— А твои стихи? Вспомни! «Одно желание и Слово в моей кочующей судьбе, и не хочу пути иного, не приводящего к Тебе». Ты посвятила их Нерожденному!
— Я посвятила их…
Джошуа. Конечно. Пусть тогда я даже имени его не знала, это не имеет значения. Предчувствию встречи с ним, которая когда‑нибудь случится. Джошуа, живому, теплому, милому, человеку, а не красивому мифу. «Хочешь, я буду сильным за нас обоих?» Она едва не застонала от тоски по нему, от острого желания дотронуться до его руки. Глядя Рэссу в глаза, Айцуко сняла защиту, так, чтобы он смог мгновенно погрузиться в самую глубину ее существа. Ей стало все равно. Пусть он узнает. От этого ничего не изменится.
— Айцуко… но это же… он же чужак!
— Да.
— Жрецы проклянут тебя. Дайонка, которая способна пойти на такое… даже хуже тех, кто вербуется в наемные шпионы и служит иным расам, за деньги продавая свой дар.
— Да. Когда меня объявят Отверженной, Рэсс, ты тоже не подашь мне руки и будешь совершенно прав. Но это сильнее меня, вот и все.
— Будь он проклят, — воскликнул Рэсс. — Он же погубит тебя! Айцуко, ты не должна…
— Ты ничего не понял?
— Понял, — он обреченно опустил голову. — Ну, что ж, тогда…
— Прощай.
Рэсс развернулся и быстро пошел прочь, ни разу не взглянув назад. Еще бы, печально подумала Айцуко. Считалось скверным знаком, даже если тень Отверженной упадет на тебя, а уж стоять с нею рядом и подавно. А ведь этот парень был ее другом. После гибели ее родителей он оказался единственным тогда, кто сумел по — настоящему поддержать Айцуко, словно взял ее душу в ладони, как маленькую замерзшую птицу, и отогрел теплом своего дыхания, придав ее существованию новый глубокий смысл и возвратив желание жить дальше. Он привел ее в «Возвращение», доверившись своей юной подруге без остатка, хотя отлично знал, чем рискует. Он рассказал ей о Великом Шеннече… и о Нерожденном, таинственным мистическим образом связанном с каменным бессмертным гигантом, прародителем дайонов. Рэсс поручился за Айцуко перед жрецами, служителями этих двух божеств, ввел ее в узкий круг Посвященных. И чем же она заплатила ему за все это теперь? Тем, что просто отвернулась от того, что было свято для них обоих, и зашла еще дальше, предпочтя Рэссу не просто другого человека, но — чужака! Айцуко чувствовала себя настоящей предательницей, отступницей. Рэсс меньше всего заслуживал ее оскорблений! Но что же делать, если ее теплые чувства к нему никогда не отличались от тех, что девушка испытывала, например, к Кангуну? Может быть, Рэсс думал иначе, но видят боги, она не раздавала никаких авансов и несбыточных обещаний, словно зная, предчувствуя, что настанет день, и она встретит кого‑то, кто станет для нее средоточием, центром мироздания — и, увы, это будет совсем не Рэсс. Теперь это произошло. Айцуко остро поняла, что о подобных чувствах лишь глупцы могут рассуждать как о чем‑то безоблачном и прекрасном. Любовь — если это так называется — почти всегда требует множества жертв, пораженный ею человек вынужден делать мучительный выбор, отрекаясь от всего остального, что прежде казалось ему важным и значимым, и даже от самого себя, становясь иным.
Она, словно застыв, стояла на пороге дома брата, на том же месте, где рассталась с Рэссом, прижав к побелевшим прыгающим губам костяшки согнутых пальцев.
— Айцуко, ты еще здесь? А где Рэсси? — удивленно спросил Кангун, распахивая дверь.
— Ушел. У него… дела, — выдавила девушка.
— А ты что намерена делать? Бьюсь об заклад, все твои планы вращаются вокруг Джошуа, — Кангун невесело усмехнулся. — Я, как‑никак, знаю тебя неплохо — ты самая упрямая девчонка, какую только видел свет, и если что‑то задумала, свернуть тебя с пути невозможно. Выкладывай, куда собралась, и отправимся вместе. Я не могу сидеть тут, представляя себе, во что ты способна ввязаться. И потом, я кое — чем обязан этому твоему чужаку. Именно его изображение было признано самой удачной из представленных мною работ. Даже не думай возражать, я намерен пойти с тобой.
— Хорошо, — легко согласилась Айцуко, оценив смелость и ценность предложения Кангуна. — Мне нужно попасть в тот самый Центр исследований, где расположились чужаки с Земли.
— Кто ж тебя туда пустит?
— А мы вот что сделаем… — Айцуко быстро и четко объяснила брату свой замысел.
