, — добавил парень.
Джонсон кивнул. Он уже слышал это объяснение.
Джозеф заметил его реакцию.
— Ты не понимаешь. Мои родители любили нас, любили друг друга, они были счастливы вместе. Мы радовались, когда видели, как они целуются или обнимаются. Мой отец был хорошим человеком и по-настоящему любил нас. Я не могу придумать ни единой причины, по которой он мог сделать подобное.
— Иногда переезд сам по себе изрядно дестабилизирует семью, а переезд из Калифорнии в Техас может повлечь за собой серьезные перемены, — предположила Амайя.
— Отец занимал в компании хорошую должность; мать по работе ездила по всей стране. Они ждали этого назначения несколько месяцев. А что касается перемен, в Калифорнии тоже не сплошные пляжи и серфинг. Сакраменто далеко от моря, а наш дом в Галвестоне стоял прямо на берегу. Переезд в Галвестон был отличным решением. У сестры появились новые друзья, мама была в восторге.
— Но не все члены семьи так хорошо приспособились. Похоже, у вашего младшего брата были проблемы. Соседи жаловались на него; один даже подал жалобу на то, что мальчик нанес ущерб его собственности.
— Ему было двенадцать, он был маленьким. Трудно менять школу, бросать друзей… У него случались приступы ярости, но это бывает у многих детей. Он вытоптал цветочную клумбу на соседском участке. Сосед даже не успел с нами познакомиться. Он подумал, что это хулиган, и позвонил в полицию, но родители извинились перед ним и заплатили за ущерб. Сосед проявил сочувствие и отозвал жалобу. На самом деле после этого инцидента они поддерживали прекрасные отношения. Это был тот самый сосед, который зашел посмотреть, как они пережили ураган, и… нашел их…
Амайя заметила, что парень не хочет называть вещи своими именами и не говорит, что все они были мертвы. Он говорил об убийстве, но избегал слова «мертвые».
— А в Сакраменто ты жил с родителями?
— Да.
— Странно, что они переехали, оставив тебя одного…
При этих словах ясные глаза Джозефа потемнели. Парень сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем ответить. Было ясно, что он злится.
— Они меня не бросили. За два месяца до переезда бабушка упала и сломала бедро. Ее прооперировали, и она шла на поправку, но когда пришло время переезжать, ей предстоял еще месяц реабилитации. Мы пытались договориться со страховщиком, но они отказались выплачивать страховку в случае смены города. Я еще не окончил курс, поэтому мы решили, что я останусь с ней в Сакраменто, пока она не закончит реабилитацию. А потом мы вместе отправимся в Галвестон.
— В Галвестоне вы собирались жить все в одном доме?
— Таков был план.
— И бабушка тоже? — спросила Амайя, бросив быстрый взгляд на Джонсона.
— Да, — ответил парень. — После того как она упала, мы решили, что она будет жить с нами.
— Кто знал, что ваша семья переезжает?
Джозеф пожал плечами.
— Думаю, многие. Соседи, друзья, все сотрудники отца, коллеги матери. Актеры из маминой театральной труппы, наши директора и преподаватели, страховщики из медицинской страховой компании… Я же говорил, переезд был запланирован.
— Детектив Нельсон сказал, что ты не возвращался в Галвестон после случившегося, а ректор утверждает, что ты не покидаешь кампус и останешься даже на время урагана.
Взгляд Джозефа снова потемнел, но на этот раз не от злости.
— Мне некуда ехать. — В его голосе звучала безнадежность.
— А бабушка?
Молодой человек опустил глаза, и на мгновение ей показалось, что он не ответит, но Джозеф удивил их:
— Вы когда-нибудь слышали выражение «умереть от горя»?
Амайя кивнула.
— Врач сказал, что она умерла от горя. Восстановление после операции шло отлично, но после убийства она впала в глубокую депрессию. Скончалась полгода назад, всего через два месяца после остальных.
Взгляд Джозефа устремился куда-то вдаль. Амайя внимательно наблюдала за его лицом. Подобное отстранение, вероятно, давало ему ощущение покоя, и Саласар была уверена, что он все чаще и чаще искал в нем укрытие от боли. Амайя знала, когда видела перед собой потенциального самоубийцу.
— Мне нужно услышать твою версию, — сказала она, выводя его из оцепенения.
— Мою версию… — повторил Джозеф и посмотрел на нее, словно очнувшись от сна.
— Ты ведь уверен, что твою семью убил кто-то чужой, проникший в дом. Наверняка ты не просто так думаешь, что твой отец этого не делал. — Амайя наклонилась вперед и произнесла с большей настойчивостью: — Что именно не складывается? Ты знал своих близких лучше, чем кто-либо другой. В каждом из нас есть нечто, что помогает нам чувствовать, если с дорогими людьми что-то происходит. Так расскажи нам. Скажи мне, что ты почувствовал. Было же что-то такое, чего не заметил детектив Нельсон, чего не увидел бы целый отряд детективов, только ты?
Джозеф посмотрел на Амайю. Дыхание его немного участилось, и она была уверена, что он вот-вот в чем-то признается. Но при этом понимала, как беспросветно его горе, а когда горе так велико, все остальное теряет значение. На мгновение Амайя испугалась, что парень отвернется, не сказав ни слова. Он действительно отвел взгляд, на несколько секунд уставившись в пустоту, но затем его взгляд снова прояснился.
— Скрипка, — твердо сказал он. — Скрипка без смычка, которая потом исчезла.
ДЖОЗЕФ
Джозеф Эндрюс-младший не уставал повторять, что ни секунды не верил в то, что его отец убил их семью. Он повторял эти слова снова и снова, но это была не совсем правда. Его уверенность дрогнула, когда перед ним появился детектив Нельсон. Этот человек старался быть сострадательным, но его голос выдавал правду, и правда эта заключалась в том, что детектив испытывал не сострадание, а только жалость. Джозеф был достаточно умен, чтобы угадывать природу эмоций, движущих другими людьми. Он знал, что жалость, которую чувствует к нему детектив, особого сорта: «Было бы лучше, если б ты умер вместе с семьей и избавил себя от этого кошмара». И именно эта жалость заставила его усомниться. У него закралось подозрение: может, есть что-то такое, что Нельсон знает и о чем не рассказывает? Весь вид детектива говорил о том, что его ничем не удивить, что он повидал худшее и привык к этому. Джозеф пытался подготовиться к тому, что увидит в доме родителей. Нельсон объяснил, не слишком вдаваясь в подробности, как выглядел дом, когда прибыли полицейские: беспорядок, разбитые стекла… Как ни сдерживал Джозеф собственное воображение, он снова и снова видел родных, лежащих на полу в гостиной, почти чувствовал запах крови
