Яшка и вправду надувал купцов помпой. Мне об этом Данила Мельник рассказывал. А если мы ненароком прикончим толмача с персидского, Галаня очень осерчает.
Меня бережно опустили на мокрые доски. Дядя Егор дружески улыбался.
— Ты только не крысся на меня, Василь, хорошо? Я по-настоящему не собирался тебя насмерть топить. Просто проверял. У атамана Галани уйма недругов, которые спят и видят, как подстроить ему подлянку. Лишняя предосторожность никогда не вредит. Лады?
Он протянул мне руку. Я же, попытавшись представить, что бы ответил настоящий Васька Дьяк на это предложение, руки ему в ответ не подал. Вместо этого злобно процедил:
— Не лады. Я с тобой, гад, ещё посчитаюсь.
Коломенка подошла к месту на Волге именуемому Бугор Стеньки Разина. Это была высокая гора, круто обрывавшаяся в воду. С неё просматривались окрестности на много вёрст вокруг. По приданию Стенька с ватагой долго жил на этом бугре. На «шихане» стояло кресло с насечкой из слоновой кости, сидя на котором Разин высматривал купцов на Волге и чинил суд. В подтверждение этого, как мне сказали, на бугре до сих пор можно было увидеть яму, где была стенькина «канцелярия».
Нынче же на горе расположились дозорные Лёшки Кортнева есаула атамана Галани. Его струг прятался в заводи неподалёку. Воровские казаки в одних портках валялись на палубе, соорудив из паруса навес от солнца.
Коломенка дяди Егора пристала к борту разбойничьего струга. Тут же оба судна были крепко связаны друг с другом пеньковыми канатами. На коломенку перескочил молодой парень, белобрысый, вихрастый с шальным взглядом голубых глаз. Он был одет в красную шёлковую рубашку с галуном и полосатые порты. Ноги его, как и всех остальных казаков были босы, а через плечо болталась турецкая сабля в серебряных ножнах с рукоятью, инкрустированной слоновой костью.
— Ну здравствуй, дядя Егор, — сказал он.
— Будь здоров, Лёшка, — ответил тот.
— Привёз что обещал?
— Куда ж я денусь. А в придачу к «Толстухе» Данила и Лукьяшка прислали вам толмача, — он кивнул в мою сторону, — который по персидски чирикать умеет.
— Толмачь нам ох как нужен! — обрадовано воскликнул Лёшка. — Был у нас один мужик из Астрахани. Худо-бедно персов понимал. Но однажды его застукали за тем, что он припрятал кое что из общего хабара и Галаня велел привязать к его ногам ядро и отправить на корм рыбам.
Дядя Егор наклонился к Лёшкиному уху, украшенному золотой серьгой и что-то зашептал. Тот не дослушав, разразился громким хохотом:
— Знаю я твои проверки, дядя Егор, — есаул повернулся ко мне и просиял самой, что ни наесть, дружеской улыбкой. — Ты на нашего Егора Капитоныча зла не держи. Бабы его не любят, от этого он сделался угрюмен и зол. А я вот добр и весел, потому что молод и пригож.
В это время бурлаки дядя Егора, объединившись с воровскими казаками, вытащили с помощью лебёдок из трюма коломенки чудовищных размеров пушку, каких я в жизни не видывал и даже не представлял, что такая может существовать, а так же не меньше двух дюжин ядер к ней.
— Это «Толстуха», — пояснил мне Лёшка. — Её отлили в Астрахани и везли в Петербурх в подарок царю Петру, дабы увидел тот, что русские мастера не только ровня иноземным, но и во многом превосходят их. Однако по дороге пушка открепилась, и когда на реке поднялся сильный шторм, пробила борт судна и пустила его ко дну. Как не старались люди воеводы Волынского, достать её не смогли. А дядя Егор со своими молодцами достал. Эта красавица проломит нам стены Дербента и Шемахи.
Глава XIII
Кудеяр и Кудеярова гора. Ватага атамана Галани. Как атаман Галаня мерился силой с Дунькой Казанской. Я совершаю убийство.
На речке Соколке, что впадает в приток Волги Чардым, посреди страшных Бурасских лесов стоят рядышком две высокие горы — Кудеярова и Караульная. Во времена Ивана Грозного на них поселился знаменитый разбойник атаман Кудеяр. Награбил он немало богатств и хранил их в пещере за железной дверью. Когда его ватага уходила в набег, дверь эту он запирал огромными замками.
Была у Кудеяра любимая жена Настя и верный друг Сим. Однажды поспорили Кудеяр и Сим, чей конь лучше. Договорились перескочить с Меркуловой горы на Кудеярову через Майров дол, где течет речка Соколка. Кудеяр на своем коне перескочил, а Сим сорвался, упал в долище и разбился насмерть. В том месте, где он погиб, ударил из-под земли родник, который и нынче зовётся Симовым.
Но беда одна не ходит. Заболела и умерла Настя. Похоронили ее в дубовом гробу, нарядили в парчу и бархат с жемчугами и самоцветами, зарыв вместе с ней её дорогие наряды и драгоценности.
Постыла Кудеяру жизнь. Распустил он свою ватагу, а сам ушёл в монастырь замаливать грехи. Сокровища же его так и остались лежать, где-то в глубине пещеры. И хоть с тех пор многие искали их, найти так и не смогли.
И вот по прошествии более чем ста пятидесяти лет на Кудеяровой горе обосновался другой разбойник, атаман Галаня. Стан свой ушкуйники обнесли земляными фортификациями, возведёнными по последнему слову военной науки, превратив гору в неприступную крепость, способную выдержать осаду целой армии. На Караульной горе день и ночь дежурили дозорные, а на лесных тропах были выставлены секреты — два-три человека, укрывавшиеся в замаскированном окопчике и следившие за тропой, сами оставаясь невидимыми.
Для жилья на горе были построены длинные землянки, в каждой из которых обитало по дюжине казаков. Землянки окружали вытоптанную сотнями ног площадь, называвшуюся майданом. На ней, под крытым соломой навесом, защищавшим как от дождя, так и от солнца, стояли длинные, грубо сколоченные столы, за которыми казацкое войско трапезничало утром и вечером. Рядом помещалась поварня, представлявшая из себя несколько больших чугунных котлов, подвешенных над кострами, в которых варилась похлёбка и каша.
Посреди майдана возвышалась богато украшенная ногайская юрта в которой жил сам атаман Галаня со своей татаркой. У входа в юрту день и ночь стояли на страже два казака с саблями наголо.
В конце дола Соколки была устроена кузница, где заправлял угрюмый кузнец Макар и его помощник Осташка. А вдали, на берегу реки Чардым, стояли большие морские струги, захваченные в прошлом году при нападении на астраханский караван.
Галанино войско насчитывало нынче семь сотен ртов. Чтобы прокормить такую ораву, атаман регулярно посылал небольшие отряды на юрких речных стругах, рыскавшие по Волге между Саратовом и Царицыном и грабившие суда, доставлявшие понизовым городам