…Тревер первым заметил молодую пару — юношу и девушку. В некоторой растерянности они стояли у дверей Центра, явно не понимая, как сообщить о своем визите. Дайонка пробовала даже стучать. Он улыбнулся и включил громкую связь.
— Кто вы и чего хотите?
— А можно нам сначала войти? — спросила девушка. — Как‑то странно говорить с тем, кого не видишь.
— Подожди, — одернул ее парень. — Мы муж и жена из рода Сондо. Мое имя Кангун, а это Аурелиа. Мы ждем ребенка, и…
— Понял, — прервал его объяснения Тревер. — Правильно сделали, что пришли. Входите, — он пропустил их внутрь и обернулся к Фрэнку. — Там дайоны — боятся произвести на свет совсем не то, что хотелось бы. Я их встречу.
Он подождал, пока лифт доползет до нужного этажа, и шагнул навстречу посетителям. При виде него на лице молодого человека отразилось невероятное изумление. Его спутница тоже на долю секунды опешила, но сумела быстро взять себя в руки, хотя Тревер успел заметить ее реакцию.
— Что вы так на меня смотрите? — спросил он. — У меня, часом, вторая голова не выросла?
— Нет, все в порядке, — отозвалась девушка. — Просто здание снаружи кажется меньше, а здесь столько всего…
— Мне показалось, что причина вашего смятения как раз во мне, а не в количестве помещений, — Тревер пожал плечами. — Впрочем, если все нормально, я этому только рад. Если я правильно понял, вы беспокоитесь по поводу будущего ребенка.
— Да. Обычно это было делом только семьи, — сказал Кангун, — но теперь…
— Теперь, с тех пор, как начался этот ужас, — подхватила «Аурелиа», — я так боюсь, что наше дитя может родиться больным… говорят, вы здесь правда можете как‑то помочь?
— Пытаемся. Да, я не представился. Мое имя Тревер.
— Очень приятно. Что я должна делать?
— Просто пройти со мной. Это не займет много времени. Все, что мне нужно, — капля твоей крови, Аурелиа. Ты даже не успеешь ничего почувствовать.
— Мне плохо, — девушка стремительно побледнела. — Меня тошнит. Где здесь туалет?
— Дальше по коридору. Пойдем, я провожу.
— Я сама дойду, — пролепетала она. — А потом куда?
— Сюда, — Тревер указал на дверь одного из рабочих помещений. — Не волнуйся, я подожду.
«Кангун, — мысленно попыталась Айцуко обратиться к брату, — это не Джошуа, а тот, другой, его двойник. Но ведь Джошуа говорил, что он пропал. Я ничего не понимаю. Ты меня слышишь?»
Брат молчал и явно не воспринимал ее слов. Причем Айцуко знала, что здесь дело не в защите. Она чувствовала себя словно оглохшей и онемевшей. Что‑то чуждое полностью блокировало ее обычную связь с миром. Кангун тоже это ощущал. Здесь можно было объясняться только при помощи речи, иначе не получалось. Установленное Фрэнком поле действовало надежно.
— А я бы не мог пока быть чем‑то полезен? — спросил у Тревера Кангун.
— Мог бы. Следует уточнить ваши данные, мы сейчас этим займемся. Или ты хочешь сохранить анонимность? Такое тоже возможно, я тогда просто обозначу вас номером, и все.
— Нам нечего скрывать, — Кангун понимал, что должен отвлечь чужака и дать возможность Айцуко уйти подальше, хотя ее затея с каждой секундой нравилась ему все меньше и меньше. — Знаешь, дайоны сейчас переживают не лучшие времена, и я не понимаю тех, кто лучше готов умереть, чем просить помощи у чужаков.
— Разумно, приятель. Итак, назови полностью свое имя… Слушай, что‑то твоя жена задерживается. Ты уверен, что с ней все в порядке?
— Думаю, да, — кивнул Кангун. — В ее положении всякое бывает, думаю, она вот — вот должна появиться. Слушай, а как вам удается выяснить, здоровым родится наш ребенок или нет?
— Попробую объяснить. Мы исследуем генетический код и с помощью специальной аппаратуры находим поврежденный ген. Смотри, — Тревер включил одну из рабочих программ, — здесь все достаточно ясно…
Да что же это такое?! Айцуко всегда удавалось без труда определить местонахождение нужного ей человека в пределах одного здания. Еще в детстве Кангун ужасно злился на нее, когда они играли в прятки — Айцуко умела совершенно затаиться и не выдать себя, даже если он проходил от нее в двух шагах, а его мысли она отлично слышала на любом расстоянии. Но сейчас у нее ничего не получалось, она не ощущала присутствия Джошуа и не знала, куда идти. Что‑то мешало ей, заставляло чувствовать себя беспомощной. Неужели она ошиблась, и он пошел вовсе не в этот проклятый Центр. Или уже побывал здесь, но тут же снова сбежал? Не может быть. Но тогда почему она его не чувствует?
